Но прежде, чем перейти к этой части работы, необходимо остановиться еще на одном вопросе, решение которого, как кажется, не будет лишним в рамках настоящего исследования.

Выше было показано, что в представленном епископом Яромиром привилее св. Войтеха наличествовали такие черты, которые должны были возбудить естественные подозрения у современников. Если большинство непосвященных могло, правда, просто не обратить на них внимания, то зато такой неплохо образованный для своего времени человек, к тому же близко стоявший к пражскому епископу80, как Козьма, едва ли мог не заметить их совершенно. Это тем более невероятно, что в самой хронике Козьмы Пражского содержатся известия, прямо или косвенно противоречащие данным учредительной грамоты Пражского епископства, фигурировавшей на Майнцком сейме.

Отсюда два следующих вопроса: 1) верил ли сам автор хроники в подлинность излагаемой в привилее 1086 г. учредительной грамоты? и 2) как пытался он разрешить и пытался ли вообще разрешать) те противоречия, которые возникали в ряде случаев между данными этой грамоты и грамоты 1086 г. в целом с другими данными, которые он использовал в своей хронике?

Ставя перед собой эти вопросы и пытаясь на них ответить, исследователь с самого начала оказывается в очень затруднительном положении, потому что Козьма приводит в своем труде не одну, а целых две учредительные грамоты Пражского епископства. Первая — это рассматриваемый прив'илей св. Войтеха. Вторая помещена Козьмой в 22 главе первой книги его хроники. Козьма оговаривается, правда, что передает содержание этого документа только приблизительно, в пересказе81. В нем сообщалось, что сестра Болеслава II Чешского по имени Млада-Мария передала папе Иоанну XIII (965—972 гг.) просьбу чешского князя об организации в его стране самостоятельного епископства. Папа согласился с просьбой Болеслава и настоящей грамотой учреждает епископство в Праге, “однако не согласно обряда или секты болгарского или русского народа или славянского языка, но верно следуя апостольским обрядам и установлениям”. В этих целях чешскому князю дается совет подобрать для занятия епископской кафедры кандидата, владеющего латынью82. Вот и все, что говорится в этой учредительной грамоте Пражского епископства, приписываемой папе Иоанну XIII. В ней,

как это совершенно очевидно читателю, не говорится самого главного. В 'ней нет ничего ии об отношении нового еяископства к кафедре в Регенсбурге, под церковной юрисдикцией которой находилась Чехия до основания пражского епископства, ни о границах новой епархии, не упоминается даже совершенно обязательное в такого рода документах имя императора. Зато в ней содержится запрещение славянской литургии, русских или болгарских церковных обрядов, причем запрещение это делается тогда, когда Русь вообще не приняла еще христианства.

Основываясь на всех этих обстоятельствах, принимая к тому же во внимание явные погрешности формуляра документа, чешский исследователь М. Дворжак пришел, очевидно, “ единственно правильному выводу: приписываемая папе Иоанну XIII учредительная грамота Пражского епископства является довольно поздним подлогом, возникшим в связи с запрещением славянской литургии в Чехии, согласно грамоте Григория VII, направленной в 1080 г. князю Братиславу II 83. Грамота, приписываемая Иоанну XIII, неправомерно переносила явления идеологической и церковно-политической борьбы второй половины XI в. на целое столетие назад. Являясь важным политическим документом второй половины XI в., она, разумеется, не может привлекаться к изучению событий X в.84

Из тех соображений, которые были сформулированы Дворжаком в связи с анализом так называемой грамоты Иоанна XIII, неосновательным представляется только одно. Чешский исследователь считает Козьму Прагжского автором этого подлога85. Думается, однако, что нет положительных данных для такого рода предложения.

Если бы Козьма на самом деле являлся автором грамоты Иоанна XIII, то, во-первых, он едва ли смог преодолеть искушение и поместить в своей хронике ее не в полном виде, а только в пересказе; во-вторых, он, без сомнения, постарался бы совместить, согласовать в самом тексте ее данные с данными грамоты св. Войтеха. Ни того, ни другого, тем не менее, он не сделал, и не сделал, .конечно, потому, что с одинаковым доверием отнесся как к одному, так и к другому документу.

Но почему же в таком случае он не заметил несоответствия, несогласованности их? Впрочем, действительно ля он не заметил этой несогласованности? Скорее всего наоборот. Он заметил ее, причем в самом важном и для него и для современного исследователя пункте. Грамота Иоанна XIII ничего не говорит о границах пражской епархии, а значит, и о границах Чешского государства. Этот пробел пополняла грамота, изданная от имени папы Бенедикта. Таким образом, второй документ как бы развивал первый, восстанавливал потерянное звено в цепи событий. Для Козьмы, очевидно, именно это и было самым главным.

Короче говоря, фальсификат XI в., составленный скорее всего под непосредственным влиянием епископа Яромира (а такому прожженному политическому интригану, как пражский епископ, которого сам Козьма назвал “старым отступником Юлианом”86, не было ни нужды, ни охоты согласовывать и сопоставлять 'изготовляемые под его руководством подлоги), оказался, по-видимому, тем документом, который должен был не столько ослабить, сколько, наборот, усилить доверие хрониста к изложенной в привилее 1086 г. грамоте св. Войтеха.

Но случай с подложной грамотой Иоанна XIII не единственный, когда данные хроники Козьмы расходились с данными грамоты св. Вюйтеха в документе 1086 г. Поэтому целесообразно проследить за действиями Козьмы еще дальше.

Выше уже отмечалось, что сообщение грамоты св. Ройтеха о том, что Чехия и Моравия ab initio составляли одно епископство, противоречит сообщению хроники о моравском епископе Врацене. Нужно, однако, учитывать, что такое противоречие совершенно очевидно для нынешнего исследователя хроники потому, что он сопоставляет слова Козьмы с показаниями грамоты 976 г. и устанавли-

вает одновременное существование двух епиокопств именно в момент образования епископства в Праге. Но такое сопоставление, очевидно, совершенно не приходило в голову чешскому хронисту. Он не пользовался грамотой 976 г. -и в том факте, что в Моравии еще до 1030 г. был отдельный епископ, не усматривал никакого противоречия ab initio документа св. Войтеха. Козьма ведь просто не знал, когда жил или мог жить епископ Врацен.

Ясно, что “ данном случае нельзя требовать от Козьмы каких-либо попыток согласовать данные своих источников. Таких попыток у него нет.

Чрезвычайно сложным было бы положение чешского хрониста, если бы о“ попытался дать ответ на другую загадку в документе св. Войтеха. Документ этот был издан от имени императора Отгона I. Между тем, Козьме было хорошо известно, что посвящение Войтеха в пра'ж-ские епископы состоялось при Отгоне II87. С другой стороны, он знал и о том, что Пражское епископство было учреждено при Отгоне I, что тогда же был посвящен и первый пражский епископ Дитмар 88. Оказавшись перед таким затруднением, Козьма не решился искагь из него какого-либо выхода. Он оставил все в гаком 1же положении, как нашел. Можег быгь, впрочем, чго он рассуждал при эгом так же, как и в случае с грамотой Иоанна XIII, г. е. истолковал все упомянугые события как [развитие одного процесса — учреждения пра'жского епископсгва. Если эго гак, то имя Отгона I могло и не смутить его, могло казаться ему вполне уместным.

Совершенно иначе поступает Козьм-а в другом случае, когда противоречия в его сведениях оказываются абсолютно явными. Как уже говорилось, в более близком к оригиналу списке грамоты 1086 г. указывалось, чго разделение пражского епископсгва произошло без согласия (sine consensu) предшесгвенников Яромира. В хронике Козьмы это место изложено по-другому. Здесь говорится о согласии предшественников Яромира на такое разделение. Слово sine исчезает из текста. Эго исчезновение не случайно. Козьма прекрасно знал, что дело обстояло как раз наоборог тому, как оно изображено в грамоте, что предшественник Яромира на пражской кафедре епископ