Превозмогая боль, Вован выехал из кухни, преодолел коридор и выкатился на крыльцо. Теперь оставалось самое трудное — как-то спуститься с лестницы. От земли его отделяли всего три ступеньки, но это только для здорового человека кажется мало, а вот для больного…
Майор решил и этот раз никого не звать на помощь, не в его было характере постоянно прибегать к чьим-то услугам по самым незначительным поводам. Он осторожно подобрался к самому краю и стал спускаться вниз, держась сильными руками за боковую опору. До конца оставалась всего одна ступенька, когда… его инвалидная коляска за что-то задела и чуть было не перевернулась набок. Вован еле-еле удержался в ней, зацепившись за перила. Его правая рука, не выдержав такой неожиданной нагрузки, проскользила по деревянной опоре… и он с треском съехал на лужайку. Наконец-то препятствие было преодолено! Но почему-то рука сильно болела… Владимир опустил на нее глаза. Оказывается, спускаясь вниз он очень сильно разодрал себе руку, она была вся в ссадинах и из нее сочилась кровь.
— Это уже ни в какие ворота не лезет, — опять разозлился наш герой. — Да что ж такое! Я теперь так и буду обо все калечиться?!
Он уже и забыл было о том, для чего проходил через все эти мучения, когда собака, завидев хозяина, снова подала голос.
— Ах, да, сейчас! — поехал он к ней. — Сейчас я тебя освобожу, подожди немножко!
Вован приблизился к конуре, раскрутил звенья и освободил животное. Собака же, наконец почувствовав свободу, была так рада, что, взвизгнув, рванула к хозяину. Она напрыгивала на него, вилась рядом, поскуливая от удовольствия, скребла передними лапами. В результате, когда Вован освободился от ее счастливых объятий, он увидел, что теперь у него ободрана не только рука, но еще и нога. Верный пес разорвал длинными когтями штанину и серьезно расцарапал неподвижную ногу.
— Кыш! Кыш! Пошла вон! — закричал майор. — Место! Я сказал, место!
Но, то ли собака не особо понимала команды, то ли в порыве радости ничего не слышала, но она все так же носилась рядом, визжа и приветствуя своего хозяина. Вовану пришлось ретироваться. Он изо всех сил начал крутить колеса своего вездехода, оставляя питомца лишь провожать его грустным взглядом.
Майор подъехал к крыльцу. Здесь уже можно было остановиться и прийти в себя. Честно говоря, выглядел наш герой сейчас далеко не лучшим образом. Разорванная штанина свисала с ноги грязными лохмотьями, из-под которых виднелась большая царапина, оставленная острыми когтями, вся рука была ободрана и покрылась кровавыми ссадинами, словно ее драли и резали. И это не считая того, что все, включая позвоночник, нестерпимо болело и ныло, доставляя Вовану невероятные мучения. Прямо сказать, похож он был в этот момент на воина, только что вернувшегося с какого-то тяжелого и затяжного сражения.
Владимиру очень хотелось пожалеть себя! За все, что с ним приключилось в последнее время, за все те неприятности, что нависли над его головой, за всю ту боль, которую ему приходилось теперь терпеть… В своей жизни он мало чего боялся и мало что не любил, к большинству препятствий и лишений относясь стоически и по-военному, но одним из немногочисленных исключений все-таки оставались физические страдания, которые он переносил с большим трудом. Именно поэтому, глядя сейчас на свое израненное тело, на глаза нашего героя наворачивались слезы…
На пороге появилась Валентина, неся в руках таз с постиранным бельем. Увидев мужа, она бросила таз, и стремглав побежала к нему:
— Вова! Вова! Вовочка, что с тобой? Что случилось? Господи, на тебя напали?
— Валь, не волнуйся, — оторвался от своих грустных мыслей наш герой. — Со мной все в порядке, только вот болит очень. Никто на меня не нападал, это я сам так ободрался.
— Вова, ну ты как маленький, на минуту тебя оставить нельзя! — переживала жена. — Поедем, я тебе раны промою и завяжу! Давай, я помогу тебе!
Она взялась за поручни коляски и помогла майору подняться на крыльцо. Они благополучно добрались до гостиной, где Валентина обработала его ссадины и перевязала руку и ногу. Теперь Вован точно был похож на бойца, вернувшегося с войны.
— Валюш, а ведь я еще и вазу твою разбил, которая на кухне стояла… — грустно проговорит он.
Валентина нежно обняла его за голову:
— Да ну и ладно, другую купим. — улыбнулась она. — Разве какая-то ваза стоит твоего настроения? Главное, чтобы с тобой все было в порядке!
Слезы опять выступили на глазах майора. Но теперь уже не от боли… Как трогательно было слышать, что о нем кто-то заботиться и любит, что кому-то не безразлично, что с ним происходит, что кого-то волнует его настроение! Как это было трогательно, и… так непривычно.
— Вов, тебе надо отдохнуть, давай я помогу тебе доехать до твоей комнаты, — предложила жена. — Полежишь, поспишь, к тебе силы вернуться, а?
— Да, наверное, ты права, — отозвался майор. — Мне надо прийти в себя и немного отдохнуть. Поехали!
Они выехали из гостиной и направились в комнату Вована, где Валентина оставила его и пошла к себе, тоже отдыхать. А наш герой остался один — в своей комнате, в своем новом мире, в своей такой непонятной реальности…
Да, наш герой действительно устал. За последнее время на него свалилось столько неожиданностей, столько всего необъяснимого и невероятного, что хотелось просто побыть одному, забыться сном и хоть как-то отгородиться от того необычного мира, в котором он теперь находился.
Только сейчас, посмотрев за окно, майор обратил внимание, что окружающая действительность нисколько не поменялась с того времени, когда он еще ехал в автобусе в Зер…к. Все было точно так же! На улице все так же было светло и ясно, выгоревшая от чрезмерной жары зелень обрамляла местами высохшую землю, а все вокруг покрывала все так же серая пелена. И точно так же на небе не было солнца! Владимиру сразу же вспомнилась идентичная картина местности, которую он наблюдал вместе с другими пассажирами из окна икаруса, когда казалось, что природа неожиданно застыла и время вдруг остановилось. Глаза нашего героя округлились! Но такого не может быть! Как так могло получиться, что с течением такого количества времени ничего не изменилось?! Надо сказать, что майор еще со времен военной службы прекрасно ориентировался на местности и разбирался в явлениях природы, так что сейчас просто недоумевал… Почему не наступила темнота? Почему через столько часов не пришла ночь? Почему в окружающем облике не изменилось хоть что-то, хоть самая малость? Почему…
Вопросов было гораздо больше, чем ответов. Вован и так не понимал, что происходит с того момента, как он сошел с автобуса, а теперь лишь в очередной раз убедился в этом.
Он подъехал к дивану и с большими усилиями перевалился на него. Спина, рука и нога до сих пор болели, не давая забыть о себе не на минуту. Он лег и закрыл глаза, в надежде уснуть, но… как и с предыдущими нашими героями, то ли биологические часы бесповоротно сбились, то ли накопившийся груз от пережитых событий был слишком тяжел, то ли все болело, но сон никак не шел к Владимиру. Он только ворочался с боку на бок, и какая-то непонятная тревога не покидала его. Лежать дольше было невозможно. Вован открыл глаза и сел…
Он осмотрелся вокруг. Да, это была его комната — большой диван, на котором он сейчас сидел, два кресла, стоящие около деревянного журнального столика, письменный стол с компьютером возле окна, крутящийся стул…
— А ведь все именно так, как и должно быть, как и всегда… — задумчиво произнес наш герой. — Может, я действительно слегка того…
Он сделал усилие, чтобы подняться на ноги, как раньше, но… чуть не упал на пол. Нет, его ноги так и не слушались, не желая двигаться. Вован обреченно посмотрел на них:
— Странно, почему-то кругом все такое же, а вот ноги не ходят…
Майор был человеком прямым и не особо верившим в какие-то там мистификации, поэтому строить умственные догадки и всевозможные объяснения происходящего было не в его стиле. Гораздо проще для него было спросить кого-то из домочадцев, что же творится на самом деле. Он уже пытался это сделать, еще только выходя из автобуса, когда увидел встречавшую его мать. Но вразумительного ответа от нее так и не получил. Так что теперь он придвинул к себе инвалидную коляску, перевалился в нее и направился к двери.
