Еще посовещавшись, Пал Палыч и дядя Егор решили отправиться на кладбище прямо сейчас. Вовка и Светка опять пришли в ужас, мне же после дяди Пашиного рассказа про коровник наоборот передалась уверенность мужчин и уже стало стыдно за свое поведение. Я вызвался проводить их и показать, как все было на месте. Пал Палыч сказал, что сейчас в доме оставаться Светке и Вовке будет опаснее, чем пойти с нами. Мало ли кто тут ходит в округе, может, этого «кого-то» мы и видали на кладбище. Вдруг он и сюда заглянет на одинокий огонек. А под защитой взрослых мужчин все будут в безопасности, тем более, что Пал Палыч брал с собой ружье. Но раз испытав страх, Светка с Куличиком наотрез отказались снова идти к склепу. И все же половину пути им пришлось проделать вместе с нами. Мы оставили их в доме дяди Егора под присмотром Вовкиной матери. А дядя Егор прихватил с собой прекрасный карабин «Барс». Хотя покойников и вурдалаков, как известно, берут только серебряные пули, я ничего уже не боялся, потому что к тому времени окончательно внутренне уверился, что никакого привидения на кладбище нет, просто кто-то сыграл с нами неумную шутку.

— Чего вас туда понесло, Саня? — спросил меня Пал Палыч, когда мы втроем вышли из дома дяди Егора и вновь пошагали по деревенской улице.

— Я хотел доказать им, что духа Куделина не существует, — ответил я.

— М-да, — промычал только на мои слова Пал Палыч, а дядя Егор промолчал вовсе.

Вскоре мы обогнули руины церкви и оказались уже на кладбище. Тишина и спокойствие были такими, что кто угодно мог усомниться, уж не плод ли нашей фантазии вся эта история. Однако дядя Егор и Пал Палыч уверенно двинулись между могилами к склепу Куделина. Я вспомнил покойницкий хохот, преследовавший нас, и мне опять стало как-то не по себе. Однако я собрался и двинулся вслед за мужчинами. Пробираясь меж оград, я все посматривал на дверь склепа, не исходит ли по ее краям сияние. Однако ничего там не было заметно.

Выйдя на площадку перед склепом, Пал Палыч засветил фонарик, хотя от луны было по-прежнему достаточно светло. Пал Палыч осветил склеп. Черная дверь была плотно прикрыта, никакого свечения по ее краям не было заметно даже в темноте, а уж теперь, при освещении фонариком, тем более. Ничего не напоминало о страшном видении, так испугавшем нас около часа назад.

— Паш, на снег посвети, — попросил дядя Егор, — следы должны остаться.

Пал Палыч исполнил просьбу товарища, и светлое пятно забегало по площадке перед склепом. Никаких следов вокруг него не было. То есть метрах в пяти по его окружности, как выяснили мы, обойдя склеп со всех сторон, вообще никаких. А дальше были, но наши: мои, Светкины и Вовкины. Они подходили единой дорожкой к церкви и потом разбегались в разные стороны, не достигнув метров пяти до склепа. Да мы с Пал Палычем и дядей Егором еще следов добавили, вот и все. Это было чрезвычайно загадочно, до того загадочно, что даже страшновато. Пожалуй, получалось, что мы действительно встретили привидение, иначе куда ж следы-то его девались. Ведь стоял, или стояло, и хохотал, или хохотало, а следов-то и нет.

Пал Палыч подошел к склепу со стороны двери и подергал ее за большое металлическое кольцо, служившее дверной ручкой и свисавшее над высокой и широкой замочной скважиной. Дверь была крепко-накрепко закрыта, замок заперт.

— Э! — крикнул Пал Палыч и бухнул кулаком в металлическую дверь. Дверь отозвалась гулом, но и только. Пал Палыч бухнул еще два раза и опять крикнул:

— Эй там, выходи! Стрелять буду! После таких слов, по-моему, если кто и хотел выйти, так уж точно не выйдет. Так и случилось: кроме гула, в ответ — ничего. Пал Палыч обернулся ко мне:

— Так говоришь, в церкви тоже что-то ухнуло? — это он вспомнил наш рассказ. — Ну да, — согласился я.

— Пошли в церковь, — скомандовал отставной полковник. Мы молча повиновались.

В церковь Пал Палыч полез через окно, не выпуская из одной руки ружья, а из другой фонарика. Дядя Егор его подсаживал. Затем и он полез туда же, когда Пал Палыч спрыгнул с подоконника внутрь. Я остался снаружи. До меня долетал гул их голосов, такой гул рождается только под церковными сводами, не ошибешься, но слов разобрать я не мог. Кроме голосов, до меня доносилось также какое-то шарканье и стуки, какие могли бы произойти от скатывающихся по кирпичной груде отдельных кирпичей. Минут через десять гул голосов приблизился, и я уже совершенно ясно расслышал фразу: «Полезли обратно».

Наконец из окна показалась военная ушанка, Пал Палыч только до Ворожеева ехал в шинели и папахе, а тут переоделся в телогрейку и сменил головной убор. За ушанкой в оконном проеме появился постепенно и весь Светкин дядя. Он спрыгнул на снег рядом со мной и стал отряхиваться. Тем временем вылез из церкви и дядя Егор.

— Нет никого. Но, может, был кто, сейчас в темноте не поймешь, надо будет еще завтра посмотреть, — доложил мне результаты обследования Пал Палыч. — Егор говорит, что надо к бабы Дуниным соседям наведаться, может, они это и были. Говорит, что и раньше их у церкви видел.

— Но следы-то у склепа где? — возмутился я.

— Черт его знает, — ответил Пал Палыч и стал светить фонариком под окном, а потом перешел и к двери церкви. Здесь следов было немало, да и не удивительно, и мы со Светкой тут сегодня ходили, и потом еще с Куличиком, и теперь натоптали. В темноте разобрать, где чей след, не представлялось возможным. Пал Палыч выругался в приличиях, допускавших мое присутствие, и погасил фонарик.

— Пошли к этим сходим. Тем, что временные, возле бабы Дуни живут, — сказал он больше дяде Егору, чем мне. Но пошли мы туда, конечно, все вместе.

Это был тот самый дом, в который я уже стучался сегодня вместе со Светкой. Тогда нам не открыли, и в этот раз, когда мы пришли сюда с дядей Егором и Пал Палычем, на стук никто не отозвался. Света в окнах не было, ставни были заколочены, но, как я уже видел днем, тропинка от калитки до крылечка существовала.

— Ладно, завтра еще зайдем, — подвел черту Пал Палыч, и мы пошли к нашему дому.

Ничего-то наша вооруженная до зубов экспедиция не прояснила в странном происшествии, случившемся со мной, Светкой и Вовкой подле склепа Куделина. Только все стало еще загадочнее и мистичнее, следов-то человеческих мы не нашли.

Ужинали мы в тот вечер у Кулешовых. А ночевать, конечно, домой пошли. Весь вечер и за столом, и даже уже в постели мы обсуждали события этого дня. Пал Палыч и дядя Егор склонялись к тому, что все это проделки приезжих, тех самых, которые поселились по соседству с бабой Дуней. Дядя Егор говорил, что они не то художники, не то реставраторы, и церковь их как раз и интересует. Ему, мол, это председатель сказал, когда дядя Егор этих приезжих до Ворожеева от Андреевки подвозил.

Могли они как-то и в склеп забраться. Но почему тогда вокруг склепа не было их следов, так мне никто и не объяснил.

На следующее утро, когда мы еще только завтракали, вкуснейшей картошкой с тушенкой, приготовленной Пал Палычем в чугунке, в русской печи, к нам заявился Максимыч.

Первым его заметил Светкин дядя, ближе всех сидевший к окошку.

— О, — сказал он, склонившись к стеклу, — Максимыч идет, сейчас сказки слушать будем.

Вскоре раздался стук в дверь, я впустил старика в избу, а Пал Палыч пригласил его за стол, где Светка уже поставила тарелку с картошкой и появилась бутылка водки с двумя стопками. Однако, выпив и закусив, Максимыч, вопреки нашим ожиданиям, начал с вопроса:

— Чего это вы вчера все к церкви бегали?

— Да вот, Петр Максимыч, ребята дух Куделина повстречали, — весело отвечал Пал Палыч.

— А да-а, ходит, этот ходит, — закивал головой явно довольный Максимыч. — И раньше-то ходил, а сейчас прямо инициативу проявляет, такой стал инициативный, — повторил старик, радуясь, что ему удалось ввернуть современное на, его взгляд, словечко. — Я им про это говорил. Не к добру это. Куделин, он ведь когда бродит? Когда церковь его тревожат. А эти приезжие в нее каждый Божий день лазят.