— Где же туши? — удивился приезжий.
— Съели, — объяснил дядя Егор.
— Поня-атно, — приезжий заулыбался. Я стоял и внутренне сокрушался, что упускаю еще один благоприятный момент для обследования церкви, но о том, чтобы отстать и задержаться с этой целью, нечего было и думать. Пал Палыч спешил домой, насколько позволяла ему больная нога.
Дома мы со Светкой аккуратно стянули сапог с ноги Пал Палыча. Лодыжка у него уже распухла.
— Ерунда, — хорохорился он, — простое растяжение связок.
Пал Палыч когда-то в молодости, еще до того, как угодил в вооруженные силы, окончил медицинский институт и, конечно, разбирался в травмах.
— Дня через три буду ходить, — утверждал он, — но завтра придется полежать. Сашок, принеси с улицы снега, приложим к больному месту. А ты, Светик, завари нам чаю покрепче.
Сбегав на улицу, я принес полную миску снега. По возвращении я застал полковника отчитывающим свою племянницу.
— Ну о чем ты думала, — выговаривал он раздраженным тоном. — Кто теперь в магазин попрется? Что нам теперь, без чая сидеть?
— В чем дело? — поинтересовался я.
— Чай вы вчера не купили? Не купили, — спрашивал и сам же отвечал Пал Палыч. — Если уж ты у нас тут за хозяйку, — обращался он уже опять к Светке, — так и следи за всем.
— Ну я забыла, — оправдывалась Светка.
— Заб-ы-ыла, — передразнил ее дядя. Настроение в связи с травмой у него было не очень-то.
— Давайте я сбегаю, — обрадовался я. В голове моей тут же созрел хитрый план. Ведь идти-то к магазину опять мимо церкви.
— Куда? Сиди. Устал на охоте. Да и вообще хлопот с тобой потом не оберешься, опять в какую-нибудь могилу полезешь.
— Да не полезу я больше никуда, — соврал я. — Мне больше не хочется с привидениями и покойниками знаться.
— Пусть сходит, дядя Паша, — вмешалась и Светка. — Без чая действительно плохо.
— Ладно, иди, — видимо, взвесив все "за" и "против", после некоторого молчания согласился полковник. — Только я тебя прошу: туда и обратно, никуда не сворачивай.
Я еще раз пообещал не лезть ни в какие могилы, получил от Пал Палыча деньги, снова оделся и отправился в магазин.
Чтобы выиграть время на поиск подземелья, до церкви я бежал бегом, не останавливаясь. Мои ожидания оправдались: заглянув в окно, я убедился, что внутри никого нет. Но надо было спешить, приезжие могли и вернуться. Я быстро вскарабкался на подоконник и прыгнул внутрь.
Опять меня обволокла со всех сторон тишина заброшенного храма. Потрескавшиеся от времени и подпорченные сыростью, но такие живые лица молча взирали на меня со стен. Некоторое время я опять рассматривал старинные росписи. Однако надо было искать вход в подземелье.
Я понимал, что могу заниматься этим очень долго и безрезультатно, недаром ведь местные ничего про этот вход не знают. Однако я надеялся найти какие-нибудь следы или приметы, оставленные приезжими, и использовать их в своих поисках.
Чутье меня не подводило. На полу было немало снега, нанесенного на пол храма сапогами приезжих. Был здесь, конечно, снег и от наших сапог, ведь мы сюда лазили со Светкой и Вовкой. Но я искал такое место, где снегу будет особенно много. Вскоре я нашел площадочку, где его было побольше, чем в других местах церкви, — рядом с картиной Страшного суда, перед узенькой лестницей, ведущей на небольшое возвышение, где, видимо, когда-то стояли певчие. Больше того, снег был в этом месте какой-то грязный, перемешанный с кирпичной пылью, но никакой дверцы или люка нигде не было заметно. Я обошел возвышение — безрезультатно. Тогда я поднялся на него и тоже ничего сначала не заметил, но когда уже собирался спускаться обратно по узенькой лестнице, то обратил внимание на довольно большой кусок фанеры, валявшийся на церковном цолу, в углу за возвышением. Мое внимание привлекло то, что рядом как раз находилось окно, на котором еще сохранилась металлическая решетка. Однако эта решетка никак не мешала проникновению внутрь снега, и его нанесло сюда ветром изрядно — у окна снег лежал целой горкой. А вот на листе фанеры его не было вовсе, да и у края листа он был утоптан ребристой подошвой. Я поспешил спуститься с клироса, так, кажется, называется в церкви место для певчих.
Под фанеркой оказался все тот же обыкновенный пол, только гораздо чище, чем в остальных местах церкви. Он был покрыт плитками из какого-то камня, одна из плиток казалась особенно чистой и имела глубокие щели по краям. Я достал из кармана свой любимый перочинный ножик с эмблемой швейцарской армии — маленьким серебряным арбалетиком. Его подарил мне отец как-то в день рождения. Ценен этот нож тем, что не был подделкой, которыми торгуют чуть ли не в каждом втором московском ларьке, а изготовлен из настоящей швейцарской нержавеющей стали. Я просунул его лезвие в щель с краю плитки и попробовал ее поддеть. Плитка поддалась, я ее вынул и увидел массивное железное кольцо. Сомнений почти не оставалось, здесь должен был быть люк, ведущий в подземелье.
Ухватившись за кольцо, я что было силы рванул его и едва не полетел вверх тормашками, так легко распахнулась крышка люка. Но, что меня поразило, — без малейшего скрипа, а ведь мы-то с Вовкой и Светкой слышали тогда скрип, исходящий из церкви и даже какое-то уханье. Да и вообще было странно, что петли за столько лет не заржавели. Впрочем, я вспомнил, что приезжие исчезали в церкви тоже беззвучно. Загадка скрипов оставалась нераскрытой.
Передо мной зиял ровный черный квадрат входа, ведущего куда-то вниз. И тут я сообразил, что не взял с собой фонарик.
Экая досада! Но отказаться от посещения подземелья я уже не мог и полез внутрь, ощупывая путь ногами и шаря в темноте руками. Оказалось, что вниз ведет удобная лесенка. Скоро я достиг дна и, ощупав вокруг себя пространство, убедился, что нахожусь в конце узкого коридора, заканчивающегося здесь тупиком. Коридор был в то же время настолько высок, что я легко мог передвигаться по нему, даже не склоняя головы.
Прежде чем двигаться дальше, я вылез обратно на Божий свет и, вставив на место плитку, вновь нырнул в подземелье, потихоньку притворив за собой крышку люка, на тот случай, если кому-нибудь вздумается заглянуть в это время в церковь, хотя это было и маловероятно.
Спустившись второй раз, я двинулся в полной тьме по коридору. Вот это была темнота так темнота! Темнее, чем в ту ночь на кладбище, когда я свалился в разрытую могилу. Как я жалел, что не взял с собою фонарика! Подземный ход оказался на удивление длинным. Я все шел и шел и не имел ни малейшего понятия, куда ведет этот ход и чем он закончится. Тут я вспомнил, что в прошлые времена был обычай делать в подземельях ямы-ловушки для непрошеных посетителей. Испугавшись, я пошел еще медленнее, тщательно ощупывая перед собой вытянутой ногой дорогу и несколько раз пробуя пол на прочность, прежде чем делал следующий шаг. Одну руку я выставил вперед, чтобы ни на что не наткнуться, а второй опирался на стенку и пришел к выводу, что стены подземелья выложены кирпичом. А коридор все не кончался. Мне казалось, что я прошел уже не одну сотню метров, когда уткнулся, наконец, вытянутой перед собой рукой в холодную, шершавую твердь.
Я стал топтаться на месте и шарить вокруг руками в поисках продолжения пути. Направо от меня стены не оказалось. Потеряв на мгновение осторожность, я шагнул туда, споткнулся и грохнулся, больно ударившись косточкой под коленом. Растерев упгибленное место, я понял, что лежу на каменных ступеньках еще одной лестницы.
Поднимался я по ней на карачках, пока опять не уткнулся в очередную твердь. Я ощупал препятствие руками. Стенка была очень холодной и достаточно гладкой. Кирпичи в ней не прощупывались. Я поднялся на ноги и уперся в эту стену обеими руками. Стена вдруг поехала куда-то вперед, и я почти ввалился в новое помещение. Эта, дверь-тоже отворилась предо мной почти без звука. Но куда я попал? Я долго не мог определить этого, у меня только появилось ощущение, что здесь немного посветлее, чем было в коридоре. Тьма уже не казалась такой кромешной; поднеся к своему лицу руку, я видел ее очертания. Откуда-то сюда проникал слабый свет. Вскоре я определил и его источник: прямо передо мной, в некотором отдалении, просвечивался светлыми линиями прямоугольник. Я догадался, что это контуры двери, и хотел уже подойти к ней, как новое обстоятельство заставило меня замереть на месте.
