Они встречались с Алексеем нечасто, он был женат, но уверял, что только на бумаге. В общем, все банально. Ей стало бы с ним скучно очень скоро, но он часто уезжал в командировку в Китай. Там, на заводе, он наблюдал за сборкой плоскопечатных машин. Она не знала, что это такое, но запомнила.
Ольга понимала – Алексей не тот человек, который привяжет ее к Большой Земле. Он сам отвязанный. Тогда-то она решила использовать его для той цели, за которую ей так досталось от Нади.
Ольга вздохнула. Если бы она успокоилась, получив жесткую отповедь от подруги! Вернувшись из Храмцово, она никак не могла отделаться от своей навязчивой идеи. Хорошо, мысленно спорила он с Надей, появится мужчина, который ее и больше ничей. А что она будет делать до того времени? Хорошо говорить Наде – она нашла своего Николая, они совпали по всем параметрам, но… Чем ей-то жить в этой Москве? «Чем?» – вопрос не о деньгах. Она ушла из школы, зарабатывала уроками немецкого, который, оказалось, идет нарасхват. А она его выучила в институте на курсах в немецком культурном центре. Бабушка получала пенсию госслужащей, а ее не сравнить с обычной.
Дело в другом – Ольга не знала, чем занять мозги, руки, куда направить энергию. О чем думать, просыпаясь утром? Для чего просыпаться?
Неужели только для того, чтобы позавтракать и бежать к кому-то, чтобы дать урок немецкого языка?
Снова и снова, как заколдованная или околдованная невесть кем, Ольга возвращалась к той же мысли: если у нее будет ребенок, то он привяжет ее к Большой Земле, он станет смыслом жизни.
Алексей отпал как кандидат на роль соучастника плана, к тому же после Надиных слов она вообще не могла представить его иначе, чем человека, у которого есть только нижняя часть тела. Поэтому, решила Ольга, пускай это будет вообще незнакомец.
Но роль мудрой Нади исполнила музыка, под которую испанцы танцуют фламенко.
14
А было так. Ольга поехала по туристической путевке в Испанию. Бабушка, можно сказать, вытолкала ее из дома.
– Развейся наконец. – Валентина Яковлевна была хороша в тот миг. Ее ноздри трепетали, она вся казалась воплощением негодования. – Отказываешься? Ты не хочешь ехать почти даром? Две недели вся Испания твоя! – Она закинула голову и опустила веки. – Я не могу видеть твое кислое лицо. Я скажу своей знакомой, что у меня совершенно замороженная внучка. Она боится растаять под солнцем…
Растаять под солнцем? Ольга уловила то, что снова навело ее на мысль, кажется, навсегда засевшую в голову.
Вот он, вариант!
Ольга подсчитала, что дни месяца, на которые пришлась поездка, самые подходящие для ее плана – вероятность попадания высока.
Молодого мужчину в туристической группе она заметила сразу и решила: он. Ему за тридцать, у него осмысленное лицо, он не худ, не толст. Один.
Мужчина занял место на заднем сиденье в автобусе. Значит, он не из тех, кто привык расталкивать толпу локтями. Такое бывает по двум причинам: или он робок, или привык делать выбор, который со стороны кажется нетипичным. Но в котором есть свой тайный смысл. На самом деле с того места, куда он сел, обзор лучше, чем с обычного. Никаких спин перед носом, только длинный проход, который упирается в переднее стекло автобуса, такое высокое и широкое, что головы водителя и гида – не больше мух на балконном окне. Это означает, что у него прекрасное зрение.
Это понравилось Ольге.
Почему она была так уверена, что в поездке найдет того, кто подойдет для ее особенного плана? Обычно в экскурсионные путешествия отправляются женщины, а если попадаются мужчины, то это те, кого жены сумели снять с дивана и заставили поменять шлепанцы на кроссовки. Они сидят рядом с ними, чаще всего у окна, засыпая, убаюканные мерным покачиванием рессор.
Но тем ценнее тот, кто поехал один. Собственный интерес гонит его в чужие страны, такой не спит на ходу, у него работают мозги. Почему не предположить, что все остальное тоже в порядке?
Две недели, которые стоят иных полгода по насыщенности впечатлений, вполне хороши, чтобы созрело желание. В путешествии есть все, что могло возбудить его и поддержать: приподнятое состояние духа, вкусная еда, тепло, солнце, красоты, следующие друг за другом. А когда они достигнут конечного пункта путешествия, курорта Коста-дель-Соль, Ольга станет ему необходима. Не только как попутчица по путешествию.
Все складывалось так, как она задумала. Но если бы его не оказалось… Она кисло морщилась, когда ей приходило в голову, что в автобусе мог оказаться лишь странноватый по манерам этакий старый юноша из немецкого города Дюссельдорфа. Бывший соотечественник, переселившийся в Германию, да те двое, которые привезли свои пивные животы из Сан-Франциско, – тоже некогда жили в каком-то южном советском городе. Может быть, они отозвались бы на ее призыв, но ни один из них не годился для ее цели – стать отцом ребенка.
Затеянная тайная игра придавала глазам Ольги особенный блеск, который не оставался незамеченным. Первыми он ослепил господ из Сан-Франциско, хорошо поужинавших в ресторане во второй день путешествия. Они предложили ей и соседке по номеру прогуляться в готический квартал Барселоны, потом где-нибудь посидеть.
Соседка отказалась сразу – немолодая дама, сильно утомившая себя желанием поехать в Испанию, была старше Ольги почти вдвое. Ее глаза зажигались только в том случае, если видели собор или развалины минувших веков. К вечеру она жаждала только одного – добраться до постели и закрыть глаза, чтобы никто не маячил перед ними, не затмевал собой какую-нибудь увиденную днем красоту…
Ольга тоже отказалась: тот, кого она присмотрела, мог заметить, с кем она отправилась гулять. Ему полагалось видеть ее в одиночестве. Тем самым, он скорее осознает, что тоже один.
На очередной остановке Ольга незаметно подошла поближе к нему и тихонько закашляла. Мужчина оглянулся, она улыбнулась, стараясь выглядеть виноватой – заглушила голос гида – та говорила тихо, а когда ее попросили повторить говорить погромче, она покачала головой и с жесткой улыбкой парировала:
– Нам запрещено пользоваться микрофоном, а рвать связки я не стану.
– Продуло? – спросил он у Ольги, в его голосе она услышала участие.
– Немного. – Она снова улыбнулась.
– Хотите пастилку от кашля? – спросил он. Полез в карман, порылся в бумажнике, вынул пакетик и протянул кругляш синего цвета.
Ольга недоверчиво посмотрела на пастилку, потом на мужчину.
– Это… не приворот? – тихо спросила она, не сводя с него глаз.
– При… что? – не понял он.
– Приворот, – повторила она.
– Вы имеете в виду зависимость?
– Что-то вроде, – засмеялась она, отправляя таблетку под язык.
– Хорошее средство. Я всегда вожу его с собой, – уверял он.
– Вы часто ездите?
– Каждый год в мае. В прошлом году был в Италии.
Они говорили тихо, но стоящие рядом недовольно оглядывались. Особенно одна – с медно-рыжими кудрями. Ольга заметила, как эта особа посматривала на него.
Похоже, она не единственная, кто приехал сюда с побочным интересом, как скромно называла она свой план.
Но настолько ли далеко, как ее, простирается план рыжей? Судя по ней – едва ли. Все на себе – называла она таких женщин. Футболка от ста евро, шорты от ста, сандалии от ста. Она будет искать того, кто позволит удвоить цену каждой вещицы.
Этот мужчина не похож на кошелек. Или она плохо смотрит? Да, он купил альбом об архитекторе Гауди, чьими стараниями Барселона стала особым городом мира. Потом две репродукции картин Гойи – в рамках, дорого. Рыжая купилась на это? Зря. Она, видимо, не слышала, что коллекционеров называют сухими алкоголиками. Если он из них, то для рыжей он опасен, а ей – в самый раз. Если ее ребенок унаследует хороший художественный вкус – это благо.
Ольга, вспоминая себя в той поездке, готова был хохотать над… наивной дурочкой. Нет, никогда ни за что она не расскажет Наде про все это.
Но ее поставила на место музыка – фламенко. Страсть исходила от каждой ноты, от каждого такта, от каждого удара каблуком танцующих эту страсть, от поворота головы, от пляски черных локонов. Ольга, сидящая перед самой сценой, почувствовала ее каждой клеточкой. И внезапно поняла, что никогда без этого чувства не соединится ни с одним мужчиной.
