— С таким лицом только в покер играть, — обреченно машет рукой он.
— Ты меня отвлекаешь! — Я изо всех сил креплюсь, чтобы не рассмеяться снова. — Лучше скажи, какие у меня карты.
Взгляд карих глаз буквально пригвоздил меня к месту. Мы молча изучаем друг друга. Спустя несколько секунд меня охватывает странное ощущение. Очень странное. Происходящее слишком интимно. Я поспешно кашляю и отворачиваюсь.
— У тебя одна старшая карта, вероятно, туз, — уверенно говорит он. — И две младшие.
— Быть не может! — Я открываю карты. — Как ты догадался?
— У тебя чуть глаза из орбит не вылезли, когда ты любовалась на туза, — веселится Эд. — Только слепой не заметил бы. Ты словно кричала во всеуслышание: «Какая чудесная карта!» Потом посмотрела направо и налево, пытаясь сбить меня с толку. А потом еще погладила туза и бросила на меня кокетливый взгляд. — Он почти смеется. — Тебе не следует доверять государственные тайны.
Невероятно. А я-то не сомневалась в своей бесстрастности.
— А теперь признавайся, — Эд снова начинает тасовать карты, — твой фокус с чтением мыслей основывался на анализе чужого поведения?
— Ну, вроде того… — осторожно отвечаю я.
— Значит, твои способности никуда не делись. Ты либо умеешь это делать, либо нет. Так что же с тобой на самом деле? Что происходит?
Он подается вперед в ожидании ответа. И что я могу сказать? Не так уж часто меня припирают к стенке. Вот Джоша я бы запросто провела, он всегда все принимал на веру. Обронил бы: «Отлично, детка», я перевела бы разговор на другое, а потом он и не вспомнил бы о своих расспросах… Потому что Джош никогда на самом деле мною не интересовался.
Эта отрезвляющая мысль приходит не вовремя. И как мне ни больно, я понимаю, что это правда. За все то время, пока мы были вместе, он никогда не спорил со мной и вряд ли помнил незначительные эпизоды из моей жизни. Он казался легкомысленным и беззаботным. Я любила его за это. Я считала легкость характера достоинством. Но теперь до меня дошло. К сожалению, он был легкомысленным, потому что ему было наплевать. На меня.
А я так отчаянно и с таким напором пыталась его вернуть, что не подумала, зачем мне это надо. И ни разу не задалась вопросом, тот ли он, кто мне нужен. Идиотка.
Темные глаза Эда не отрываются от моего лица. Мы знакомы совсем недавно, но он, кажется, понимает меня гораздо лучше. И спрашивает он не из праздного любопытства, а действительно хочет знать правду.
Но я не могу быть с ним откровенной. По понятным причинам.
— Это… довольно сложно объяснить. Правда сложно. — Я допиваю вино. — Ну что, лезем на «Глаз»?
На Южном берегу полно туристов, на каждом шагу лавки букинистов, все куда-то бегут, кроме нелюбимых мной живых статуй. «Лондонский глаз» вращается, люди в прозрачных кабинках-коконах глазеют на толпящихся внизу. Последний и единственный раз я была здесь по работе с толпой пьяных и неприятных людей. Проходя мимо джаз-бэнда, наяривающего мелодию двадцатых годов, мы с Эдом обмениваемся понимающими взглядами. Он делает пару шагов в ритме чарльстона, а я постукиваю бусинами в ответ.
— У вас хорошо получается, — заявляет бородач, подходя к нам с ведерком для пожертвований. — Любите джаз?
— Вроде того, — отвечаю я, роясь в сумке в поисках мелочи.
— Мы интересуемся двадцатыми годами, — серьезно говорит Эд и подмигивает мне. — Только ими.
— У нас будет джазовый концерт на открытом воздухе в Юбилейных садах[21] на следующей неделе, — охотно сообщает парень. — Возьмете пару билетов? Если купите сейчас, то получите десять процентов скидки.
— С удовольствием, — соглашается Эд. — Почему бы и нет?
Он протягивает парню деньги, берет билеты, и мы идем дальше.
— Ну что, составишь мне компанию на концерте? Я на тебя рассчитываю.
— Э-э-э… конечно. Спасибо.
Он протягивает мне билет, и я бережно прячу его в сумочку. И как расценивать это предложение? Он пригласил меня на свидание? Или мы продолжаем осматривать достопримечательности?
Должно быть, Эда мучают те же мысли, потому что в очереди за билетами на «Глаз» он посматривает на меня вопросительно.
— Знаешь, давно хочу спросить.
— Спрашивай. — На душе у меня неспокойно. Как бы он снова не стал выяснять про чтение мыслей.
— Зачем ты ворвалась тогда на совещание? Зачем пригласила на свидание?
Ой! Все еще хуже, чем я предполагала.
— Хороший вопрос. Но я тоже давно хочу спросить. Почему ты согласился? У тебя ведь был выбор.
— Понимаешь, — понижает голос он, — не так-то просто это объяснить. Я словно потерялся в тумане. Все мысли вылетели из головы. Таинственная незнакомка врывается в офис, а потом я вдруг иду с ней на свидание. — Тут он вспоминает про свой вопрос. — Но ведь ты не стала бы врываться просто так. Может, видела меня где-то раньше?
Он спрашивает с плохо скрываемой надеждой. Мне так неудобно перед ним. Как я могу признаться, что просто использовала его?
— Я сделала это на спор, — говорю я, отводя глаза. — Сама не понимаю, что на меня нашло.
— А-а-а… — Он немного расслабился. — Значит, я случайная жертва. Не слишком хорошая история для внуков. Лучше сказать, что тебя послало само провидение. После того, как расскажу им про парики графа Мармадьюка.
Я знаю, что он просто подтрунивает надо мной, но что-то в его лице настораживает. Он смотрит с таким выражением… Как бы не влюбился ненароком. Или не решил, что влюбляется. Ведь все это неправильно. Ведь Сэди манипулирует им, как и Джошем. Я не должна и не могу ему верить.
И вдруг мне становится так обидно. Проклятая Сэди. От нее одни неприятности. Эд такой симпатичный парень. Он только-только начал отходить от любовной неудачи, а тут стал жертвой сумасбродств моей покойной родственницы.
— Послушай.
— Да?
Что сказать? Ты ходил на свидание не со мной, а с привидением, оно проникло в твой мозг, оно действует как наркотик, только без эйфории…
— Если тебе кажется, что я тебе нравлюсь… Забудь об этом.
— Мне вовсе не кажется, — смеется он. — Ты мне действительно нравишься.
— Это не так. — Как же ему объяснить? — Это самообман. Ты за себя не отвечаешь.
— Я всегда отвечаю за себя.
— Всегда — да, но это особый случай.
Мы потерянно молчим, потом Эд меняется в лице.
— Я понял.
— Правда? — спрашиваю я недоверчиво.
— Это я тебе не нравлюсь, — криво улыбается он. — Если надоел, так и скажи. Я переживу. Мы отлично повеселились, ты на славу постаралась, и я тебе благодарен…
— Все не так! — в ужасе вскрикиваю я. — Ты неправильно понял! И ты мне вовсе не надоел. Мне очень весело. И я собираюсь залезть на «Глаз» вместе с тобой.
Глаза Эда, как детекторы лжи, скользят по моему лицу и пронзают насквозь.
— Тогда полезли.
— Вот и отлично.
Мы так увлеклись, что чуть не пропустили очередь.
Я хватаю Эда за руку, и мы бежим к большому овальному кокону. Он медленно подползает к платформе, возбужденные смеющиеся люди готовятся зайти внутрь. Мы с Эдом заходим вместе со всеми, неловкость осталась позади, и мы улыбаемся друг другу.
— Итак, мистер Харрисон, — вспоминаю я об обязанностях экскурсовода, — сейчас вы увидите Лондон с высоты птичьего полета.
Люди-муравьишки копошатся внизу, рассаживаясь в муравьиные машины и муравьиные автобусы. Я без труда нахожу собор Святого Павла, Букингемский дворец и Биг-Бен. «Лондонского глаза» в путеводителе нет, так что мне приходится придумывать факты самой и «зачитывать» их вслух.
— Коконы сделаны из прозрачного титана, который также идет на стекла очков, — вещаю я. — Под водой коконы превращаются в субмарины.
— Это прорыв в технической мысли, — кивает Эд, стуча по стеклу.
— Каждый кокон может находиться под водой тринадцать часов. — Я делаю паузу и вижу, что он отвлекся. — Что случилось?
Эд поворачивается ко мне, опираясь на стеклянную стену кокона. Размытый пейзаж Лондона медленно скользит у него за спиной. Солнце исчезло, большие серые облака собираются над головой.
