Последовало молчание.

Из мрака доносились восторженные шлепки Боствика по бедру, одобрительное ворчанье доктора Фелла и бормотание Стивенсона, возившегося с застрявшей пленкой.

— Разве я не говорил, что с этими часами что-то не так? — с гордостью добавил майор.

— Говорили, сэр, — подтвердил Боствик.

— Психологический расчет был точным. — Доктор Фелл энергично кивнул. — Я готов предложить маленькое пари, что трюк воздействовал бы на зрителей, даже если бы на циферблате не было тени. Когда стрелки часов показывают полночь, мы видим только одну из них и не ищем вторую — привычка обманывает нас. Но наш славный Чесни на этом не остановился и обеспечил свой план тройной страховкой. Вот почему он настаивал на том, чтобы устроить демонстрацию в районе полуночи. Тень создавала бы иллюзию при любом положении часовой стрелки. Но при строго вертикальной ее позиции, когда она указывала на двенадцать, Чесни добился того, что три зрителя, занимающие разные места, видели на циферблате разное время. И впоследствии он подловил бы их минимум на двух вопросах из десяти. Но настоящая проблема заключается в том, каким было подлинное время. Часовая стрелка находится в вертикальном положении, не так ли?

— Да, — отозвался главный констебль. Доктор нахмурился:

— Если я могу полагаться на свой опыт обращения с часами, это означает, что минутная стрелка могла показывать от без пяти двенадцать до пяти минут первого. В течение этого промежутка часовая стрелка остается более или менее в вертикальной позиции, в зависимости от размера и механизма часов. Но нас интересует только время после полуночи. Следовательно...

Майор Кроу сунул трубку в карман.

— Следовательно, — подхватил он, — алиби Джо Чесни летит ко всем чертям. Оно зависело от его ухода из дома Эмсуорта ровно в полночь, когда, как мы полагали, доктор Немо находился в кабинете «Бельгарда». Джо Чесни действительно ушел от Эмсуортов в полночь. Но доктор Немо вошел в кабинет и убил Маркуса Чесни позже — вероятно, в пять или шесть минут первого. Джо Чесни легко мог добраться на автомобиле от Эмсуортов до «Бельгарда» за три минуты. Q. Е. D.[23] Кто-нибудь, раздвиньте портьеры. Я ничего не имею против Джо Чесни, но думаю, что он тот, кто нам нужен.

Эллиот раздвинул портьеры на одном из окон. В сером дневном свете, уменьшившем яркость луча проектора, стал четко виден майор Кроу, стоящий в дверях перед простыней, на которой светилось остановившееся изображение.

— Я никогда не воображал себя выдающимся аналитиком, инспектор, — возбужденно продолжал майор. — Но это настолько очевидно, что просто бросается в глаза. Бедняга Маркус Чесни практически сам спланировал способ своего убийства.

— В самом деле? — задумчиво произнес доктор Фелл.

— Джо Чесни, возможно, все знал о часах и иллюзии с помощью тени. Либо он после обеда околачивался возле открытых окон кабинета, где Маркус и Уилбер Эммет почти три часа обсуждали свой план, либо, что еще вероятнее, Маркус и Эммет готовили это шоу за несколько дней до того, и Джо мог узнать обо всем заранее. Он знал, что Маркус не начнет спектакль, покуда малая стрелка часов не займет вертикальное положение, и что обычным способом стрелки перевести нельзя. Если бы Джо смог обеспечить себе алиби у Эмсуортов и успеть вернуться вовремя в «Бельгард» и если бы Маркус начал шоу вскоре после полуночи, а не до, Джо Чесни получил бы возможность купаться в роскоши... Погодите! Мне сейчас пришло в голову, что впоследствии он был бы просто вынужден сделать кое-что еще...

— Что именно? — спросил Эллиот.

— Убить и Уилбера Эммета, — ответил майор. — Эммет был осведомлен о трюке с часами. К тому же сколько, по-вашему, человек в доме, кроме Джо, знало, как пользоваться шприцем? Все ясно как день, джентльмены. У этого типа голова неплохо варит. Кто мог его заподозрить?

— Вы, — сказал доктор Фелл.

— Что вы имеете в виду?

— Фактически так и произошло, — продолжал доктор. — Это было первое, о чем вы подумали. Полагаю, в вашей упорядоченной вулвичской[24] голове уже давно шевелилось недоверие к слишком добродушным манерам Джозефа Чесни.

— Я ничего против него не имел! — сердито запротестовал майор и повернулся к Эллиоту, вновь заговорив официальным тоном. — Это ваше дело, инспектор. После сегодняшнего утра я больше не стану в нем участвовать. Но мне кажется, оснований у вас достаточно. Широко известно, что Джо Чесни терпеть не может работать и что Маркус едва ли не принуждал его заниматься медицинской практикой. Поэтому, что касается оснований для ареста...

— Каких оснований? — прервал доктор Фелл.

— Не понимаю.

— Я спросил, каких оснований? — повторил доктор. — В своей в высшей степени толковой реконструкции вы, кажется, забыли упомянуть один маленький, но, возможно, важный факт. Не Джозеф Чесни, а его брат Маркус проделал трюк с часами. Вы путаете причину и следствие и хотите повесить одного за счет другого.

— Да, но...

— В результате вы убедили себя, что должны арестовать человека только потому, что опровергли алиби, которое обеспечил ему кто-то другой. Вы даже не предполагаете, что Джозеф Чесни сделал это сам, а хотите арестовать его просто из-за отсутствия алиби. Я не стану комментировать другие вопиющие недостатки вашей гипотезы, а ограничусь заявлением, что у вас этот номер не пройдет.

Майор Кроу выглядел оскорбленным.

— Я не говорил об аресте. Я знаю, что для этого нужны улики. Но что вы предлагаете?

— Как насчет того, сэр, — вмешался Боствик, — чтобы продолжить просмотр? Мы ведь еще не видели этого парня в цилиндре.

— Надеюсь, — с грозным видом осведомился доктор Фелл, когда порядок был восстановлен и портьеры снова задернули, — на этот раз никто не станет прерывать сеанс до окончания фильма? Договорились? Отлично! Тогда будьте любезны заткнуться и дать нам посмотреть, что произошло. Поехали, мистер Стивенсон.

Раздался щелчок, и гудение проектора вновь заполнило комнату. Теперь, когда Эллиот вглядывался в экран, все казалось ему настолько очевидным, что его удивляло, как человеческий ум, координированный со зрением, может настолько заблуждаться. Большая стрелка часов стала всего лишь тенью. Выражение лица Маркуса Чесни, держащего настоящую стрелку и старательно притворяющегося пишущим ею, было непроницаемым.

Внезапно Маркус бросил стрелку на промокательную бумагу, словно что-то услышав, и слегка повернулся вправо. Его костлявое, испещренное тенями лицо при этом стало видно еще лучше.

И тогда на сцену шагнул убийца.

Доктор Немо медленно повернулся и посмотрел на зрителей.

Выглядел он весьма непрезентабельно. Ворс на цилиндре сильно вытерся, и из-за этого головной убор казался побитым молью. Воротник грязного светло-серого плаща был поднят, закрывая уши. Расплывчатое сероватое пятно — не то морда насекомого, не то изгибы шарфа — заполняло пространство между отворотами воротника. Круглые очки, как провалы, чернели на лице.

Фигура, хотя и снятая слева, на экране вырисовывалась полностью. Доктор Немо стоял на свету, но луч оказался направлен слишком высоко, поэтому брюки и туфли было почти невозможно разглядеть. Пальцы правой руки в перчатке, гладкие и будто лишенные суставов, как у манекена, держали черный саквояж с написанным на нем именем.

Потом визитер начал двигаться с удивительным проворством.

Эллиот, ожидавший этого, внимательно следил за его действиями. Стоя почти спиной к зрителям, доктор Немо бросил взгляд на Маркуса Чесни, подошел к столу и позади коробки конфет поставил на него саквояж. Затем, словно передумав, он поднял его и поставил на коробку. Таким образом, он сначала опустил на стол дубликат коробки конфет, освободив его из пружинного захвата, а после втянул в саквояж первую коробку.

— Так вот как он их подменил! — произнес в темноте майор Кроу.