«Проскочу, – решил Игорь. – Надо только садиться в последний вагон, а на Финляндском перейти по тоннелю на свою платформу и – на дачу. И билет заранее взять, чтобы не болтаться с ящиками по вокзалу, и багаж оплатить. Очки надеть, куртку финскую. "Да вот бабушка попросила ящики для рассады привезти. Знакомые дали. Пожилой человек, выращивает цветочки…" И газету спокойно читать. Не должны прицепиться…»
3.
Требовался оборотный капитал, рублей пятьдесят, и в тот же день Фирсов позвонил на кафедру Маринке и спросил, нет ли у нее на примете дипломников-заочников. Он знал, что должны быть дипломники – самое время.
– Игорек, миленький, – обрадовалась его звонку Маринка, – косяком идут, задолбали совсем. В этом году экономисты с механиками в одно время защищаются – ужас! Ты сколько взять сможешь?
– Расценки те же?
– Ну да, по десятке за плакат. А если сложные – двенадцать – пятнадцать.
– Давай одного, – сказал Фирсов. – Для начала. Как дела, Мариша?..
– Ой, не спрашивай. Как у тебя-то? Домой часто отпускают?
Через несколько дней, в субботу, в точно оговоренное время к Фирсову домой приехал немолодой уже мужчина в пыжиковой шапке и новеньком черном тулупе. В руке он держал пухлый портфель, из-под мышки торчал тубус с чистыми листами ватмана.
– Когда защита? – спросил Фирсов. Он провел гостя на кухню и, сев за стол, стал рассматривать листы с макетами плакатов.
– Через неделю, – робко ответил мужчина.
– А кто руководитель? Бутман? Его вроде почерк…
– Да, Борис Самуилович…
– Ясно, – кивнул Игорь. – Вы из Архангельска?
– Да, – заулыбался мужчина. – По своему заводу защищаюсь. Я вас помню, вы у нас были – лекцию по качеству читали. Года два назад? Или три?
– Да, – сказал Фирсов. – Бывал…
– Я тогда мастером работал, нас еще всех собирали, – продолжал улыбаться мужчина. – Вы с товарищем приезжали – такой с бородкой. А сейчас на кафедре уже не работаете?
– Нет, – сказал Фирсов. – В другом месте работаю.
– Ясно… А я вот уже второй год начальником механического цеха…
– Поздравляю. – Фирсов сложил листки и взял со стола скрепку. – Завтра вечером вас устроит?
– Конечно…
Мужчина ушел, почтительно раскланявшись, и Фирсов еще долго сидел на кухне, покуривая, щурясь на пустынную вечернюю улицу за окном и делая вид, что разбирается с бумагами. И та поездка в Архангельск вспомнилась, и Валера, как живой, встал перед глазами, и суд, и следствие, и тот нелепый вечер, с которого все началось, и непроницаемое лицо Славика Мохова на суде вспомнилось. Ах, Славик, Славик, продал ты свою душу и двадцать лет дружбы вместе с ней. Как тебе работается, Славик, и как живется? Вспоминаешь ли тот вечер и друга своего бывшего, Игоря Фирсова? Или стараешься не вспоминать? Н-да, брат, тяжело тебе, должно быть, – мы-то выкарабкаемся, а вот ты мне в глаза взглянуть уже не посмеешь. Оттого и не звонишь, и не заходишь, как будто нет больше Игоря Фирсова. И сегодня, когда я разговаривал с Маринкой, я слышал в трубке твой веселый голос – ты болтал с кем-то, и когда она назвала мое имя, голос твой пропал, и хлопнула дверь. Студентов учишь? Ну учи, брат… А я вот думаю теперь, как три тысячи отдать. Отдать-то я их отдам, но вот друга у меня больше не будет. Жаль. Лучше бы не было того вечера…
Мохов приехал поздно – уже заканчивалась программа "Время", привез какого-то усатого приятеля, похожего на артиста Боярского, две бутылки коньяка и тут же принялся отдавать веселые команды.
– Все встаем на уши. Настюша, крепись, сейчас будет маленький цунами. Фирсов, жарь мясо и доставай грибочки. Я знаю, у тебя есть. Не жмись. Убирай со стола бумаги я тащи стопки. Сегодня у меня маленький праздник…
– Ты на машине? – выглянул в окно Фирсов.
– Да, но это не имеет значения. Брошу тачку у тебя и поеду на такси. Шевелись, шевелись… – Славик ходил по квартире, потирая руки. – А Маратка спит? Жаль… Так, надо жене отзвонить. – Он набрал номер и принялся объяснять Фаине, что все удалось, все о'кей, и когда приедет, то расскажет подробности. – Да, я у Игорька. Мы по чуть-чуть. Такси вызову. Не волнуйся!
Целую!..
– А что за праздник? – спросил Фирсов, помогая жене накрывать стол. – Ты учти, я пить не буду – мне доклад еще писать, завтра конференция. Так, посижу только…
– Да хрен с тобой, – махнул рукой Славик, – нам больше достанется. Правда, Настюша? Мы его сейчас вообще отправим на кухню – пусть свой дурацкий доклад пишет…
– Но-но! – сказал Фирсов. – Лишу грибочков. Так что за праздник? Достал коленвал или какие-нибудь японские щетки?
– Круче! – Славик подмигнул двойнику Боярского, и тот ухмыльнулся с дивана. Похоже, он был уже подшофе. – Гораздо круче! Но пока я не вставлю ключ и не поеду… – Славик щелкнул над головой пальцами. – Короче говоря, садимся и пьем! Алик, к столу! Первые сто грамм за твои способности!
Алик быстро окосел, вызвал по телефону такси и уехал.
Зашла за капроновыми нитками соседка по площадке – Алиса, и Славик тут же усадил ее рядом с собой, стал говорить комплименты, наливал коньяк, обещал починить швейную машину, Алиса улыбалась, потом хохотала, и вскоре они отправились посмотреть, что же приключилось с этой швейной машиной. Их не было минут сорок.
– Это просто безобразие! – вознегодовала Настя. – В какое они меня ставят положение! Я же с Фаиной в хороших отношениях. Скажи ему, чтобы немедленно ехал домой, или я сама позвоню Фаине…
Славик вернулся один и шепнул Фирсову, что остается ночевать у соседки.
– Все в порядке, – покачнулся он. – Если позвонит Файка, скажи, что сплю мерцвец… мертцве… мертвецким сном. Машина под окнами. Договорились? – Он обнял Фирсова и чмокнул в ухо. – Люблю гада!..
– Старик, это твое дело, с кем спать, но ты ставишь Настю в скотское положение – они с Файкой подруги.
– Ну и что? Насте скажем, что я уезжаю домой…
– Они же созвонятся. Настя скажет – выехал, а дома тебя не будет. Файка там на уши встанет…
Щелкнула входная дверь, и на кухню пришла Настя с непреклонным лицом.
– Славик, кончай дурить! Либо оставайся у нас, либо Игорь отвезет тебя домой. Все! Я сейчас звоню Фаине!
– Подожи, подожи, подожи, – Славик погрозил пальцем и пошел к телефону. – Я со своей супружницей сам привык разговаривать. Без посредников… – Он сел на пуфик и принялся крутить диск.
– Вот гадство. – Настя прикрыла на кухню дверь и вынула изо рта мужа сигарету. – Прямо как нарочно… – Она глубоко затянулась. – Принес ее черт… Пошла сейчас к ней, а она уже… Тьфу! И Славик твой хорош, кобель несчастный! Все вы, мужики, такие… Уй, прямо не могу! Убила бы вас всех!..
– Да, – притворно сказал Игорь, забирая сигарету обратно. – Сволочи…
"Зайчик, все будет в порядке, – ворковал в коридоре Славик. – Сразу не обещаю, но скоро буду. Да, да. Как штык. Как гвардейский штык. Тык-штык… Готовься. Да. Она вышла. Не знаю. Кажется, ведро выносить. Все, пока…"
– Проводи его, – кивнула на дверь Настя.
– Фирсов, я ухожу! – объявил в коридоре Славик. – Настя, спасибо за встречу! – Он ронял с вешалки шапки и не мог отыскать свою куртку.
– Подожди, Игорь тебя в такси посадит. Или сейчас по телефону закажем.
– Никаких такси! Я поеду на своей тачке! Я на ней приехал, я на ней и уеду… Где моя куртка?.. – Славик отворачивался от Насти и подмигивал Игорю. – Где моя канадская куртка, подарок любимой жены?..
– Ты что, сдурел? – встала в дверях Настя. – Игорь, ты слышишь, что он говорит?.. Он же разобьется.
– Только на своей тачке, – бубнил Мохов. – Завтра утром ее придут смотреть, она должна быть дома.
– Вот проспишься и приедешь за ней… – Настя растерянно смотрела на мужа. Тот не спеша одевался, догадываясь, что Славик затеял какой-то обходной маневр, и перечить ему бессмысленно: ясно, что в пьяном виде он никуда не поедет.
