– А, кстати, может быть, – легко согласился Поставец, – я смотрю, незнакомый перформанс. Значит, Чечня. Когда кошмар прекратится? Мои клиенты постоянно задают этот вопрос. И я отвечаю, как Владислав Григорьевич: каждый должен делать свое дело. Понемногу, не форсируя процесс, маленькими шагами…

Филипп Преображенский, судя по всему, был согласен с искусствоведами, он благосклонно кивнул, шевельнул попой и притопнул босой ногой. Рыбка оплыла вокруг художника и двинулась в другой конец аквариума. Две фигурки на экране вооружились пилой и принялись отпиливать третьему голову. Один из них время от времени бросал работу, чтобы вытереть пот со лба. Жара на телевизионной картинке была сильная.

– Или Сербия? – задумчиво сказал Голенищев, – может быть, что и Сербия.

– Чечня, – сказал Поставец, – видите бороды?

– А в Сербии бород, что ли, нет?

– А может, это в Ираке.

– Тоже может быть.

– Шииты, скажем, суннитов режут.

– Запросто.

– Или наоборот.

– А ты говоришь, война кончилась, – не удержался Павел. – И партизаны есть.

– В телевизоре война, – Леонид успокоил по-отечески, – и мы работаем над тем, чтобы она в телевизоре и осталась. Мы строим мир.

– Читали статью Розы Кранц на этот счет? – сказал Поставец. – Мир сегодня – это один научно-исследовательский институт. В одной лаборатории – в Нью-Йорке – занимаются одной проблемой, в Лондоне – другой, в Москве – третьей, складывают усилия, выдают готовый продукт.

– Какой продукт?

– Известно какой. Права человека. Гарантии завтрашнего дня. Какие клиенты появились! Например, Михаил Дупель. Как платит! Расстегнет пиджак и швыряет бумажник: бери сколько надо.

– Не хуже вкус, чем у европейца.

– И сегодня ждем гостя. Барон фон Майзель. Вот это коллекция.

– Ах, тот самый барон.

Жалко, Сергей Ильич Татарников не слышал этого разговора, он бы нашел его поучительным. Историк любил подробности, любил следить за интригами – полагал, что из таких фрагментов и составлена большая история. Вот был бы благодарный слушатель! Не все, далеко не все о своей работе рассказал Поставец, но внимательный слушатель, такой, как Сергей Ильич, сумел бы между строк выудить недосказанное. Сергей Ильич любил порассуждать на тему рыночных отношений. Не далее как за неделю до посещения Павлом галереи беседовал профессор Татарников с просветителем Борисом Кузиным именно на тему рыночной экономики. Столкнулись они на улице, причем Татарников шел в подземный переход покупать водку, но, смутившись, обозначил свою цель иначе. – На рынок иду, – сказал Сергей Ильич застенчиво. – Вот видите, – обрадовался Кузин, – без рынка невозможно! Вся страна идет к рынку! Татарников рассердился на себя за глупое вранье и тут же наговорил резкостей. – Да нет и не будет никакого рынка, – заявил он Кузину. – Как это не будет? – А вот так! Вы под рынком, небось, равенство возможностей понимаете? – Равенство, – сказал Кузин значительно, – и свободу. – Знаете вы, радетель за цивилизацию, в чем разница между русским пахотным хозяйством и европейским? – В чем же? – и Кузин замедлил шаг, хотя и торопился на заседание. – А в том, что земля не родит. Урожай ржи в России, – сказал Татарников, – в десять раз меньше, чем в Черноземье, а остальное и вовсе не растет. Сказал это Татарников и пошел дальше, а Кузин спросил сутулую спину историка: ну и что? – А то, – обернулся Татарников, – что земли надо в десять раз больше для нормального урожая. А на земле люди живут. Вот и выходит, что на одного начальника русским надо в десять раз больше холуев. Таких дураков, как мы с вами. И работать надо в десять раз больше. И рынок тут ни при чем. И, сказав грубость, Сергей Ильич отправился за водкой. – Нет, позвольте, – Кузин возбудился чрезвычайно, догнал Татарникова, – позвольте! Что за наветы! На Западе (когда Кузин говорил слово «Запад», его лицо светлело), на Западе люди не работают по десять часов, а деньги получают! И мы так будем! Потому что рынок! – Не говорите глупости. Зарплата западного рабочего, которому не требуется работать, – это просто его доля в эксплуатации мировых ресурсов. Доля маленькая, президент корпорации получает больше. Но рабочий согласен – потому что он от природы соглашатель. И вы бы согласились, верно? Но вам и мне не дают. И Татарников пошел прочь. Он любил детали, он бы с удовольствием расспросил Поставца, как устроен бюджет галереи, на что прогрессивное искусство кормится – тоже ведь люди и товар производят.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.