— Две песни новые были, да я отослал их Жаклин Мерак, как обычно, — сказал он с явным провансальским выговором.
Девочка задержала дыхание:
— Так это вы сложили песню «В двадцать лет мы легко забываем печали»? Вы? И другие песни Жаклин тоже вы?
Пьер кивнул:
— Я. А вы их слышали? Где? Когда?
— Я слышала в доме у Жаклин, — с готовностью отвечала девочка. — Мы же с ней друзья. Я даже у нее жила некоторое время…
И тут она прикусила язык: этот юноша, как все они здесь в республике, конечно, знает из газет историю похищения ребенка, историю самой «похитительницы»…
Теперь она уже боялась взглянуть на Пьера. И вдруг услышала его спокойный голос:
— И как вам показались мои песни?
— Очень, очень понравились! — горячо сказала она, все еще не смея взглянуть на него. — Да и на концертах их принимают с восторгом… Жаклин стала настоящим «идолом». Она теперь в Советском Союзе.
— Расскажите о ней, — попросил Пьер. — Я ведь никогда ее не видел. Она иногда звонит в автомобильную мастерскую в Ла Мюр, где я работаю, и просит что-нибудь переделать в песне, если ей не подходит какое-то слово. Или просит что-нибудь новенькое и дает мне тему. Так расскажете?
— Слушайте, ребята, что это за глупости: почему вы говорите друг другу «вы»? — вмешалась очень довольная Брижит. — Ведь здесь все свои и все должны быть на «ты».
— Ты не возражаешь, Клоди? — спросил Пьер, и девочка увидела просящее выражение его глаз.
— Ты просто смешной, Пьер, — сказала она вместо ответа. — О чем спрашиваешь? Брижит права: мы все здесь свои, друзья.
В тот вечер они долго стояли одни на снежной дороге почти у самого дома и все не могли распрощаться. Луна еще пряталась за горами, и вся долина стояла облитая мутно-голубым далеким отсветом. Где-то ухало, слышались будто отдаленные залпы.
Глухие и сильные удары точно сотрясали горы.
— Что это? — прислушалась Клоди.
— Лавины, — сказал Пьер. — Сколько людей они уже погребли здесь, в горах.
— И ничего нельзя с ними поделать? Взорвать, например, если они опасны?
— Можно, но на это нужны деньги. А кто их даст? Уж не думаешь ли ты, что наше начальство будет заботиться о безопасности людей?
Клоди замолчала, о чем-то раздумывая. Потом спросила:
— А ты когда-нибудь видел лавину близко?
Пьер усмехнулся:
— Если бы видел близко, не разговаривал бы сейчас здесь, с тобой.
Она съежилась, повела плечами:
— Это действительно так опасно?
— Я же тебе сказал: в прошлом году в районе Лотарэ завалило пятерых. Раскопали только через неделю. Все молодые, как мы.
— Они остались живы?
Пьер махнул рукой:
— Какое! Ведь на них лежало, наверное, несколько десятков, а то и сотен тонн снега. Все газеты тогда писали об этой катастрофе. Неужто не читала?
— Все газеты? — мрачно повторила Клоди. — В прошлом году мне было не до газет. У меня было достаточно и собственных катастроф.
У Пьера сделалось виноватое выражение лица.
— Извини, — сказал он смущенно, — я не хотел…
— Ничего. Я уже привыкла. — Клоди смотрела упрямо перед собой.
— Тем более, — не сдавался Пьер. — Ведь я все о тебе знаю.
— Что — все?
— Все, — повторил он. — Мне все известно. И ребята рассказали, и газеты я читал, и Рири сюда присылал подробные отчеты.
— Ты знаешь и Рири? — удивилась Клоди, и холодок пополз у нее по спине.
Она хотела было еще что-то спросить у Пьера, но над ними распахнулось окно, и голос Боболь прокричал:
— Клоди, где ты? Тебя требует Шанталь. Иди скорей!
— Я должна идти, — торопливо бросила Клоди. — Меня зовет моя дочка.
— Что? Дочка? — Клоди увидела, как еще шире открылись глаза Пьера.
— А говорил, что все обо мне знаешь, — поддразнила его Клоди. — Выходит, не все…
— Значит, узна́ю. Так до завтра? — пробормотал Пьер.
— До завтра.
В спальне девочек Брижит уже заснула, а Шанталь в постели капризничала:
— Где моя мама Клоди? Почему она не пришла рассказать мне сказку на ночь?
Клоди, с нетерпением поглядывая на безмятежно сопящую Брижит, начала рассказывать…
— Жила-была на свете Красная шапочка…
— Другую! Давай другую! Это я уже много раз слышала… — захныкала Шанталь.
— Ну, тогда о мальчике с пальчик…
— Не хочу! — уже начинала плакать Шанталь. — Ты мне уже рассказывала! Хочу новую сказку!..
Клоди быстро перебирала в уме все сказки, которые она знала. Что же, в самом деле, рассказать неугомонной дочке? Ага, вот, кажется, «Принцессу на горошине» она еще не знает…
Под сказку о требовательной принцессе Шанталь наконец-то заснула. Клоди принялась безжалостно расталкивать Брижит — слишком важно было для нее то, что она хотела узнать. И как можно скорее.
— Что тебе? Что? — Разбуженная девочка никак не могла взять в толк, чего хочет от нее Клоди.
— Я спрашиваю, что с Пьером? Отчего у него такое страшное лицо? Что он, неудачливый боксер на ринге или разбойник с большой дороги?
— Оставь свои шутки при себе, — нахмурилась окончательно проснувшаяся Брижит. (Они говорили шепотом. Все кругом уже давно спали.) — Пьер чудесный парень, но судьба у него самая несчастная. Мать умерла, родив его, а отцу-пьянице он был совершенно ни к чему. И вот однажды отец вернулся домой после пьянки, совершенно ничего не соображая. Это было, когда Пьеру исполнилось пять лет. И этот пьяный изверг, придравшись к чему-то, стал избивать сына. Бросил его на пол, начал топтать сапогами лицо, раздавил ему нос и губы, чем-то тяжелым нанес раны. Ты их видела зажившими и можешь вообразить, что это было! Прибежали соседи, отняли мальчика, по суду лишили отца родительских прав, даже посадили в тюрьму на какое-то время, да что толку? Дело-то было уже сделано, мальчик изуродован на всю жизнь. — Брижит развела руками, вздохнула. — А парень он замечательный, талантливый, добрый, всегда готов всем услужить. Мама и Патош души в нем не чают.
— Что же теперь делать? — растерянно произнесла Клоди.
— Все будет в порядке. Можешь не беспокоиться. — Брижит теперь улыбалась. — Пьер прошел воспитание в республике, окончил школу и теперь работает механиком в автомобильной мастерской в Ла Мюре. В рождественские каникулы Мать и Патош решили отправить его в клинику, где их друг, один известный профессор, делает пластические операции — исправляет людям лица. Он уже видел Пьера и сказал, что сделает из него красивого парня с нормальным, привлекательным лицом… Ты знаешь, как дорого стоят у нас такие операции? Люди платят целые состояния, чтобы избавиться от родимого пятна или исправить уродливый нос. Но наши Жюльены идут на все и ничего не жалеют, никаких денег. Они считают, что Пьер заслуживает любых жертв…
Брижит сказала это с немыслимой гордостью за своих названых родителей.
Клоди слушала историю Пьера и видела перед собой его огромные, в пол-лица, глаза. В этот вечер девочка впервые позабыла вычеркнуть из календарика еще один прошедший день.
