В лед вмерзший камыш шелестит и звенит от поземки,

И там, где он вышел дугой к середине протоки,

Я осенью часто казанку привязывал к тонким

Ветвям ивняка, накрывающим омут глубокий.

Возможно ль русалке, чья лепка еще так непрочна,

Чья жизнь, словно мысль, быстротечна, а тело прозрачно,

Здесь выжить и жить, в этой затхлой воде непроточной,

У этой земли, так подолгу холодной и мрачной?

Я помню поклевки, уловы, но также движенье

Воды под рукой, этот взгляд, этот смех беспричинный,

И в памяти образы жизни и воображенья

Настолько смешались, что вряд ли уже различимы

Магнитные линии тела я вижу доныне,

Я помню, как пела, и то, как манила, кивала,

Но я-то ведь знал — ее не было здесь и в помине,

Когда, оттолкнувшись от лодки, она за камыш уплывала