— Конечно, нет. Зачем бы ей понадобилась эта подушка? — возразила Эмили.

— Вопрос стоял не так. Вопрос в том, могла бы она взять подушку? Или она все время пробыла с тобой?

— Нет, — нехотя признала Эмили. — Все получилось так глупо. Наверное, я не слишком сочувственно отнеслась к словам Мабел, и она обиделась. Она сказала, что подождет Гектора в саду, а я вернулась в кабинет. Но если ты считаешь, что Мабел имеет отношение к убийству Элис, ты просто сошел с ума! Понятно, что она расстроилась из-за влюбленности Кена, ну и все. Не трогала она эту подушку, если только…

Она нахмурилась и замолчала, а Грег спросил:

— Что?

— Вообще-то, она могла взять подушку и сидеть на холме, ждать Гектора. Мне не приходило это в голову. Ну, вот и нашлось простое объяснение.

— Замечательно, но почему Мабел не призналась? Мы всех спрашивали про подушку на следующий день, — сказал Грег.

— Может, она забыла, — безучастно проговорила Эмили.

— Вероятно. Но мы поможем освежить ее память. Что ты делала потом, до трагедии?

— Ничего особенного. Элис вернулась около часа дня. После обеда я отдыхала. В полпятого мы пили чай на веранде. Заявился Кен, пришлось его пригласить к столу. Он заявил, что хочет поговорить с Элис. А я сказала, что разговор придется отложить, так как мы уезжаем на охоту. Я боялась, что он останется ждать нашего возвращения. Но он ушел.

— Когда вы вернулись?

— Примерно без четверти шесть. Только тогда я вспомнила просьбу Лайзы. Элис вызвалась сходить к ним и передать, что в четверг я поеду в Найроби встречать Викторию и смогу ее взять с собой. Мне не надо было отпускать Элис. Но откуда я могла знать?

Голос Эмили задрожал и смолк. Иден бросился к ней, обнял.

— Не надо, бабуля. Это не твоя вина. Тебе не в чем: винить себя,

Эмили проговорила еле слышно:

— Нет, есть. Если б я только не послала ее… Иден резко заговорил:

«Если бы», «если бы»… Зачем мучить себя? Если бы я ценился на Элис, она бы не приехала в Кению. А если бы она не приехала в Кению, ее бы не убили. Но разве это означает, что я виновен в ее смерти?

Он отошел, упал в кресло и вытянул ноги, а руки засунул глубоко в карманы. Гилберт внимательно посмотрел на него, потом обратился к Дру Стрэттону.

— А теперь ты, Дру. Я хочу услышать подробный рассказ о твоей последней встрече с миссис де Брет.

— Постараюсь вспомнить… Она была крайне расстроена по поводу приезда мисс Кэрил.

Виктория вздрогнула, будто он ее ударил, Иден покраснел, а Эмили заявила с негодованием:

— Это неправда. Ты выдумываешь. Я говорила ей, если она не хочет, то Виктория не приедет.

Дру проговорил:

— Леди Эмили, я не слишком хорошо знал вашу сноху, но достаточно хорошо, чтобы утверждать, что она не позволила бы себе из-за своих эмоций поступить против вашей воли. Думаю, что любая нормальная женщина не испытает энтузиазма при известии о том, что бывшая невеста ее мужа будет постоянно жить с ними в одном доме.

— Это правда? Вы были обручены? — спросил Гилберт Викторию.

— Я… — начала Виктория, но не сумела закончить. Иден снова вскочил на ноги, его красивое лицо исказил гнев.

— Нет, мы не были обручены. Одно время между нами была взаимная привязанность, но это совершенно никого не касается. Не думай, что тебе удастся стирать наше грязное белье на людях и втянуть Викторию в это ужасное дело. Она ни при чем!

— Дорогой Иден! Никто не собирается втягивать Викторию, — миролюбиво заметил Грег. — Но, к сожалению, личные взаимоотношения людей, причастных хотя бы косвенно к делу об убийстве, представляют интерес для следствия.

— Виктория здесь ни при чем, она не имеет отношения к этому делу.

— Только косвенное.

Эмили выпрямилась на стуле и вновь превратилась в императорскую особу, привыкшую ко всеобщему подчинению:

— Думаю, лучше сразу все выяснить, Грег. Я не глупа и не люблю ходить вокруг да около. Не будем попусту тратить время. Ты собираешься выяснить, не Иден ли или не я убили Элис… Тихо, Иден. В этом все дело?

— В действительности, если говорить обо мне — нет, — ответил Гилберт. — Потому что вы оба мои друзья и я знаю вас достаточно хорошо. Но с юридической точки зрения такая вероятность не исключена. Нелишне сразу рассмотреть ее, чтобы больше к ней не возвращаться. Лучше обсудить все версии.

— Понятно. Позволь мне заявить тебе, что я считаю твой намек наглостью, — заявила Эмили.

— Какая там наглость! Да это просто оскорбление! — взорвался Иден.

— Успокойся, Иден. Если говорить об оскорблении, значит, относиться к его словам серьезно. Предположить такую возможность можно, но я считаю ее в высшей степени невероятной, — устало заметила Эмили.

Грег посмотрел на нее и сказал с упреком в голосе:

— Нужно считать до десяти, а потом делать такие заявления, Эм. Кажется, незабвенный Шерлок Холмс говорил, что в любом деле, если исключить невозможное, пусть даже невероятное на первый взгляд, останется что-то, что и будет ответом на вопрос. Нечто в этом роде.

— Если дело обстоит так, то лучше сразу меня арестуй, Грег, — с чувством произнесла Эмили. — Конечно, я могла убить Элис. Я находилась здесь. И вообще, я была здесь одна. Иден был в Найроби, никто не приходил на Фламинго вечером. Однако уверяю тебя, я этого не делала. А теперь мы можем закончить этот неприятный допрос. Если, конечно, не осталось вопросов, которые хотел бы задать Грег.

— Еще несколько вопросов. Эти странные случаи в доме… поломка вещей. Можете вспомнить, когда все началось?

Эмили сосредоточилась и медленно ответила:

— Дай-ка вспомнить. Первой вещью была старинная китайская ваза. Мы нашли ее разбитой вдребезги, когда вернулись с обеда. И весь ковер был залит красными чернилами.

— Мы обедали у Лэнгли одиннадцатого числа, — уточнил Иден.

Грег записал в блокнот и спросил:

— Когда произошел следующий инцидент?

— Через несколько дней, — продолжила Эмили. — Кажется, была суббота, потому что по субботам я раздаю зарплату. Только я отпустила слуг, как зашел Захария и сообщил, что разбиты старинные тарелки, принадлежавшие еще моей матери.

— Значит, четырнадцатого, — сказал Грег, сверяясь по карманному календарю. — Я думаю, у вас случилось много происшествий такого рода. Есть ли какая-нибудь система?

— Нет. Потом это стало происходить каждый день, почти каждый день. Потом несколько дней все было спокойно, мы думали, все кончилось. Потом опять. И это стало действовать мне на нервы.

Грег сказал:

— Тебе следовало бы сразу обратиться в полицию.

— Теперь-то я понимаю. Но в то время… Ну, ты сам знаешь почему я не вызвала полицию, Грег. Я не потерплю, чтобы моих слуг увозили на допросы или задерживали в полиции на несколько дней по подозрению. Ведь не все же они замешаны в этом, так почему все должны страдать, если одному из них пришла в африканскую голову нездоровая мысль или он вдруг вообразил себя мстителем? Я надеялась, что все образуется. Если б я только знала…

Голос Эмили прервался, и Грег сказал:

— Когда вы решили вызвать мисс Кэрил? Перед тем, как все началось, или потом?

— Потом. Кажется, в тот день, когда разбили пластинку с записью концерта Торони. Это меня расстроило. Я обнаружила, что больше не могу, как прежде, концентрировать внимание на работе. А Элис испугалась. Я поняла, что мне необходима помощь. И я подумала о Виктории.

Грег вопросительно взглянул на Викторию, и она ответила на предполагаемый вопрос:

— Письмо от тети Эм пришло три недели назад. У меня было время только подготовиться к отъезду и сделать все необходимое.

Гилберт рассеянно кивнул и вновь обратился к леди Эмили:

— И последний вопрос. После того как отравили вашу собаку, совершались ли еще акты вандализма в доме?

— Нет, — прохрипела Эмили, и вновь резко заговорил Иден, стоя спиной к присутствующим:

— Джилли оказался прав: это был следующий этап, и нам следовало понять это. Начиналось все обыденно, а закончилось убийством Элис.