— На вид симпатичный, — припомнила Нина. — И похож немного на вас. Такой крепыш.

— Ну, это субъективное мнение и ничего не говорит. А номер машины не помните? Может, отдельные цифры?

Но тут он ничего не мог поделать. Она не помнила, и все. Оставалась надежда на Жеку.

Жека прибыл утром. Нина разболтала все и тот пылал местью. Он нетерпеливо посмотрел на Леонида, поискал глазами по углам — где тут грабитель, — и Леонид быстро понял: «Не он». Если нити шли к преступнику от Нины, этот парень не имел с ними ничего общего. Леонид верил в свою интуицию.

Укротив свирепого Жеку, Леонид начал плести вопросы и кое-что выколотил из него. Для этого крепко пришлось поработать. Но и Жека не помнил шофера в лицо. Один только отсвет приборов. Было темно, и у того лишь белели зубы. И еще он был спокойный парень. Такое сложилось мнение у Жеки.

Он доставил Нину до самых дверей, они стали болтать там немного, у кнопки звонка. Тогда водитель поднялся наверх и спросил, в чем же дело. Сказали «минутку», а тут целых пять.

— Не бойся, шеф, не сбегу, — ответил Жека.

— А я и не боюсь, — спокойно возразил водитель.

Он стоял площадкой ниже, крутил на пальце ключи. Был полумрак, и тень от кепки закрывала лицо, но все равно было заметно, насколько он спокоен.

— Дело в том, что я борюсь за перевыполнение плана. И если долго стоять — не наездишь особо. Да и скоро в парк, — так он объяснил свое появление, подбросил ключи, поймал и отправился вниз, к машине.

Когда Жека спустился, таксист пинал баллоны. Затем они долго катили в другой конец Москвы. Жека уютно сидел рядом с шофером и меланхолично слушал, как тикает счетчик. И смотрел, как болтается перед стеклом слоник из черной пластмассы. И смотрел на фото кинозвезды.

Потом он дал шоферу что положено. Даже на десять копеек больше. А шофер сказал:

— И только-то? Зачем же ты поднял два пальца?

— А что означают два пальца? Я поднял просто так.

— Не знаю, что они означают, — сказал шофер задумчиво — Но если ты их поднял, должны бы что-то означать. Во всяком случае, не десять копеек, а что-нибудь поболе. Может, два пальца — это двойная оплата? Ты не знаешь? Можно и так подумать? Верно?

Он не буянил и не грозил, получив еще десять копеек, козырнул и поехал. И еще какое-то время не спеша разворачивал машину. Наезжал на тротуар, пятился задом и высовывал голову наружу.

На этом Жека выдохся совсем, и Леонид отпустил его.

Потом он стал подводить итоги — выходило не ахти. Подвешенный слоник и фотография актрисы — вот и все. А такси в столице тьма-тьмущая, и попробуй каждую обшарь.

Дети сбежали в театр, а внучат поручили ему. И так случалось каждый раз, стоило ему зазеваться. Их двое, внучат — Толя и Лена, но впечатление такое, словно строительная бригада рушит дом.

— Лена, кому говорят? — крикнул Михеев и стащил девочку со стола.

И вовремя — она уже была намерена сбросить со шкафа кофейный сервиз. Сволокла поближе к краю и подбирала наиболее эффектный момент, чтобы прозвучало погромче.

— Толя! — крикнул он в сторону кухни.

Там на миг притихло, а затем возобновилось с удвоенной силой — шорох и перестук кастрюль и ведер.

Михеев собрал крошечных дикарей в один угол, вытер им носы и подсунул груду игрушек. Вернее, остатки игрушек — утиль.

— Какие послушные ребята, — льстиво сказал подполковник, словно только что узнал об этом и был приятно поражен. — Теперь они будут тихо играть, а дедушка — работать. У дедушки важное дело. Правда? — спросил он с надеждой.

Детишки охотно кивнули. Они были добры и покладисты, и, если дедушка просил, они шли ему навстречу.

Михеев вернулся за письменный стол. Служебных забот был полон рот. Минул порядочный срок, почти что с месяц, а дело с кражами не двигалось с места. Версии старших Крыловых пока ничего не давали. Хотя и сбрасывать со счета их было рановато.

Тут стеклянные вещи задрожали от слаженного вопля. Малышам приелась филантропия, и они стали друг друга тузить — для зачина.

Михеев терпеливо растащил их в разные стороны и опять было сел к столу, но Лена не мешкая прищемила дверью палец, а Толя, соревнуясь с ней в проказах, сказал:

— А я напрудил в штаны.

Михеев подул на прищемленный пальчик Лены и сменил штаны ее брату. И вроде снова стало тихо.

Единственное, за что еще можно было как-то зацепиться, — линия Нины, такси с фотографией актрисы и пластмассовым слоном.

Обычный слон, запущенный в массовое производство. Обычная фотокарточка из тех, что красуются в витрине любого киоска «Союзпечать». Тот экземпляр отличается от прочих, правда, автографом самой актрисы. Как там… Что-то о галантности. Видно, обладатель автографа встречался с актрисой и в чем-то себя проявил. Может, стул пододвинул или что-то подал. И разыскать его не стоило труда, всего лишь требовалось время. Уйма времени. Пришлось сотрудникам полазить в таксопарках. И вот она, эта машина. Водителей — двое. И один из них, Семен Володин, значился в картотеке розыска под кличкой «Бык».

Михеев отвлекся. Его ухо уловило отдаленный шум воды, точно где-то возник водопад. Из коридора, осторожно прощупывая дорогу, выползала многопалая лужа. А в ванной довольный Толя поливал себя вовсю из душа.

Михеев стянул с него одежонку, но запасы сухих штанов были исчерпаны, и пришлось оставить малыша в одной фланелевой ковбойке. После этого Михеев засучил рукава и долго собирал тряпкой воду. Покончив с водой, он стал разыскивать притихшую Лену. Ее розовая нейлоновая попка торчала из-за кухонного стола. Она дразнила кошку, но кошка была уже пожилой и умной и не поддавалась на провокацию.

Михеев вытащил Лену, понес ее на одной руке. Она болтала ногами. По пути он нагнулся, подобрал вконец растерзанную куклу и пожурил:

— Ай-яй-яй! Разве можно так обращаться с куклой? Была кукла, и нет ее, бедняги.

— Подумаешь, — ответила Лена. — Если надо, я таких народю сколько хочешь.

Михеев сунул им по конфете, и они блаженно замолкли. Получив новую передышку, он сел на диван.

Так вот этот парень, гоп-стопник по-блатному, а в переводе — уличный грабитель. Но это в прошлом у Володина. Теперь он неплохой водитель, и в районном отделении милиции к нему не было претензий. Так и сказали Михееву по телефону. Ну, изредка пьет. Ну, гуляет. Он холостой мужчина и в самом расцвете лет.

Потом он грабил только на улице, Бык-Семен, а этого забывать не стоит. Консервативнее ворья народа не сыщешь на свете.

Наконец, кто уверен, что он услышал про деньги?

И Марков такого мнения. Зубов на ложном пути, так он сказал подполковнику. Зубов, словно котенок, поймался на яркую и пеструю игрушку, которая мелькнула перед носом, добавил тот же Марков. Он, конечно, резок, его заместитель, и прямолинеен, и Зубов не котенок. Но Марков опытен и то, что говорит, прекрасно знает и отдает себе отчет.

Однако проверить Семена придется. На всякий случай дочерпать эту версию до дна. Он мог кого-то навести, а сам податься в сторону, мол, остальное не его. И тогда это будет ключ к разгадке, тот самый хвост.

Семен — парень, видно, разбитной, и пусть им займется все тот же Зубов. Тут нужен молодой сотрудник — для контакта. Пусть посмотрит, кем он стал, этот уличный грабитель. Порой достаточно посидеть за одним столиком и перекинуться десятком слов, и сразу станет ясно, какой перед тобой человек. А если тот полезет в карман и на свет появятся купюры по двадцать пять и такие хрустящие, будто из печати, то это может быть путем к разгадке.

Над столом висел портрет жены. Уже забылось, сама ли она смотрела в объектив с таким выражением, или это последствия ретуши, словом, у жены был чуточку обиженный взгляд. И не мудрено: Михеев всегда оставался перед ней в долгу. И теперь — после ее смерти. Она умирала в больнице. Михеев это знал и вместе с тем умчал в станицу Пластуновскую за Мастером… Кому, как не Михееву, были известны все повадки старого волка, и будто на роду ему было написано принять тот заключительный шаг Мастера, как и многие предыдущие. Точно стал он его личным оперуполномоченным…