Поэтому Профессор, прикрываясь Николаем Николаевичем как щитом, пробежал несколько метров, отделявших его от Сергея, благо берег в этом месте слегка поднимался, закрывая обзор снайперу, отпустил Захарова, при этом тот упал на песок, и спиной вперёд прыгнул на нос лодки.

Сергей тотчас же оттолкнулся веслом, мотор застучал, и они начали разворачиваться.

— Что вы делаете? — закричал с берега Николай Николаевич, поднимаясь на ноги. — Вас же убьют! Мы единственная ваша надежда. Возвращайтесь! Мы не сделаем вам ничего плохого.

— Поднажмите, Серёжа, — бросил Профессор через плечо. — Нас продолжают охмурять.

— Как девок на сеновале, — подтвердил Сергей, добавляя обороты в моторе. — Вмазать ему?

— Не стоит.

— Только мы сможем защитить вас! — продолжал надрываться Захаров. — Сигизмунд Иосифович! Позвоните нам! Семь-три-пять-два-пять-четыре…

Его голос уже был еле различим. Сергей с Профессором на всех парах удалялись от берега.

Команда Захарова наконец-то поравнялась с ним. Рассыпавшись в цепь у воды, они открыли огонь по беглецам. Войцех Казимирович перекатился на дно лодки, попал левым локтем в рыболовные снасти, которые тут же прицепились к рукаву пальто, чуть привстал и выстрелил в сторону берега. Сергей тоже, не глядя, пальнул туда два раза.

— На дно! — крикнул ему Профессор. — Не подставляйтесь под пули.

Сергей тотчас же принял положение лёжа, не выпуская румпель мотора.

— Хрена лысого, — сказал он, весело скалясь. — На таком расстоянии из пистолета прицельно не постреляешь.

На берегу тоже поняли это, там все стихло.

— Сейчас появится дама с ружьём, — проворчал Профессор, пытаясь отцепиться от спиннингов. — Холера!

— Прошу пардона, Войцех Казимирович, — отозвался Сергей. — Не успел смотать как следует. Пришлось слегка поспешить. Те чёртовы мужики, что под газом, пёрли к вам так быстро — мне пришлось слегка подсуетиться. Я сразу понял, что они поломают вам весь разговор.

— А я думал — это люди Захарова.

— Я, честно признаться, тоже. Вот только когда они внаглую, стадом пошли на вас, я засомневался.

Войцех Казимирович наконец-то выдернул блесну из своего пальто и отбросил её в сторону.

— А вот зато с остальными все было ясно, — заключил Сергей и отодвинулся, когда пуля со звонким шлепком пробила дырку в корме чуть выше его плеча.

— И с ними тоже? — спросил Профессор, кивнув в сторону пробоины и имея в виду молодую пару.

— Конечно, — не задумываясь, ответил Сергей. — От них несло Конторой так же, как и от остальных.

— Завидую я вам, Сергей, — сказал Войцех Казимирович, чувствуя желание высунуть голову и посмотреть, что там, на берегу. — Как это у вас получается их различать? Эти — из Конторы, а те — нет. Волны улавливаете?

— Да нет, — Сергей запнулся, не зная, как объяснить. — Их же и так видно.

Ну…

Он замолчал, подыскивая слова.

Профессор решил не рисковать зря и не стал высовываться. Просто лежал, глядел в голубое небо в белой дымке легчайших облаков и пытался определить, не сбились ли они с курса. Лодка должна была идти параллельно берегу к району речного порта.

— Взгляды! — Сергей нашёл наконец ускользавшее от него объяснение. — Ну, конечно! То, как они смотрели. Вернее, куда они смотрели.

— Куда? — спросил Войцех Казимирович.

— По сторонам, — торжествующе объяснил Сергей. — Понимаете, пока они шли, они все время смотрели по сторонам. И ни разу никто из них не посмотрел на ребёнка в коляске. Ни мужчина, ни женщина. Это же ненормально! Вы видели родителей, которые гуляют со своими детьми? Их глаза там, внизу, на карапузах.

Если они и поднимают взгляд, то лишь затем, чтобы проверить, все ли видят, какие у них замечательные дети. И только на короткое время. А эти шли и вели себя так, что сразу было понятно — в коляске никого нет, это реквизит для прикрытия, сексуар, как выразился бы ваш знакомый Coco.

Войцех Казимирович сел, упираясь руками в днище, и слегка выглянул из-за правого борта. Лодка успела удалиться на безопасное расстояние. Фигурки на берегу станции были крошечными, еле различимыми.

— Порядок, — сказал он. — Серёжа, возьмите чуть-чуть левее, а не то мы скоро врежемся в берег.

Сергей уже сел, занимая своё первоначальное положение у мотора.

— Теперь они попробуют нас перехватить, — продолжил Профессор.

— Не успеют, — уверенно заявил Крутин. Свежий ветер ерошил его короткие волосы, и они смешно шевелились на голове. — Нам уже немного осталось.

— Не так уж и немного, — возразил Войцех Казимирович.

До места, у которого они, как оговаривалось с Мироновичем, должны были оставить лодку, ходу было минут пятнадцать. Если навстречу беглецам из порта уже направились катера, то этого времени им могло и не хватить. Тогда придётся причаливать, где прижмут. Хотя Миронович и снабдил Сергея с Профессором «Хондой», самым мощным из имевшихся у него лодочных моторов, никакая «Хонда» с быстроходным катером тягаться не сможет. Да и причаливать раньше — конец всему.

Люди Захарова наверняка сейчас гонятся за ними по набережной. Если они пристанут раньше — попадут прямо к ним в руки. Зато дальше, в районе торгового колледжа, набережная перекрыта, конторским придётся делать объезд, и вот там уж шанс ускользнуть у них есть.

Профессор поставил пистолет, отобранный у Захарова, на предохранитель и опустил его в карман.

От тряски на волнах желудок Войцеха Казимировича подпрыгивал, казалось, до самого подбородка. Они неслись, выжимая из мотора все, что заложили в него неведомые японские конструкторы. Нос «казанки» победно задрался к сероватой дерюге, затянувшей небо, и, разбивая волны, поминутно обдавал Сергея с Войцехом Казимировичем фонтаном холодных брызг.

Серое здание колледжа с прилегающим к нему общежитием они проскочили в один момент. Крутин победно улыбнулся и показал Профессору большой палец.

— Здорово, блин! — крикнул он, перекрывая шум мотора. — Как по нотам.

Войцех Казимирович повернулся, всматриваясь вперёд. Там, далеко, на воде плясали какие-то чёрные точки. Но двигались ли они навстречу к ним или, наоборот, удалялись, он пока не мог определить.

А ещё через секунду далёкий-далёкий звук наполнил Профессора изнутри холодом и — нет, не страхом, но оч-чень нехорошим ощущением. Сергей сидел возле самого мотора, который жужжал ему прямо в ухо, поэтому он начал вертеть головой и недоуменно оглядываться несколько позже Войцеха Казимировича.

— Быстрее к берегу! — приказал ему Профессор. — Вон туда.

— А что это? — спросил Сергей, послушно направляя лодку в указанном направлении, но продолжая оглядываться по сторонам.

— Вертолёт, — кратко ответил Войцех Казимирович. Серо-зелёная стрекоза уже появилась на горизонте, стремительно приближаясь к ним.

Профессор снова посмотрел вперёд. Часть точек уже исчезла из виду. Но две из них значительно выросли в размерах и явно направлялись к беглецам. Крепко за них взялись, ничего не скажешь.

— Куда рулить? — крикнул Сергей. Вид вертолёта, казалось, нисколько не взволновал его.

Профессора же эта птичка беспокоила больше, чем все остальное. Одно дело, когда ты на общей плоскости с преследователями, и совсем другое, когда за тобой наблюдают сверху. Они с Сергеем теперь словно два муравья, которым некуда деться, как бы ни метались они в поисках спасения.

Единственное, что им остаётся, — это спрятаться, юркнуть под листик или веточку и ждать, когда сверху свяжутся со своими на земле и подскажут, откуда их вытащить, выцарапать, выковырять.

— Туда, — он показал Крутину на заросший ивами и акацией участок берега, от которого почти отвесно вверх среди густого кустарника поднималась лестница со старыми, полурассыпавшимися бетонными ступенями. Сей крутой подъем вёл к богоугодному заведению, известному в народе под названием «водолечебница».

Иначе говоря, к городскому психоневрологическому диспансеру.

Сам жёлтый дом, добротное трехэтажное здание, отсюда был почти не виден. К реке выходили лишь процедурный корпус и лаборатория.