Войцех Казимирович взглянул на часы, которые ему купил Шурик. Снова китайский ширпотреб, на этот раз под маркой «Монтана». Китайский же «Кондор» приказал долго жить в результате ночного купания. Приближалось время встречи с Колей Мамонтом.

— Пора, пожалуй, — сказал Профессор. — Собираемся.

— Я готов, — отозвался Сергей, выпуская дым.

— Шура, возьмите все, что вам надо. Сюда нам больше возвращаться нельзя.

— Ага, я сейчас, — отозвался Шурик.

Он собрал чашки и чайник и направился к своей норе.

— За эти два дня вы стали намного более осмотрительным, Войцех Казимирович, — одобрительно сказал Сергей. Профессор прижал руку к сердцу.

— Благодарю покорно. Я, собственно, считаю: вероятность того, что они вычислят жилище Шурика, очень мала. Но на всякий случай лучше подстраховаться.

Поэтому ночевать нам сегодня придётся на новом месте.

Он помолчал и добавил:

— Если придётся.

— Согласен с вами на все сто, Профессор, — сказал Сергей. Он затянулся последний раз и отбросил окурок.

— Все, — Шурик появился в кустах, отряхивая ветровку. Он наклонился, чтобы поправить застёжки на своих заношенных кроссовках, и перевёрнутая жёлтая рожица улыбнулась с его спины. В руках у Шурика вместо утерянного пакета болталась старая синяя матерчатая сумка. Куда бы он ни уходил от своего убежища, Шурик никогда не забывал прихватить с собой что-нибудь для складирования найденных трофеев.

Ника проводила их, помахивая хвостом, а затем повернулась и неспешно отправилась на пост — сторожить дом. Приятели же поднялись по откосу, миновали чахлую посадку молодых тополей, затем по тропинке прошли поворот к садовым участкам и вышли на дорогу, которая привела их к остановке 41-го автобуса.

Народу, как всегда в этот час, было немного, при этом Профессор машинально отметил, что нездорового интереса к ним никто не проявляет. Они сели на одну из установленных под навесом скамеек и принялись ждать.

— Нужно будет купить пару-другую местных газет, — негромко произнёс Войцех Казимирович. — Посмотрим, что пишут о событиях в городе.

— Берите «Губернский вестник» и «Молодежку», — сказал Сергей. — Там самая объективная и полная информация. После телевидения, конечно. Эх, телевизор бы сейчас глянуть, что там ребята из отдела новостей накопали.

— Всяк кулик хвалит… — начал Профессор и осёкся. Мимо них, глухо ворча, прошла крытая брезентом машина с красным крестом на борту. Следом за ней двигался армейский грузовик. Трое друзей молча проводили их взглядами. Народ на остановке тоже повернул головы в ту сторону, а потом зашевелился и загудел, обсуждая увиденное.

— Солдаты, — сказал Шурик.

— Там выезд из города, — сказал Войцех Казимирович, наклоняясь к ребятам.

— Выходит, блокада установлена по всей городской черте. Крепко же они взялись задело. Если кто-то догадается ввести комендантский час, нам придётся совсем несладко.

— А разве в санитарных зонах вводят комендантский час? — спросил Сергей.

— Подозреваю, что именно в нашей зоне вполне могут ввести.

— А-а-а, — глаза Сергея загорелись пониманием.

Вообще вся эта эпидемия выглядела странно. Начиная с самих поражённых, большая часть из которых была известна Профессору, и заканчивая обилием вооружённых солдат и полным отсутствием каких-либо медицинских профилактических мероприятий. Когда-то, давным-давно, Войцех Казимирович попал в карантин, объявленный в Одессе. Тогда все было по-другому, а происходившее здесь скорее напоминало военные учения.

Подошёл автобус. Профессор с ребятами забрались последними и обосновались на задней площадке.

Ещё через двадцать минут они вышли, пересекли улицу Драгоманова и оказались у восточной стороны нужного им сквера.

Профессор усадил Сергея с Шуриком на одну из скамеек, объяснил, где примерно он будет находиться, и попросил на всякий случай не расслабляться.

Хотя заострять внимание Сергея было излишним, тот и так по дороге сюда вертел головой, прощупывая попадавшихся прохожих, и дважды заставил их обойти стороной группки людей, показавшихся ему подозрительными.

Сам сквер был небольшим. Профессор прошёл по дорожке до высохшего фонтана, свернул налево, обогнул заросли кустарника, который никогда не подстригался, и оказался у гипсовой статуи молодой колхозницы, что стояла с высоко поднятой головой, уперев сноп пшеницы о выставленное вперёд колено. Эта девушка настолько гордо задирала подбородок, что птицам приходилось гадить ей не на затылок, а прямо в лицо.

Здесь тоже стояли скамейки, поставленные вдоль дорожки, но это место, находившееся на задах сквера, было самым безлюдным в дневное время и, наоборот, самым оживлённым, когда вечерняя темнота окутывала сквер. Вот и сейчас здесь не наблюдалось никого, кроме двух женщин раннепенсионного возраста, беседовавших на дальней скамейке.

Профессор сел на одну из лавочек, ещё раз осмотрелся по сторонам и взглянул на часы. 8.02, если продавщица в киоске, где их купил Шурик, выставила правильное время.

Коля появился, когда Профессор решил, что уже все сроки прошли и пора уходить. Он протянул Войцеху Казимировичу свёрнутые в трубку газеты и опустился рядом.

— Доброе утро, Профессор, — сказал он. — Король сказал, чтобы я купил тебе нашу прессу. Почитай о том, что происходит.

— Здравствуйте, Коля, — поздоровался Войцех Казимирович. — Ну и что там пишут? Как ваше мнение?

Мамонт пожал плечами:

— Король говорит, что это дымовая завеса.

Профессор кивнул, ход мыслей Короля, не встававшего со своей койки, полностью совпадал с его собственным.

— Ещё вот это. — Коля вынул из внутреннего кармана мобильный телефон и протянул его Войцеху Казимировичу. — Для связи, как обещал.

Старик взял маленькую пластмассовую коробочку с надписью «Эриксон». Эта вещица решала многие проблемы, но…

— Не дорого ли? — спросил он.

— Вопрос не в деньгах, а в людях. Все, что помогает нашим, не может быть дорого.

— Справедливо, — согласился Войцех Казимирович.

— Чтобы включить, нужно нажать вот эту кнопочку.

— Спасибо, Коля. Я разберусь.

Мамонт вынул из кармана листочек бумаги.

— Смотри — это твой номер.

Профессор прочёл цифры и кивнул. Коля спрятал бумажку в карман и вынул следующую.

— Это мой телефон. Я буду все время возле Короля, так что ты сможешь связаться с нами обоими.

Войцех Казимирович снова кивнул. Цифры ложились в память легко и так же легко появлялись оттуда. Жаль, что его голова не могла с той же лёгкостью решить, как им выпутаться из этой беды.

— Хорошо, Коля. Теперь о главном. Что с моей просьбой?

Мамонт чуть наклонился вперёд, положив свои огромные кулаки на колени.

— Так. О главном. Значит, здесь такая ситуация. Весь наш химкомплекс ходит ходуном. Все это началось полтора месяца назад. Улавливаешь?

— С того момента, как умер Пазур?

— Точно так.

Геннадий Андреевич Пазур был генеральным директором химического объединения «Реактивмаш» и являлся одним из наиболее влиятельных людей в городе. Его недавняя смерть наделала много шума и, как водится, породила массу сплетён, слухов и версий.

— Отчего он умер? Инфаркт?

— Инсульт. Сильнейшее кровоизлияние, скончался в больнице.

— Вы выясняли, в его смерти не было ничего подозрительного?

— Выясняли. Не было. Более того, оказалось, что такой же вопрос, видимо, возник и в других головах, потому что тело Пазура в течение трех дней находилось на экспертизе, причём для этого были вызваны специалисты из Москвы.

Какие-то светила по жмурам. И ничего. Никаких посторонних вмешательств. Никто не подталкивал нашего Атомохода к могиле. Более того, Брингицкий, он был его лечащим, неоднократно предупреждал Пазура о подобном исходе и настаивал на лечении. Только генеральный все время был занят и без конца откладывал это на потом. Вот и дооткладывался. Семья, кстати, тоже была в курсе.

— Хорошо. Ну а что же началось после его смерти?