И она, должно быть, может защитить себя лучше, чем мне это когда-либо удавалось. Когда Церелис переломала кости компании одноклассников, ей не сделали ничего. За этой девочкой кто-то стоит. Что случилось бы со мной, попытайся я ударить одну из этих тварей, не хотелось даже представлять.

Я — отродье демона. Очень невезучее отродье демона, что хуже всего. Я еще недавно считала, что всем полудемонам приходится не лучше. Как выяснилось, ничего подобного. Кому-то достается нормальная, или даже роскошная, жизнь. Нет, возможно, у Церелис не все так хорошо, как кажется. Только мне все равно гораздо хуже.

И ведь я во всем, кроме разве что способностей к магии, превосхожу ровесников, по крайней мере, тех, что находятся сейчас в классе. Умнее, сильнее, и, по крайней мере, не уродливее. Я не красавица, и этот несуразный цвет волос и глаз нельзя отнести к достоинствам. Но хотя бы не крашусь, как клоун, и не кричу на каждой перемене так, словно вот-вот рожу. И моей памяти нет ни у кого из одноклассников. Как нет ее и у моих возлюбленных братьев, гордости семьи… Гордость семьи, конечно. Такие же злобные твари, как и мои драгоценные одноклассники, надежда света. Меня так никто не называл. И хорошо — мерзость этот свет. Такая же, как его сторонники. Ведь разве может быть иначе? Тьма наверняка не лучше, но она не причиняет мне вреда. Если не считать того, что ей я обязана появлением на свет. Но, зная мать, можно не сомневаться в том, что не в чем не повинного демона она сама затащила в постель, хорошо, если не на аркане. И предъявлять какие-то претензии настоящему отцу нелепо.

— В порядке алфавитной очереди подходите к столу, и возьмите листы с заданиями. За попытку мошенничества при выборе — ноль. — Процедура проходила в тишине. За это я относилась к учителю Маренну лучше, чем к прочим, несмотря на его выразительные взгляды. К тому, что на меня смотрят как на средних размеров кучку отходов, я давно привыкла. А вот то, что три с половиной дня в неделю хотя бы на уроках я надежно защищена, было настоящим подарком.

Наступила моя очередь, я спокойно взяла первое попавшееся задание. Мне было известно то, что моя оценка окажется, как всегда, тройкой, и то, что в работе никто не найдет ошибок. Только действовать написанные мной на листе бумаги руны не станут. И еще я знала, что учитель Маренн даже не прикоснется к моей работе, и тем более не проверит ее. Меня это полностью устраивало. Если бы не опасность со стороны одноклассников, не писала бы вовсе ничего.

Я просмотрела задание, как только оказалась на своем месте. По дороге никто не пытался подставить ножку, дернуть за волосы или вырвать из рук лист бумаги. Все это происходило, но не в присутствии учителя Маренна. Тем не менее, то, что я еще не облысела, и даже обладала достаточно густыми волосами, было невероятно и удивительно — так часто за них дергали. Я не постриглась только потому, что подозревала — тогда одноклассники придумают что-нибудь похуже.

Задание оказалось простым. «Начертите руны, необходимые для того, что бы на участке, равном пяти сантиметрам тридцати шести миллиметрам в квадрате воздух на протяжении трех сантиметров сорока восьми миллиметров вверх стал теплее на шесть с половиной градусов». Конечно, простой задача была только для меня. Большинству почему-то не удавалось соблюсти необходимые размеры. Я не понимала, в чем суть возникающих у одноклассников сложностей, да и не желала понимать. Вместо этого всегда спокойно выполняла указанную задачу. В этот раз все было как обычно. На написание необходимых для выполнения задачи пятидесяти семи рун ушло всего полчаса, но сдавать работу я не стала. Мне не нравилось делать что-то первой. Обычно я подходила последней или предпоследней. Так было приятнее.

Одноклассники пытались думать. На мой взгляд, зрелище было жалкое и отвратительное. Впрочем, последнее определение относилось к ним всегда. Радовало то, что сейчас я не могла видеть Лиару. Ее мимика была хуже всех остальных гримас, вместе взятых.

Контрольная должна была идти весь учебный день, без перерывов. За это учителя Маренна ненавидели еще больше. Меня же такая ситуация устраивала. Почти целый день покоя — это очень хорошо. Сейчас у меня в жизни вообще был умеренно — отвратительный период. То есть, сравнительно неплохой. Маленькая дрянь по имени Иррив сдохла, что до сих пор грело мне сердце. Эта девчонка была заводилой, и к тому же отличалась хорошим воображением, и очень любила истреблять тьму — в моем лице. Лучше бы взрослого демона попыталась облить горячим чаем, или подсыпать в еду перца — одним словом, мило пошутить. Подозреваю, что тогда ее похоронили бы намного раньше. И не от случайного выброса силы. Меня огорчало только то, что она так легко и без мучений умерла.

А вот дружная компания, не один раз мешавшая мне спокойно жить, была унижена на моих глазах. И теперь им придется не меньше недели отсутствовать, залечивая в школьной больнице переломы. А волосы одной наглой девчонке никто отращивать не будет, так что она еще долго будет ходить с проплешинами на голове. Как бы мне хотелось самой избить кого-то из одноклассников или из семьи, а лучше медленно убить… Но я хотя бы смогла видеть нечто подобное.

Впрочем… Нет, терпимый период в жизни уже закончился. Когда Церелис не было рядом, страх быстро забывался, становилось трудно верить в него. Как когда я по-настоящему просыпалась, кошмарные сны казались нормальными. Только ночью опять приходил страх. Нет, сейчас, похоже, в моей жизни начинаются очень тяжелые времена. Раньше мне приходилось терпеть издевательства постоянно меняющихся соседок по комнате — никто не желал долго жить рядом с полудемоницей. Но тогда хотя бы наяву не было страха. Церелис не обливала мою кровать краской, не посыпала стул битым стеклом. Но я боялась ее. И даже принадлежащей ей комнаты. И что хуже всего, не понимала причин. Они должны были быть, но я их не видела. Может быть, так сходят с ума? Не было возможности это узнать.

Дверь распахнулась. Войти в класс, когда учитель Маренн проводит контрольную — на такое не осмеливался никто. Все посмотрели на дверь, оторвавшись от листов бумаги. И я тоже. Хотя накативший страх уже не давал возможности сомневаться в том, кто пришел.

Идеально уложенные волосы, длинная каштановая, с красным отливом челка падает на лоб пятью прядями. Глаза почти прикрыты ими, но видны вызывающе длинные ресницы и красные искры среди зеленого цвета. Надменная улыбка. Форма из незнакомой ткани, сидящая безукоризненно, белые сапоги на каблучках, длиной до колен. Руки с тонкими кистями сложены на груди. Множество цепочек на шее и запястьях. Несколько плоских колец на изящных пальцах. Высокая и нечеловечески тонкая, совсем не похожая на ребенка — и все же, безусловно, моя ровесница. И красивая девушка с недобрым взглядом и невероятного цвета волосами за спиной. Я не могла отвернуться. И мне было очень страшно.

Церелис

У меня новая игрушка, и она мне все еще не надоела. Это хорошо. Я получила заклятие, которое исправит ситуацию, когда это произойдет. Тоже очень хорошо. Моей игрушки сейчас нет рядом — плохо, но значения не имеет. Она, очевидно, на уроке. Я тоже должна туда явиться — интересно, но еще непонятно, плохо или хорошо. Как всегда по утрам, хочется есть. Обычное явление, не имеющее значения. Я открыла глаза. Сначала оделась — все же в исполнении многоликой местная форма выглядела терпимо, почти хорошо, и это радовало. Расплела косу. Обычный небрежный хвост делать не хотелось, сейчас нужно будет показать врагам, с которыми я буду учиться, собственное превосходство. Значит, оно должно бросаться в глаза. Стать взрослой и красивой за столь короткий срок не получится, но это не обязательно. Я улыбнулась. Красота в таких вопросах почти ничего не решает, особенно если учесть то, что вражеские дети ничуть не привлекательнее меня. Но сначала — еда. Рано я косу распустила, хотя какая разница…

— Флеан, я хочу есть. — Сегодня обычный концентрат меня не раздражал. Очень хотелось поскорее проверить, правда ли, что находиться среди тех, кто во всем хуже тебя, весело. И с едой я разобралась даже быстрее, чем обычно.