— Нет! — бросила Лида.

Тогда этот мальчишка из джипа почти крикнул водителю:

— Чего стоишь-то, дупель?.. Трогай! Сто раз, что ль, говорить надо!

Шофер, здоровый дядя лет двадцати пяти, даже с наколкой на правой кисти — синим сердечком и буквой В внутри, — никак не отреагировал на эти довольно грубые слова, только перевел скорость с нейтральной на «вперед» и нажал на газ. Олег вопросительно посмотрел на Лиду, та лишь махнула рукой: дескать, не обращай внимания!

А тут и автобус подошел. Они сели у окна, стали разговаривать… Когда Лида была только с ним, не общалась по телефону, не общалась с буфетчиком или с каким-нибудь непонятным мальчишкой, который отдавал приказания взрослому шоферу, она была очень симпатичной и милой, умела пошутить, рассказать интересное.

Показала на неказистое здание, стоявшее на углу какой-то улицы:

— Это бывшая почта!

— Почта? — несколько растерянно переспросил Олег.

— Ну, в смысле: «Когда я на почте служил ямщиком…» Доказано, что здесь Пушкин останавливался, когда ехал в Михайловское.

— Здорово!

— У Чашкина, кстати, вообще очень интересная история. Я тебе много всего могу рассказать… Ты здесь надолго останешься?

— Не знаю! — ответил Олег с искренним сожалением. — Наверно, не очень…

И они обменялись такими красноречивыми взглядами, что и говорить ничего не надо. Сердце у Олега сжалось прекрасно и больно, несколько минут он вообще не мог говорить. Лида смотрела на него и улыбалась… Бывает, девчонки улыбаются вам с таким, знаете ли, превосходством: дескать, попался, голубь, в мои когти, теперь не вырвешься!

Но Лида улыбалась совсем не так. Просто была рада, что они рядом, что они вместе, что они… подружились!

Это последнее слово вообще-то не совсем подходило для их отношений. Но лучше уж его говорить — и вслух, и про себя, а не что-нибудь там излишне взрослое, как любят теперь многие семиклассники или восьмиклассники.

— Слушай, Алька, — вдруг сказала Лида, — а мы случайно не проехали?

Он глянул в окно… Это было в нем с самого раннего детства: он всегда точно и с первого взгляда запоминал дорогу. И теперь увидел, что точно — они проехали! Однако не мог произнести ни слова, потому что в его ушах продолжало звучать это: «Алька». Так его еще никогда не называли! И таким голосом…

А Лида словно бы и сама испугалась, что так сказала… нежно. И тут же сменила тон, кинула насмешливо:

— Что же ты, богатырь такой, а дороги не помнишь!

— Да я как раз не богатырь…

— Почему же? Выезжал в таких латах…

Олег готов был начать рассказывать, но вовремя остановился — не хотел так глупо выдавать секрет. Только рукой махнул… Они выскочили из автобуса и, как-то само собой взявшись за руки, побежали к Оранжерейной, которая действительно осталась сзади.

В общем-то, получилось только лучше — лишние минуты побыть наедине, и пробежаться вот так, и на ходу посмотреть друг другу в глаза… Все это было очень здорово. И казалось Олегу — так будет длиться вечно, то есть всю оставшуюся жизнь!

Кстати, маленькое опоздание пошло только на пользу — Ольге, во всяком случае, которая все окончательно подготовила, предупредила взрослых… Олег и Лида явились в дом, где их встретила Ариша, обезьяна длиннохвостая, и верная собачка Веста… Тут Лида с опаской посмотрела на Олега, который не понял этого взгляда. Зато его поняла бабушка Тома:

— Да не бойся, его нету здесь! Оказывается, гостья опасалась, что в одной из комнат встретит и… медведя! Но Дядя теперь оставался в цирке — уж больно тяжело его было всякий раз возить на представление и обратно.

В общем, посмеялись, познакомились. Перед обедом, которого все уже ждали с заметным нетерпением, еще было какое-то время. Олег излишне подробно рассказывал Лиде о доме, а в своей комнате вообще задержал минут на пять — когда стал рассказывать про свои книги по криминалистике.

— А тебе они зачем? — спросила Лида чуть удивленно.

— Ну… просто… Хочу детективом стать!

Они переглянулись. И у Лиды в глазах он увидел вдруг мелькнувший огонек. То ли прекрасная гостья рассмеяться собиралась, а потом передумала, то ли… Но вопрос этот так и остался невыясненным, потому что в комнату вошел дед Олава, сделал незаметный знак Олегу, а потом:

— Ты что-то хотел у меня спросить, кажется?

Он говорил по-русски, что называется, безукоризненно. И все же в речи его слышалась… то ли какая-то особая гортанность, то ли он как-то чуть растягивал концы слов — на свой, может быть, ямайский лад. Хотя на самом деле этот «ямаец» почти всю жизнь прожил россиянином.

Но все же он был чернокожим! Да еще каким! Ведь если видишь африканца — на улице или по телевизору, — это обычно молодые крепкие ребята, в майках, в бейсболках. Дед Олава стоял перед ними в толстом свитере, в джинсах, заправленных в валенки, голова абсолютно белая. И это было удивительное, а по-взрослому говоря, колоритное зрелище.

— Дед, ты не мог бы показать Лиде «исчезающего мальчика»?

— «Исчезающего»? — Дед Олава сделал вид, что он напряженно размышляет, прикидывает что-то. — Боюсь, Космос сегодня не тот!

— Дед, ну… пожалуйста!

Перед этим Олег обронил между делом, что дед, дескать, потомственный ямайский колдун. Его предки якобы не раз выручали своих соплеменников от жестокого обращения рабовладельцев. Теперь слова деда Олавы упали на, так сказать, подготовленную почву. Лида с любопытством и чисто девчоночьим страхом посмотрела на седовласого ямайца.

— Прошу тебя, дед… Для Лиды!

Олава Джонович выдержал короткую, но значительную паузу:

— Ладно, хорошо…

И в этот момент негритянский акцент его стал слышен особенно отчетливо.

— Тогда Лидочке придется пройти со мной на свежий воздух. — Он указал на раскрытую форточку, словно собирался вместе с Лидой вылететь через нее во двор. — Одеваться не надо!

Когда человек раздетым стоит на январской улице, он, естественно, начинает подрагивать и как бы сам собой… волноваться. Это и нужно было деду Славе для будущего трюка.

Они вышли во двор, где на четырех столбах (специально для этой цели пришлось снять столешницу с врытого в землю хозяйского стола!), итак, на четырех ножках-столбах стоял некий ящик, покрытый голубым полотнищем с золотыми звездами. Когда-то это был плащ Олавы-борца, но со временем он прилично поистрепался.

Лида, однако, ничего этого, естественно, не знала, и странный ящик под таинственным покрывалом, как бы висящий в воздухе на тонких металлических трубах, невольно производил впечатление.

Лида и дед Олава остались возле ящика, а Олег вывел из сарая пони. Левка был с султаном в гриве и словно бы тоже чувствовал ответственность момента — вышагивал важно, голову держал чуть набок, словно лошадь на параде!

Олег остановил Левку шагах в трех от ящика. Дед Олава неожиданно странными то ли шагами, то ли прыжками приблизился к ящику и сдернул покрывало… Но оказалось, что он не сдернул его, потому что ткань лежала там в два слоя.

И тут же седовласый колдун властным движением руки приказал Олегу сесть на пони и накинул на него покрывало. Затем обернулся к Лиде, которая, — по правде говоря, слегка ни жива ни мертва — стояла метрах в пяти от творящегося действа.

Далее произошло сразу несколько событий. Пони с Олегом, покрытым сине-звездным покрывалом, пошагал прочь от ящика. И одновременно Олег упал на холку и спину Левке. Так что создалось ощущение, будто он вообще исчез… или, по крайней мере, с ним что-то произошло.

Тут же старый колдун взмахнул руками, словно призывал силы подземные соединиться с силами, обитавшими на небесах. И покрывало на ящике зашевелилось, стало дыбиться, поднялось столбом… Лида крупно дрожала — причем далеко не только от холода.

Однако затем уже настоящий страх и даже ужас посетили ее душу, когда покрывало, продолжая шевелиться, вдруг упало на снег, и бедная Лида увидела, что в ящике стоит… Олег! Дыхание у нее перехватило, она невольно бросила взгляд на фигуру под покрывалом, что было на Левке. А там, как вы помните, уже фигуры не было, а было что-то непонятное — как бы горб под волшебным покрывалом… Ну ничего себе!