И вот идём мы по берегу, сами не знаем куда. Солнце, или как оно у них называется, светит, тепло, птицы местные орут, как полоумные. Красота — дух захватывает! Но подозрительный холодок почему — то пробежал у меня по спине, а ноги, словно прилипали к земле — очень не хотелось мне идти туда. А ведь бывала я в таких местах, откуда точнее не возвращаются.
Уже закончился лес, и перед нами раскинулась бесконечная равнина, покрытая изумрудной травой. И, сколько видят глаза, везде этот ровный изумрудный ковёр, нет ему ни конца, ни края.
Наши кошки, приодетые и весёлые, шли легко, в отличие от нас. Что — то непонятное происходило и не только со мной. Я слышала растерянные мысли моих друзей. Мы смертельно устали! А тут ещё резкая боль в правой ноге!
— Чёрт! — Заорала я. — Что это?
Меня словно подкосило. Я упала. Нога мгновенно покраснела и, словно воздушный шар, раздулась прямо у нас на глазах. Боль становилась нестерпимой. Ришка подошла ко мне и внимательно осмотрела мою ногу. Обнаружила, что искала — маленького зелёного жучка. Ловко, одним щелчком сбила его с меня.
— Плохо, — сказала она — рас укусил. Яд.
Ребята столпились вокруг меня.
— Настолько плохо? — Встревожено спросил Соф.
Равнодушно, как будто о чём — то незначительном, Ришка произнесла:
— Она умрёт. От укуса раса все умирают.
Я даже не успела испугаться, а боль уже исчезла и опухоль стала спадать. Кошки удивились, а я поняла, что мой скарр взялся за работу и излечил меня, легко и быстро. Даже странно, что я о нём забыла. Привыкла уже. И сразу же мне стало ясно, почему нам так тяжело было идти — этого не хотели скарры. Это скарры, как могли, старались нам помешать. Вот тут — то мне стало по — настоящему страшно. То, что Ришка и Леко бояться этого непонятного места — муравейника, меня нисколько не волновало, но скарры…
— Вот именно, скарры не хотели нас туда пускать. Это уже серьёзно. — Задумчиво произнёс Парэнжик. — Может, не надо нам туда переться?
Никто не ожидал такого поворота событий. Все мы были слишком уверены в себе и в своих скаррах. Сомнения заскреблись в душе…
— Всё, хватит рассиживаться, пора идти дальше. — Оборвал мои мысли Соф. Почему — то именно он, а вовсе не безрассудный Дра — Гамм, принял это решение. — Мы не можем оставить здесь Ари и Мерке.
Вот так просто он взял и разрушил все наши сомнения. И скарры сдались, они больше не пытались нам помешать. Дальше мы шли без труда.
Вдруг наши кошки остановились, как вкопанные.
— Всё. Дальше мы не пойдём. Идите прямо. Увидите большую нору — это и есть вход в муравейник. — Объявил Леко.
Муравейник, мать его, знать бы ещё, что это такое! И ещё вопрос — найдём ли мы там то, что ищем? Здесь всё, почти, как на Земле, но именно об этом мире мы не знаем ничего. Одни сплошные загадки, вопросы без ответов. А, если задуматься, что я знаю о Земле? Да ничего не знаю! На Земле загадок ещё на миллион лет хватит!
И вот наши кошки нас покинули. Остаётся надежда только на скарров.
— Как — то мне не по себе. — С трудом признался Ирф. — Что — то здесь не так.
Раздражённый Дра — Гамм сорвался, как собака с цепи. Заорал своим дурным голосом, доводя меня визгом до тошноты.
— А кому здесь по себе?! — Орал он. — Кому хорошо? Да, это я вас сюда заволок, можете меня повесить. Или, знаете, что, возвращаётесь по домам…
Сдаёт наш раздолбай. Нервы у него совсем никуда стали! Чего орать — то? Настроение у всех совсем испортилось. Только Парэнжик никак не проявлял своего недовольства. Упорно и без лишних эмоций, шёл к цели, невозмутимый, как танк. А ведь в этом что — то есть. Раньше меня всегда бесила его непрошибаемость, а теперь я вижу, что это совсем даже неплохо. Я даже завидую ему немного.
На муравейник мы напоролись неожиданно. Вдруг прямо у наших ног оказалась огромная дыра в земле! Среди зелёной травы, тёплого солнца, стрекотни насекомых, эта нора смотрелась нелепо, как сатиновая заплата на горностаевой мантии. От неё веяло холодом или мне это только показалось? Но холод этот, был какой — то противоестественный, мистический. От него холодело почему — то всё внутри. Мы обступили нору м нерешительно заглядывали внутрь, стараясь хоть что — то там разглядеть. Но что можно рассмотреть в абсолютной темноте? Ирф даже принюхался. Ничего особенного, кроме необъяснимой тревоги.
— Что дальше делать будем? — Спросил Соф.
— А глупее ты ничего не мог спросить? — Огрызнулась я. — Мы уже дошли.
— Вот и я об этом.
— А зачем мы сюда пёрлись?
Я ещё раз заглянула в нору и поняла, что он имеет ввиду. Здесь, на поверхности тепло и светло, уютно и просто, а что нас ждёт там?
Ни говоря, ни слова, Парэнжик полез в нору. Он всё решил за нас, отмёл все сомнения, как шелуху. Всё правильно, ведь именно за этим мы сюда и пришли. Но, как только я погрузилась в темноту муравейника, внутри у меня всё завибрировало.
— Стоп! — Почему — то шёпотом сказала я. — Срочно ставьте защиту и снаружи и внутри.
— Уже. — Так же шёпотом ответили ребята.
Мы настроились на ночное зрение, но разглядывать особенно было нечего — бесконечные коридоры и только. Мы попали в подземный лабиринт, и ясно стало, почему никто отсюда не возвращался — заблудились все. Не хватает только Минотавра. Абсолютно одинаковые ходы, которые внезапно разветвляются или обрываются, закручиваются в спираль и, кажется, никуда не ведут. Ничего страшного! Ничего и никого. Холодновато, конечно, но ведь мы под землёй. Я уже собиралась снять защиту, но вовремя заметила недовольную мину Софа и воздержалась. Перестраховщик! Жары бояться — в бане не мыться. Чего это он?
— Соф, детка, ты чего это набарсучился? У тебя, что, зубки болят? — Заботливо поинтересовалась я.
— Не расслабляйся, — в тон мне ответил он, — если не хочешь, чтобы потом у всех голова болела.
Я дотронулась рукой до стены, подозрительно прочной и гладкой, и вновь во мне зашевелилась тревога. Странное сооружение. Кто — то же прорыл эти ходы и уж точно не муравьи, а, если и муравьи, то очень большие! Да и холод этот ненормальный, могильный, я бы сказала. Мне вновь показалось, что где — то в глубине этого лабиринта затаилось неведомое чудовище — местный Минотавр. Хорошо бы, если бы всё ограничилось Минотавром, но стены такие гладкие и холодные, а ходы такие тёмные и запутанные, что воображение быстренько начало рисовать мне самые жуткие картины, на которые способно.
Мы продвигались всё дольше, но ничего страшного не происходило. Лабиринт был пуст. Если здесь кто — то и обитал, то было это очень давно. Хотя, здесь, в этой холодной пустоте, время как будто перестало существовать.
— Ну и долго мы будем здесь блудить? — Спросил раздражённо Ирф. — Так мы никого не найдём. Нам надо снять защиту и позвать Ари и Мерка. Нам надо их искать, а не шарахаться бессмысленно.
Снять защиту… Вновь вернулся страх. Снять защиту в таком месте — это не шутка. Есть такая печальная закономерность — все гадости происходят тогда, когда ты менее всего к ним готов, когда ты совершенно беззащитен.
— Да нет здесь никого! — Крикнул Ирф. — Чего вы боитесь — то?
— Не знаю. — Призналась я. — Чего — то боюсь. Давайте отдохнём, а?
Отдыхать в таком месте не хотелось. Но надо, хотя бы для того, чтобы собраться с мыслями и что — то решить — на ходу мысли путались и спотыкались. Думать надо в тишине и покое. Мы уселись на пол. Стало немного теплее, тепло шло то друзей.
— Ну, что дальше? — Спросила я. — Кому — то надо снять защиту. Пока мозг закрыт, мы не сможем их найти. Ни туда, ни сюда. Но, предупреждаю — я этого делать не буду.
Я всё еще не могу забыть ту неведомую Великую Пустоту, с которой столкнулась на Тартре и гнусную холодную тварь, которая уже дважды поселялась во мне — антискарра! Я прислонилась спиной к стене и вздрогнула. Мне показалось, что я кого — то коснулась, кого — то чертовски неприятного. Я даже обернулась, но никого не увидела. Видимо, лицо у меня было такое, что все встревожились. Находясь под защитой, заблокировав свой мозг и душу, мы не могли читать мысли друг друга.
