— Дра — Гамм, ты забыл — он всего лишь говорящее животное, он не человек! У животных всё гораздо проще, чем у нас. Если ты мне не веришь, то спроси сам у Мерка. То, как он тебе ответил, говорит о том, что он слышал об Ари или даже видел её. Его "может быть, знаю" — это в переводе на человеческий язык — "знаю, но вам не скажу".
Мерк одобряюще кивнул и Дра — Гамм немного успокоился. Дра — Гамм — то успокоился, а я никак не могла. Мне было тошно. Слышишь, Соф, мне тошно! Нет, теперь ты проявляешь деликатность, и не шарахаешься у меня в голове, как медведь — шатун. А мне до истерики, до отчаяния хочется, чтобы кто — нибудь послушал, что творится в моей башке. Я никак не могу примириться с тем, что эти большие кошки будут уничтожены. И я не могу понять за что! Что так не понравилось скаррам? У нас на Базе встречаются чудовища и пострашней.
Мы шли по берегу реки, стараясь уловить мысли Ари. Но их не было слышно. Никто не мог понять, как такое может быть, ведь мысль нельзя запрятать в сейф и посадить под замок…
— Можно. — Угрюмо сказал Дра — Гамм.
— Что? — Вздрогнула я от неожиданности.
Под ногами у меня была самая обычная земная трава, сбоку текла самая обычная земная река, пели вполне земные птицы… Но это не Земля! И здесь не увидишь ни домов, ни дорог, ни заводов. Здесь слишком чистый воздух и слишком спокойная несуетливая жизнь.
— Я сказал, что мысль можно спрятать. — Повторил Дра — Гамм. — Разве на Тартре ты не заперла свою память, когда в тебя вселился антискарр?
— Да, — возразила я, — но это сделала я сама, а не кто — нибудь посторонний.
Соф столкнулся на ровном месте, словно натолкнулся на невидимую преграду.
— Черт! — Заорал он. — Как я не подумал об этом?! А ведь мы не слышали мысли этого Леко, только могли почувствовать его чувства. Да, он — животное, но, если он может говорить, то и думать он тоже способен. Пусть не так, как разумное существо, но, способен. И кто может мне объяснить, чем животные отличаются от нас?
Все замолчали. А ведь верно, чем животные отличаются от нас? Что такое этот разум? Только ли умение создавать что — то своими руками и пользоваться орудиями труда? Да, в таком случае, у нас на Базе полно посторонних. Например, как в разряд разумных существ попала серая лужа, у которой нет ни рук, ни ног, ни мозгов? Что она может создать?
Наконец — то мы вышли из леса.
— И что дальше? — Спросила я.
Мерк вновь превратился в человека. Он чувствовал себя здесь, как дома. И сейчас он был похож на того самого оборотня, который за нами следил. Надоело! Уже остановился бы на чём — нибудь одном и успокоился!
— Разумными нас делает наша глупость — улыбаясь, ответил он.
Я хотела возмутиться, но он жестом меня остановил. Не знаю, как остальные, но Ирф тоже ничего не понял.
— Сейчас объясню. — Сказал Мерк. — Наши нелогичные, иррациональные, просто глупые поступки делают нас разумными существами. Поверьте, ребята, животные слишком практичны. В их жизни нет ничего лишнего. А человек, человек — это ошибка природы. Если быть проще, то мы — это сбой, неполадки в одной большой вселенской программе.
Иногда, довольно часто, умники меня раздражают. Не хочу блуждать в дебрях этой вселенской философии! Мне хвалило и лесной чащи. Сейчас хочу, чтобы всё было просто и понятно, а всё остальное — это чушь. Я так решила.
— Слушай, Мерк, а откуда ты одежду берёшь, когда превращаешься в человека? — Спросила я, чтобы отвлечь его от той темы, в которую он впрягся.
— Это часть меня. — Объяснил он просто. — Так вот о разуме…
Не получилось. Упрямый, как сто ослов!
— Первобытные люди, совсем дикие, ничего не знающие, чья жизнь мало чем отличалась от жизни животных, зачем — то рисовали на стенах пещер эпизоды из своей жизни. Зачем? — Вмешался в наш разговор Соф. — Ни одно животное этого не делает — это нелогично и не имеет никакого смысла. А вера в Бога — это и вовсе нечто неподдающееся никакому смыслу. Или я не прав? Животные не верят в то, чего они не могут увидеть и услышать.
Навалились на меня скопом, а за что? Только за то, что мне жалко этих бедных кошек? За что их уничтожать? Кому они угрожают? Какое право имеют скарры так распоряжаться чужими жизнями? Право сильного?
Внутри меня задёргался скарр. Что — то ему не понравилось в моих рассуждениях. Что он хочет мне сказать?
И он мне сказал, вернее, показал. Картинка получилась омерзительная! Я увидела толпы существ, лишённых каких либо принципов, не имеющих представления о нравственности, но достигших довольно высокого уровня интеллекта. Инстинкты и интеллект, больше ничего. Никаких ограничений, никаких тормозов и при этом невероятная техническая мощь… Бред какой — то! Разве местные оборотни смогут когда — нибудь достичь этого? Интуиция подсказывала мне, что всё именно так и будет. Мне больше не хотелось размышлять на эту тему, потому, что, как существо разумное, я была абсолютно нелогична — мне, несмотря на уведенные ужасы, было жалко оборотней. Жалко и всё тут!
— Это бывает — вздохнул Соф.
Близился вечер. Стало заметно прохладней. А лес, который тянулся, справа от нас, выглядел угрожающе. В лесу живут эти существа, и, подозреваю, не только они. А я — то думала, что уже разучилась бояться. Я смотрела на лес, и мне казалось, что лес наполнен под завязку какими — то устрашающими тенями, большими и маленькими. Возможно, это были всего лишь деревья…
Где — то в чаще леса кто — то заорал дурным голосом. Я вздрогнула. Этот крик напоминал и плач ребенка, и вой волка одновременно. Из леса за нами наблюдали. Я это чувствовала. Не слышала, но чувствовала. Спать под открытым небом мне не хотелось совсем.
— Парэнжик, а не соорудишь ли ты нам какой — нибудь домик? — Спросила я робко.
У сородичей Парэнжика не существует жилищных проблем. Дома они строят довольно непривычным и неприглядным способом.
— Где строить? — Деловито огляделся Парэнжик.
— Да, где стоишь, там и строй! — Легкомысленно предложил Ирф.
Ирф никогда не видел, как это происходит, и ему было любопытно. А меня, помнится, этот процесс немного покоробил. Сейчас я уже привыкла к этому и не только — есть вещи гораздо более неприятные.
Парэнжик ухмыльнулся. За последнее время он сильно изменился, всё чаще на его лице можно было увидеть нормальную живую человеческую мимику. Он научился улыбаться и иногда даже смеётся. И, чем эмоциональней он становится, тем легче мне с ним общаться. Но он по — прежнему оставался для меня тайно за семью печатями. О нём я ничего не знаю.
Где — то совсем близко хрустнула ветка. Я вздрогнула.
— Они здесь. — Спокойно заметил Мерк. — Их двое и они за нами наблюдают.
— Интересно, когда им это надоест, они нападут? — Спросил Соф. — Парэнжик, давай сооружай дом!
Началось! Парэнжик наклонился и отрыгнул. Я уже несколько раз видела, как Парэнжик «строит» дом, но меня и сейчас завораживало это зрелище! Почва запенилась, забурлила, и вверх потянулись длинные янтарные нити. Нити эти были похожи на живые существа, они извивались, переплетались между собой, они, собственно, и были живыми. Пока живыми. Скоро они умрут и затвердеют, и у нас появится дом. Я посмотрела на Ирфа и с трудом сдержалась, чтоб не рассмеяться. На лице у великана брезгливость сменялась восхищением. Он никак не мог решить, как отнестись к происходящему на его глазах.
А в лесу два неизвестных существа в один голос вскрикнули что — то. Похоже, наш невозмутимый друг произвёл на них неизгладимое впечатление. Теперь — то они точно от нас не отстанут. Любопытные зверюги будут следить за каждым нашим шагом. Надеюсь, что мы ещё не раз сумеем их удивить.
Как всё — таки здорово, что здесь нам не надо играть чужую роль, кого — то из себя изображать и тщательно скрывать свои способности! Это обречённый мир и здесь можно позволить себе роскошь оставаться самими собой. Здесь мы уже ничего не сможем изменить, всё давно решено, окончательно и бесповоротно.
— Я хочу есть. — Угрюмо заявил Ирф. — Вам не кажется, что нам пора позаботиться о еде?
