Аспирант Петя все-таки поперхнулся.

– Слышишь, Петя, может быть, дернем по соточке? – предложил Витек. – А я помогу тебе эту хреновину рассчитать. Вроде бы пока еще не все забыл. Да… Раньше студенты вокруг меня на цыпочках ходили. А теперь вот сам видишь. Квартиру отобрали, жилья нет, родственников тоже, так и живу на улице… Ну так что, угостишь меня?

К сожалению, окончания столь необычного разговора мы не услышали. Глайзер нетерпеливо дергал нас за рукава.

– Уснули оба, что ли? Выходим.

Честно говоря, я был в шоке. Но как только мы вышли, пошел ливень; я мгновенно промок, и мне стало не до размышлений о Пете и ученом бомже. В институт Кирилла мы зашли мокрые и злые.

– Надо его расписание посмотреть, – буркнул Макс. – Я тут был пару раз.

Навстречу нам по коридору шла высокая девушка. Увидев Глайзера, оставляющего за собой мокрые следы, она подошла к нему и недовольно бросила:

– Опять к Марцеву?! Он уже неделю не появлялся. А тебе, кстати, не стыдно здесь снова появляться? После вашего с Марцевым пьяного дебоша на той неделе нашей группе сделали выговор!

Я с любопытством взглянул на Глайзера. Эту историю он мне не рассказывал.

– Передайте Марцеву, что завтра он должен быть обязательно! – добавила девушка.

Глайзер поморщился и вдруг грустно сказал:

– Он не придет. Умер он.

Лицо девушки изменилось. Шольц толкнул Макса, но тот продолжил:

– Да, умер. Извини, не помню, как тебя зовут…

– Алена, – прошептала она.

– Мы, Алена, специально пришли, чтобы это сказать, – произнес Глайзер, делая мне знаки за спиной. – Завтра похороны.

– В два часа, – подтвердил я, включившись в игру. – Мы решили, что его группа должна там быть. Обязательно.

Денис был в шоке.

– Отчего он умер? – тихо спросила Алена.

– Понимаешь, «КамАЗ»… – начал я, на ходу придумывая историю о том, как Кирилла сбил пьяный водитель на фуре. Но Максим думал иначе.

– Наркоманы какие-то подрезали, – сказал он. – В подъезде. Он в реанимации три дня лежал, но его не спасли.

Девушка не заметила несоответствия в наших словах. Лицо ее сморщилось, и видно было, что она вот-вот заплачет.

– Собери всех, – сказал Глайзер. – Встретимся в половине второго у входа на Таировское кладбище.

Тут даже я подумал, что мы далеко зашли, но Макс все продолжал:

– Он был хорошим парнем. Такой молодой… Душа разрывается, правда, Денис?

Шольц заторможенно повторил:

– Да, правда.

Алена начала плакать и, всхлипывая, спросила:

– Вы не врете?

– Какие тут шутки? – хмуро сказал Глайзер.

Денис мрачно уставился в пол.

Увидев, что девушка плачет, к ней подошли ее подруги. Я почувствовал, что пора уходить, пока возле нас не собралась толпа. О том же подумал и Глайзер.

– Ладно, Алена – произнес он. – Нам пора. Завтра у входа.

Девушка кивнула, не переставая плакать.

Едва мы вышли из института, как Шольц набросился на нас:

– Вы что, идиоты?! – закричал он тонким голосом. – Что же теперь делать?

– Сказать Омару, что он недавно умер! – беспечно ответил Макс. – Расслабься. Что-нибудь придумаем…

– Ну не вернемся же мы, в самом деле, обратно просить прощения за глупую шутку, – сказал я Денису. – Тут главное – сделать так, чтобы они действительно не поперлись на кладбище! Омару обязательно нужно быть завтра в институте.

– Я все устрою, – произнес Глайзер. – Я знаю, что надо сказать. Нет, ну ты представляешь, какая картина будет завтра?! Воскрешение из мертвых. Второе пришествие Христа!

– Очень странно, – недовольно сказал Шольц, – что вам такие вещи с рук сходят.

– Не всем же такими правильными быть, – усмехнулся Макс, положив руку ему на плечо. – А ему, наоборот, только авторитета добавится! Представляешь, как они будут рады, что Кирилл жив? Сразу забудут про все его грехи…

Денис отвернулся, поняв, что говорит в пустоту.

Его слова напомнили мне про один из прошлогодних розыгрышей, который придумали мы с Баром. Он единственный из всех закончился не совсем так, как было задумано.

Как-то – до сих пор не могу понять, как могла появиться такая безумная идея! – сидя у меня дома, мы написали около двадцати писем примерно одинакового содержания и разослали их знакомым и малознакомым девушкам. Объединяло их то, что все они жили в нашем районе и мы знали их домашний адрес. Текст писался по одному шаблону с незначительными вариациями. Восемь написал я, столько же – Илья.

Смысл был таков. Письмо якобы писал молодой человек довольно романтического склада. Он ехал в автобусе и, увидев девушку, которой сейчас пишет, влюбился без памяти. Так как парень этот слишком скромен, то познакомиться с ней он не решился, поэтому пошел другим путем. Правдами и неправдами влюбленный молодой человек узнал ее домашний адрес и решился написать письмо, чтобы хоть так признаться в своих чувствах. Далее шло лирическое стихотворение нашего собственного сочинения. Обратного адреса не было.

Выждав пару дней, мы написали следующую партию писем, через неделю – еще одну. В последних письмах мы наконец оставили адрес – абонентский ящик Ильи – и стали ждать.

Через некоторое время стали приходить ответы. Примерно четверть девушек нам вообще не ответила – я, честно говоря, думал, что таких будет гораздо больше, – а еще четверть просто послала нас в известном направлении. Эти письма мы сразу выбросили.

Но были и очень интересные письма. Две девушки написали, что могут быть автору таких чудесных посланий, то есть нам, только друзьями, причем одна из них уверяла, что мы – Вова из ее группы.

От другого письма я просто катался по полу – так мне было смешно. В нем бабушка одной из девушек умоляла оставить в покое ее внучку, грозила милицией и предлагала найти другую сексуальную жертву.

Еще одно любопытное письмо написала девушка, которая, судя по огромному количеству ошибок и бессмысленности текста, никогда нигде не училась. Но в целом она была на все согласна и приглашала автора в пятницу к себе домой, сообщив, что родителей дома не будет. Я чуть не пошел, да Илья отговорил.

Остальные письма были мутные, ни бе, ни ме. Теперь предстояло осуществить вторую часть плана. В следующих письмах мы предложили встретиться с ними. Назначили каждой одно и то же место и надеялись на то, что большая часть из них все-таки придет, хотя бы из женского любопытства.

И вот наконец наступил великий день. Вся наша компания была уже в курсе и предвкушала удовольствие. Усевшись на скамейку в парке, мы прекрасно видели автобусную остановку, которая и была местом встречи.

– О! – вскоре воскликнул Глеб. – Одна вроде пришла.

Я взглянул на остановку. Ярко одетая девушка была соседкой Бара по двору.

– Начинается, – сказал я упавшим голосом.

Меня вдруг начали грызть муки совести. Такое случалось довольно редко, но, как говорится, метко. Мне стало ужасно жаль всех девушек, которых мы разыграли, и я стал ерзать по скамейке. Кирилл с любопытством посмотрел на меня.

– Что ты дергаешься? – сказал он. – Смотри, вот еще две пришли. Скоро целая толпа наберется.

Я неохотно посмотрел в сторону остановки, пытаясь заглушить угрызения совести мыслями о том, что они не восприняли письма всерьез и относятся к ним как к шутке. Совесть затихла.

Тем временем народ продолжал собираться. Глайзер хохотал и вытирал слезы, глядя, как уже семь девушек, собравшиеся на указанном месте, подозрительно оглядывают друг друга и нервничают.

Чуть погодя девушки начали знакомиться и угощать друг друга сигаретами. Напряжение росло. Внезапно одна из них махнула рукой и впрыгнула в подъехавший автобус. Мы поняли, что если прождать еще немного, то все разойдутся.

– Пора звать Колю, – весело сказал Бар.

Коля был гордостью и главной достопримечательностью района. Его показывали приезжающим в наш район наравне со знаменитой площадью Конституции СССР, ныне площадью Бориса Деревянко, где по вечерам собирались малолетние проститутки и просто очень легкомысленные девушки.