– Неужели такие, как ты, еще остались? Первый раз встречаю парня, который меня не хочет. Который верит в любовь и все такое прочее. Я очень-очень рада, что Щорс познакомил нас.

И приблизив свое лицо к моему, она прошептала:

– Хватит слов, масик. Я тебя хочу.

Ее руки обвили мою шею, губы прижались к губам, и я потерял голову…

День начался со скандала, устроенного моим отцом. Ему вдруг понадобился специальный научный журнал, про который он полгода не вспоминал. Безрезультатно обыскав все полки, отец обвинил в пропаже мать. Мать сначала оправдывалась, а затем тоже вскипела, и они ушли на работу, не разговаривая друг с другом.

Я залез под душ и вдруг вспомнил, что давал такой журнал Андрею, которому он был нужен для института, месяца три назад.

Щорс взял трубку сразу, словно ждал моего звонка:

– Привет.

– Здорово. Слушай, мне срочно нужен журнал, который я тебе давал.

Андрей сразу понял, о чем речь. Немного подумав, он произнес:

– Нет его у меня. Я, помню, хотел тебе отдать, взял его, но по пути к кому-то зашел, то ли к Бару, то ли к Глайзеру. У кого-то из них оставил.

Я разозлился, но ругаться не стал. Что толку с дурака?

Глайзер тоже был дома. На мой вопрос про журнал он долго не отвечал, вспоминая, но в конце концов обрадовал меня:

– Да, зеленый такой?

– Зеленый. Можешь занести его сейчас?

– Не, не могу, занят. Лучше ты заходи.

Я подумал.

– Хорошо. Через полчаса буду.

Когда я пришел к нему, то застал его на лестничной площадке. Он мазал свою кожаную куртку каким-то гуталином, провоняв им весь подъезд.

– Да вроде не сезон еще, – сказал я.

– Не сезон, – кивнул Макс. – Заходи пока, сейчас я закончу.

Я был только рад избавиться от этого запаха.

– А журнал где?

– Я не знаю, еще не искал. Где-то в тумбочках.

Зевая, я прошел в комнату и сел на диван. Возле дивана стоял небольшой шкаф и пара тумбочек к нему. Одна из них была приоткрыта, виднелись какие-то старые газеты, рисунки, и я быстренько пересмотрел их, надеясь найти журнал. В самом низу, под кипой газет, моя рука наткнулась на что-то твердое. Я приподнял пожелтевший лист «Московского комсомольца» и увидел автомат Калашникова. А рядом – несколько лимонок.

– Омар! – закричал вошедший Глайзер. – Какого черта ты сюда залез? Кто тебя просил?

– Журнал искал, – ответил я. – Откуда «калаш»?

– Какое тебе дело? Забудь про него.

– И лимонки, – добавил я, – откуда это? Да не бойся, ты же знаешь, что никто об этом больше не узнает.

– Мне хватит того, что и ты узнал, – прошипел Максим. – Это не шутки.

Он посмотрел на меня и вздохнул, затем открыл шкаф.

– Смотри.

Я заглянул и увидел под грудой одежды еще несколько автоматов. От удивления даже сказать было нечего.

– Отец помогает своим братьям, – тихо сказал Глайзер и резко захлопнул дверцу шкафа.

Я не стал спрашивать каким, догадался.

– Ты не удивляйся, что они почти на виду – к вечеру их уже не будет. Больше одного дня у нас ничего не лежит.

Желая успокоить Глайзера и спустить все на тормозах, я примирительно сказал:

– Успокойся. Я ничего не видел и ничего не знаю.

– «Не знаю», – передразнил меня Макс. – Чего ты такой потерянный?

– Ты сам потерянный, – зло сказал я. – Ты какой-то придурок – полная хата оружия, в шкафах, в тумбочках, при том, что твой отец спит и видит, как стать депутатом. Вы бы еще в унитаз пулемет спрятали!

– А ты ори погромче, – процедил Глайзер. – Чтобы все услышали. И отца моего не трожь.

– Да пошел ты! – вскипев, бросил я. – Я ухожу.

– Иди.

За моей спиной хлопнула дверь. Я пожал плечами и закурил, раздумывая, вернуться ли к Максу, ведь журнал я так и не взял, но возвращаться не хотелось. Обойдется батя как-нибудь без журнала.

А Глайзер – дурак. Террорист-уродец.

На улице я сразу столкнулся с одним из моих бывших дружков, Богданом. Он совсем сдал, худой, костлявый, не идет, а тащится. Наверное, снова к барыге. Еще чуть-чуть – и сдохнет. Мне его совершенно не жаль – у каждого должна быть своя голова на плечах, я попробовал и бросил, а он втянулся, болван. К тому же меня злило одно воспоминание, связанное с ним и Катей.

– Омар, здорово! – просипел он, пытаясь меня обнять. – Сто лет не виделись! Слышь, одолжи гривен десять, завтра отдам.

– Ни копейки нет, – бросил я, отстранившись. – Я спешу.

– Ну одолжи, – просительно сказал Богдан. – Не кому-нибудь же дашь, а мне. Что, старому другу не одолжишь?

– Нет, – произнес я. – Мне надо идти.

Богдан остался на месте, глядя мне вслед.

Я взглянул на часы – вечером должна была приехать Катя.

Мне непременно нужно ее сегодня увидеть. Уехала он больше недели назад, и почти сразу же я виделся со Стасом, своим бывшим одноклассником, который рассказал мне такое, что я всю неделю не нахожу себе места.

Мы случайно встретились на улице и так как видели друг друга очень давно, решили отметить нашу неожиданную встречу в ближайшем летнем баре. Заказав две бутылки холодного пива и банку соленых орешков, мы сели за дальним столиком. «Твори добро», – шепелявил певец Шура из приемника. Стас зевал.

– Где ты пропал? – поинтересовался я, наливая пиво в бокал и следя, чтобы пена не полилась через край.

– Так, – неопределенно сказал Стас. – Много было всего.

– Ну рассказывай. Где сейчас обитаешь?

– Работаю, – усмехнулся он. – Сторожем на стройке. Сутки через двое. Хотя это даже не стройка – бывший магазин, который расширяют и переделывают. Каждый день вечеринки устраиваю. По ночам-то я один работаю; кореша мои приходят, подруги. Ну, сам понимаешь, два этажа, и все в нашем распоряжении.

Я понимающе кивнул.

– Месяца два назад, правда, чуть не уволили, – продолжил он, – из-за Бельмуда, кстати.

– Да? – заинтересованно спросил я. – Он, что, знает, где ты работаешь?

– Сам как-то рассказал, – объяснил Стас. – Но зато потом долго жалел. Работа мне просто нравится – ни черта не делаешь, гуляешь, и еще деньги платят. А Леша вместе с Андреем напились, перебили там все окна, устроили одну вещь, со «Сникерсами»…

– А, – сказал я, вспомнив историю, которую рассказывал на рыбалке Щорс. – Это когда они «Сникерсами» в машины кидали?

– Да-да, – закивал Стас. – Слышал уже?

– Слышал. Еще что нового?

Стас задумался, затем произнес:

– К одной компании недавно примкнул. Я теперь с неформалами общаюсь – с рокерами, с панками, хиппи.

Я загоготал, покрутив пальцем у виска.

– Подожди, – спокойно сказал Стас. – Сейчас дослушаешь – сам захочешь. Мне, думаешь, в тягу с ними общаться? Дело в другом – там куча подруг, помешанных на сексе. Образ жизни такой – пиво, секс, рок, «трава».

Я снова засмеялся:

– И как успехи?

Стас довольно улыбнулся.

– Замечательно. Приходи как-нибудь, сам увидишь. Щорс тоже иногда приходит.

– Куда же без Щорса, – пробормотал я. – Не знаю, может, и я подойду.

– Подходи, – сказал Стас, вновь пополнив бокал и промычав: – Совсем забыл. Хотел же тебе про твою подругу бывшую рассказать. Как она опустилась сейчас – не представляешь…

– Как это «опустилась»? – недоуменно спросил я.

– Ну, блин, с быками постоянно ходит, шлюха шлюхой…

– Ты что? Хорош базарить! – заорал я. – Катя? Волкова?

– Угу. Девочка-»раскладушка», такая же, как и те неформалки-нимфоманки. Я с ней и сам пару раз… Дело прошлое, но, видно, зря ты с ней раньше встречался.

Стас не обращал внимания на мое лицо и, глядя на девушку-бармена, продолжал говорить:

– Нет, на самом деле трудно поверить. Вроде тихая была такая, а теперь спит со всеми. Знаешь, какое у нее теперь прозвище?

Больше я не смог сдерживаться и, схватив бокал с пивом, плеснул ему в лицо.

– Заткнись!