– Ты читала книгу Сэлинджера «Над пропастью во ржи»? – спросил я.

Лариса замотала головой.

Я так и думал. Сейчас я уже понял, что ничего у нас не будет. И дело не только в моей робости, а в чем-то другом. Я не мог заставить себя сделать это.

– Лариса, нет, – твердо сказал я. – Не хочу.

Она фыркнула:

– Не хочешь или не можешь?

Я пропустил это мимо ушей.

– Хочешь есть? Смотри, сколько еды – давай просто сядем и поговорим, а?

– О чем? – настороженно спросила девушка.

– О чем-нибудь. Ты любишь музыку?

Лариса издала неопределенный звук и с любопытством спросила:

– Слушай, а ты не голубой?

– Нет. Садись, поешь.

Девушка звонко рассмеялась.

– Вот же прикол! Никогда таких не встречала!

Я посмотрел на ее молоденькое лицо и подумал, что ей, наверное, и восемнадцати еще нет.

Она перехватала мой взгляд и с вызовом сказала:

– Ну, чего смотришь?

– Ты ведь еще такая молодая, – начал я, но осекся. Какая, в общем, мне разница?

К счастью, она не расслышала, что я сказал.

– Знаешь, – произнес я. – Как ты думаешь, душа бессмертна? Ты веришь в реинкарнацию?

– Не знаю, – резко ответила она. – Слушай, я тебя уламывать не буду, не хочешь, так не хочешь. Только давай договоримся – Глайзеру скажешь, что ты меня трахнул, о’кей?

Я почувствовал, что краснею.

– Ладно. Это из-зa денег?

– Какая тебе разница? Скажешь, и все.

– Хорошо, – кивнул я. – Скажу. А ты вообще давно этим занимаешься?

Улыбка исчезла с ее лица, и оно снова превратилось в равнодушную маску.

– Уф, – вздохнула она. – Ну Глайзер и скотина… Ладно, я пошла.

Уговаривать ее я не стал. Проводил до двери и попрощался. На прощание она поцеловала меня в щеку и сказала:

– Счастливо, красавец. Не забудь.

Я вернулся в комнату и начал лихорадочно искать Сэлинджера. Настроение было ужасным, ничего не хотелось, и я никак не мог найти нужную страницу.

А найдя – чуть не расплакался – до того похожие чувства испытывал Холден в подобной ситуации. Все-таки слеза появилась, но я быстро стряхнул ее, потому что в дверь забарабанили. Это, конечно, Максим. Ненавижу я эту его привычку – стучать ногами по двери. В целом-то он парень нечего, но его грубые манеры иногда меня раздражают. И почему они пришли так рано? Сказали ведь – к девяти…

Слышен был громкий хохот. Их веселье перло наружу, а я в данный момент не хотел никого видеть, хотя, конечно, открыл.

В комнату влетел Андрей с гитарой наперевес, и совсем немузыкально пропел мне куплет из песни про Борьку-бабника, заменив имя Борис на мое.

– Чего так быстро? – загоготал Макс. – Мы стоим во дворе, базарим, думаем, что ждать еще не меньше часа, а тут она уже выходит! Шольц, ты просто гигант!

Остальные загалдели все сразу, перебивая друг друга. Пришли все, включая Катю.

– Дай же я обниму настоящего мачо! – закричал Илья. Андрей почесал подбородок и сказал:

– Как говорил один древний философ: «Я вижу не мальчика, но мужа!» – ну, в смысле, мужчину. Что-то в этом роде.

– Рассказывай, как все прошло, – потребовал Илья. – Только не спеша.

– И в самых, типа, пикантных подробностях, – добавил Макс.

Я смотрел на них и кусал губы. Их непонятное веселье раздражала меня. Они толпились вокруг, заглядывали в глаза, смеялись.

– Давайте сначала выпьем, – выдавил я, и все торжествующе заревели.

– Пал последний бастион! – закричал Андрей. – Шольц лишился не только невинности, но и всех высоких моральных принципов, включая и обет трезвости! Так выпьем же за это!

– Наливайте, – сказал я.

Через час я уже напился как скотина. Правда, пришлось соврать, что все было прекрасно, и меня оставили в покое. Но все равно, на душе было паршиво, поэтому я пил и пил. Зато когда опьянел, мне стало хорошо и весело и хотелось вскочить на стол, познакомиться с девушкой с первого этажа, которую я называл Галей, стать таким же раскомплексованным, как мои друзья, и вернуть Ларису. Сейчас бы у меня все получилось! Глеб обнимал меня и клялся, что я очень хороший парень. Я кивал и даже пытался рассказывать какие-то анекдоты, но меня, как обычно, никто не слушал. Все были заняты своими делами, все веселились и пили. На меня никто не обращал внимания, и я разозлился. Кирилл и Катя все время целовались – это раздражало. Я заорал очень громко, и все сразу затихли.

– Хватит тискать друг друга! Ты специально, Кирилл, это делаешь? Что ты хочешь этим показать?

Кирилл нахмурился, а Андрей сказал:

– Ему больше не наливайте. Видишь, как его понесло… Впервые вижу пьяного Шольца!

– Ты вообще заткнись! – гневно воскликнул я. – Какого черта ты решаешь за меня, что мне делать?! Тебе можно пить, а мне нельзя? Нельзя?! Тебе можно спать с девушками, а мне нельзя? Вам можно менять их как перчатки, а мне снова нельзя?!

– Да успокойте его, – раздраженно сказал Кирилл. Он почти не пил из-за Кати, поэтому был трезв и зол.

– Пусть гонит дальше! – сказал Максим. – Не трогайте его.

– Шольц, тебе нужна девушка? – с любопытством спросила Катя.

– Да! Да! Нужна! Мне не хватает женской ласки, и я очень хочу иметь любимую девушку! – прокричал я, чуть не плача.

Леша сильно хлопнул меня по плечу.

– Хватит биться в истерике, как баба, – сказал он. – Телка тебе нужна – так это я устрою. Найду самую клевую, специально для тебя – всю жизнь благодарить будешь! А Лариса эта – неужели не понравилась?

– Да пошел ты! – истерично заорал я, чувствуя себя очень пьяным. – Не хочу я твоих телок! Мне нужна не телка, а любимая девушка! Любимая, понимаешь? Я любви хочу, а не секса! Любви! – Из моих глаз против воли потекли слезы. – Я хочу дарить ей цветы, посвящать ей стихи!

– Денис, ты странный какой-то, – сказал Андрей. – Мы разве мало с девушками общаемся? Только ты же с ними даже не разговариваешь, у тебя непонятные комплексы какие-то! Да мы всерьез уже решили, что они тебя не интересуют, а тут, оказывается…

Он запнулся, подхватил Глеб:

– Короче, мы тебе обещаем, что найдем тебе хорошую подругу.

– 90-60-90! – закричал Макс. – И конечно, будет на джипе ездить! Только про нас потом не забудь – прокатишь как-нибудь своих друзей?

Я улыбнулся.

– Да это же пьяный бред, – поморщился Леша. – Он завтра проснется и про это забудет!

Андрей подошел ко мне и произнес:

– Идем, Шольц, на балконе постоим. Покурим, поговорим.

Я пошел за ним, уже понимая, что совершил ужасную глупость, рассказав всем о своих переживаниях. Завтра утром, наверное, я не буду знать, куда деваться от стыда. У меня и сейчас уже уши горят.

Андрей плотно закрыл дверь и закурил. На улице уже было совсем темно, горели только фонари и окна квартир. Прямо под балконом на скамейке сидели парень с девушкой и все время смеялись. Около пивного ларька, как всегда, стояла парочка алкоголиков, обнимающих друг друга.

Интересно, у меня сейчас такой же вид, как у них?

– Красиво, – присвистнул Андрей.

– Что же тут красивого? – фыркнул я. – Эти алкаши?

– Не туда смотришь, – откликнулся Андрей. – На небо посмотри. Видишь, сколько звезд? Самое лучшее на свете – это сидеть летом где-нибудь на пустынном пляже, смотреть на красивые мерцающие звезды, греться у костра и петь песни под гитару…

Я удивленно взглянул на него:

– Ты действительно так думаешь?

– Конечно. Тебя это удивляет?

– Ну, мне казалось, что ты совсем не романтик, как и остальные… – замялся я.

– Ты странный человек, Шольц, – произнес Андрей. – Неужели ты меня так плохо знаешь? Хотя… И тебя, вроде, я знаю хорошо, а стоило тебе напиться, как ты такое отмочил… Да, кстати, мне кажется, что у вас сегодня с Ларисой ничего не было. Да?

Я промолчал. Андрей подождал и начал смотреть вниз. Девушка со скамейки перебралась к парню на колени, и тот довольно загоготал. Мне стало так обидно, что пришлось закусить губу. Перехватив мой взгляд, Андрей сказал: