– Ничего, икнётся чужаку его дерзость. А вы, брысь отсюда! – замахнулся рукой староста на парней, поспешивших убраться с глаз долой. И уже после их ухода он добавил: – Устрою тебе, чужак, веселье. Попомнишь свою глупость.

Утром всё обошлось как нельзя спокойней. После завтрака Белов рассказал Третьяку свою, ставшую привычной, версию о том, что раньше жил в другом краю, где умеют много чего делать. Но друзья его пропали, а сам он остался один в этом доме. Знания есть разные, особенно по работе с железом, но одному трудно эти знания использовать. К тому же сам хозяин не кузнец и с железом работает плохо. Поэтому предложил Третьяку жить с ним на правах младшего родича.

Парень даже не ожидал такого счастья, он просто захлебнулся в благодарности. А Белов не стал её ждать и перевёл всё в практическое русло. Они обошли посадки, которые Лариса содержала в порядке. Хозяин показал Третьяку, как ставит сети, а затем все вместе занялись прополкой. Новоявленный родич оказался смышлёным, впрочем, странно крестьянскому сыну не уметь полоть. Работали они на прополке и окучивании до вечера, Белов постоянно разговаривал с Третьяком, специально вставляя в разговор больше русских слов, решив для себя окончательно говорить только по-русски, не усваивать местные диалекты.

Приведя в порядок посадки, в которых подросток узнал только капусту и репу с редькой, да горох с огурцами, новоявленный глава рода решил заняться строительством. Благо таскать вдвоём брёвнышки не в пример удобнее. Необходимость в курятнике не просто назрела, она напахла, заполнив сени густым запахом куриного помёта. За первый же день куры основательно загадили чулан, к тому же Белов опасался за их здоровье.

Курятник он решил делать большой, как сарай, из нормальных брёвен. С расчётом ещё на какую живность и в опасении, что за курами полезет крупный зверь. Благо леса кругом хватало. Валили деревья мужчины на противоположном берегу реки Бражки, где рос соснячок подходящего возраста. Обработанные брёвна связывали в плоты, которые перетягивали через реку, запаса синтетических шнуров в доме хватало. Для быстроты, осень поджимала, пришлось достать бензопилу, которая своей работой вызвала у Третьяка просто божественный восторг. За три дня вдвоём напилили шести– и восьмиметровых брёвен больше сотни. Причём Третьяк настолько быстро и ловко обрубал сучья, что Белов едва успевал валить деревья и распиливать брёвна в размер. После многократного инструктажа и рассказов о случайном отпиливании голов и рук неудачниками он разрешил «младшему родичу» распилить пару брёвен. Счастью парня не было предела. Работали с рассвета до заката, благо Лариса взяла на себя все хлопоты по хозяйству и прополке.

Часть деревьев пилили на своём берегу, вверх по течению Бражки, поэтому выше дома образовалась достаточно большая поляна, на которой и решено было делать хозяйственные постройки. Да, первой хозяйственной постройкой был классический нужник из небольших жердей. В дом Третьяка Белов пока не пускал, решив присмотреться к парню получше и опасаясь культурного шока и появления веры в волшебство. Вряд ли парень станет трудиться в поте лица, увидев массу «волшебных» вещей. Ночевал Третьяк на террасе, ночи были тёплые. Рыба и мясо на столе были чисто формально, подошла зелень. Огурцы уже созревали вовсю, валом шли помидоры в теплице и в открытом грунте. Поэтому семья практически перешла на вегетарианскую пищу – салаты. Да ещё на кухне глава семьи разыскал пачку хлебного кваса и сделал квас. С квасом получилось очень хорошо. Оказывается, Третьяк, в отличие от Ларисы, знал, как его готовить. Решено было осенью купить зерна и сделать солод или сразу купить его. Салаты Третьяк и Лариса пробовали, но ели неохотно. Да и сам Белов понимал, что салаты без масла или сметаны никуда не годятся. Всё равно, пища стала разнообразней, и он повеселел: «Налаживается жизнь понемногу».

Курятник сложили невысокий, но большой – шесть на восемь метров. Нижние брёвна положили без фундамента, а чтобы не гнили, первый венец был из лиственницы, остальные сосновые. Ошкуривать брёвна Белов не стал – не так заметны издали, да и быстрее. Когда делали крышу, Третьяк ещё раз приятно удивил старшего родича, предложив покрыть ее корой. Он сам ободрал луб с нескольких лип и почти неделю аккуратно выкладывал крышу обработанными кусками коры. Дубить их, конечно, не стали, но вымочили и отбили. Пока Третьяк работал на крыше, Белов жердями огородил часть сарая для курятника и, наконец, вздохнул полной грудью в прямом смысле этого слова. Чулан освободился, и в сенях воздух стал чистым. А при уборке загаженного курами чулана обнаружили десятилитровую алюминиевую флягу, наполовину заполненную зерном, судя по всему, отборной пшеницей. Белов решил, что зерно Алексей собирался использовать на самогон, да забыл. После некоторых раздумий, сравнив это зерно по величине с купленным у Курихи, глава рода рискнул посеять найденные семена в качестве озимых. Пришлось почитать немного справочники, уточняя время посева, благо осень была на носу, а найденные запасы из двадцать первого века были раза в три крупнее местных злаков.

Что примечательно, на всём строительстве глава семейства ухитрился использовать всего восемь железных крюков. Оба мужчины сразу решили экономить железо. Строительство заняло почти три недели. За это время прошли всего три грозы, а дождей не было. Но не успел Третьяк положить последний кусок коры на крышу, как зарядили долгие нудные дожди. Они держались ещё две недели. Эта была любимая погода Белова. Ещё раньше, «там», он в дождливые дни чувствовал прилив сил и огромную работоспособность, чем удивлял всех своих знакомых. Вот и сейчас, наслаждался дождями и крутился как белка в колесе, делая мелкие, но очень важные дела.

Пришла пора делать запасы на зиму, приближалось время уборки урожая. Белов с Ларисой засолили почти весь урожай огурцов, вышло больше тридцати трёхлитровых банок. Мясо уже давно кончилось, поэтому хозяин решился на охоту. Не связываясь с кабанами, решил взять пару лосих и мясо закоптить. Такого запаса на троих человек хватило бы до Нового года с избытком. Да и карабин с глушителем надо испытать. Лосей он видел несколько раз в паре километров выше по течению Бражки, там, где осинник смыкался с молодым ельником.

В одно хмурое утро, под моросящим дождиком, двое мужчин в плащ-палатках вышли на берег. Вверх по Бражке Белов ещё не плавал, но в «той» жизни бывал часто. Течение было спокойное, поэтому до ельника доплыли за час. Третьяк был вооружён огромным охотничьим ножом, который он накануне точил весь вечер, да самодельной рогатиной. Свою одежду паренёк давно сменил на старые, ещё юношеские вещи Алексея, найденные в сундуке, на террасе. Там же нашли резиновые сапоги размеров от тридцатого до сорок второго. Судя по всему, заботливая бабушка складывала вещи внука, из которых тот вырастал, в сундук, не выбрасывать же почти неношеную, по советским меркам, одежду и обувь. Так, что Лариса и Третьяк были обеспечены обувью и добротной советской одеждой на любое время года, вплоть до стареньких пальто и кроликовых шапок. Семейству Белова было в чём встретить осень и зиму.

В руках старшего родича был карабин с глушителем. Трёх лосей на опушке они увидели почти сразу. Две безрогие самки и телёнок. Близко подходить Белов не стал, остановились в двухстах метрах. Можно было подойти и ближе, лоси не пугались человека. Но для мужчины основным было испытание глушителя. Аккуратно выбрав цель, он решил бить в голову. Выстрел прозвучал неожиданно тихо, самка упала, даже не вздрогнув. Телёнок отпрыгнул, а вторая самка подняла голову и стала тревожно оглядываться. Белов аккуратно выбрал свободный ход спускового крючка и выстрелил ей в сердце. Пуля ушла чуть ниже, и лосиха успела сделать два огромных прыжка в сторону ельника, после чего завалилась на бок. Лосёнка охотник пожалел, хотя, по здравом размышлении, съедят его волки или рысь.