Не теряя больше времени, мы втроем бросились менять колеса. Помощь Ромы оказалась незаменимой. Проезжавшие мимо редкие машины не останавливались. Я порадовалась, что советские времена миновали. Лет двадцать тому назад, наверное, остановились бы все, теперь же народ точно знает, что любопытство к разворачивающимся в городе и области военным действиям вредит здоровью. От места, где полыхает какая-то машина, всем хотелось побыстрее удалиться.

Но мы сами, к нашему великому сожалению, не успели вовремя убраться со злосчастной трассы.

Две машины рядом с нами все-таки остановились.

И совсем не для оказания нам помощи.

Из них высыпала группа амбалов в противогазах и выпустила нам в физиономии какой-то газ. Не подвергнуться его воздействию у нас возможности не было. Гранат тоже больше не осталось…

21 марта, воскресенье

Я очнулась в какой-то тускло освещенной комнате с небольшим окошком, заделанным решетками, причем расположенным довольно высоко. За окном стояла ночь. Посмотрев на часы, я поняла, что пребывала в отключке немногим более часа.

Оглядевшись по сторонам, я увидела, что Рома практически одновременно со мной принял сидячее положение. Верка еще лежала с закрытыми глазами. Мы встретились взглядами с Ромой.

– Как вы? – пролепетал он.

– Бывало хуже, – ответила я, пытаясь изобразить улыбку. Страшно хотелось пить, во рту стоял неприятный привкус, слегка подташнивало. Прислушавшись к своим ощущениям, я поняла, что никакие части моего организма не повреждены.

Пытаясь вспомнить, что произошло за секунду до того, как я отключилась, я решила, что парни, выпустившие в нас газ, успели подхватить и Верку, и меня, и Рому, благодаря чему мы не разбили колени и носы об асфальт.

Я встала и, покачиваясь, сделала три шага до того места, где лежала Верка. Как только я склонилась над ней, подружка открыла глаза.

– Пить хочется, – пролепетала Верка запекшимися губами.

– Этот сервис в нашей темнице не предусмотрен, – ответила я.

– По-моему, на этот раз нам не до шуток, – заметила Верка, принимая сидячее положение и оглядываясь. – Так, что тут у нас?

А у нас были лишь голые стены, обитые вагонкой. Хорошо, хоть пол выстелили деревом, иначе мы еще и простудились бы на бетонном или земляном. Надо отдать должное бандитам, в помещении было довольно тепло – и какой-то добренький дядя даже снял с нас с Веркой шубы, а с Ромы «аляску». Они были небрежно брошены кучей у единственной двери. Не хотел, чтобы мы взмокли? Наши с Веркой сумки и сотовые телефоны отсутствовали. Не исключаю, что их забрали для исследования содержимого.

Я дотронулась до своей груди, вспомнив о «ручке». Ее не было в нагрудном кармане рубашки под свитером… Неужели нашли? Затем я вспомнила, что на этот раз спрятала ее в специальный карман джинсов. Стоило мне до нее дотронуться, как настроение улучшилось, а боевого задора прибавилось. Еще повоюем!

Верка мгновенно заметила изменившееся выражение моего лица.

– Что ты лыбишься, как кот, нажравшийся сметаны? – спросила она. – Крыша не поехала случаем?

– Верю в свои силы, – ответила я уклончиво, так как не исключала, что где-то поблизости спрятан микрофончик, через который наши милые разговоры могут слушать лишние уши.

Верка посмотрела на меня внимательно.

Я приложила палец к губам. Подруга всегда понимала меня с полувзгляда, так что тут же кивнула (не знаю, что она подумала, но, по крайней мере, настроение и у нее улучшилось), затем перевела взгляд на Рому и заявила ему, что мы с ней и не из таких переделок выпутывались, так что и отсюда вылезем.

Рома поинтересовался, не знаем ли мы, где находимся.

Мы понятия не имели, но Верка, так же, как и я, заметившая небольшое, высоко расположенное окошко, предложила до него все-таки добраться. А вдруг что-то разглядим?

Я предложение тут же одобрила, незамедлительно скинула ботинки, Верка, даже не споря, подставила мне свою спину, и под несколько удивленным взглядом Ромы, пожалуй не ожидавшего от нас такой оперативности, мои глаза оказались на уровне окошка секунд через тридцать после того, как я разулась.

– Ну? – спросила снизу Верка.

– Фонари на некотором удалении, – сообщила я, вглядываясь в ночь.

– Еще что?

На некотором удалении также осталось немного снега: под нашим окном он отсутствовал, как и поблизости от строения, в котором мы находились. Расчищают? Оставался он лишь у высокого забора (я сказала бы: примерно двухметрового), за которым и горели фонари.

Мы в очередном загородном особняке? Вот только в чьем, интересно?

Но сейчас меня гораздо больше волновали другие вопросы, например, нельзя ли снять с окна решетку? Я как раз попробовала ее на прочность и убедилась в тщетности своих попыток, если не найдется нужного инструмента, а его в пределах видимости не наблюдалось.

– Я слезаю, – сказала я подружке.

Верка присела, я спрыгнула на пол и снова надела ботинки.

– Ты хотя бы примерно представляешь, кто нас на этот раз прихватил? – уточнила у меня Верка и опять заявила, что страшно хочет пить. Будто я не хочу!

– У тебя ни с кем из твоих клиентов заморочек не было в последнее время? Ведь следили-то за твоей машиной, – заметила я.

– В которой ехала и ты, – заметила Верка в свою очередь.

– Это не может быть как-то связано с клиникой, которую мы сегодня посетили? – встрял Рома.

Я посмотрела на Верку и напомнила про ее подругу, которая там содержится. Верка покачала головой, заметив, что та – слишком мелкая сошка для таких расходов и риска, и высказала предположение, что дело все-таки каким-то образом связано с убитым Тарасовым. Стас ворочал большими суммами. И мы до сих пор не знаем, кто отправил его к праотцам. Верка как раз предложила нам сейчас об этом подумать, раз делать все равно нечего, а времени для размышления – вагон.

– Рома, начинай, – посмотрела я на незаконнорожденного сына Тарасова, сменившего его на директорском посту.

– Я уступаю место вам, женщины, – Рома решил показать себя джентльменом.

Верка усмехнулась и в свою очередь посмотрела на меня, заявив, что с детства приучена уступать место старшим.

Я повторила вслух все, что мне было известно о передвижениях Станислава Леонидовича в последние дни его жизни.

Начала с четверга – и его встречи с журналисткой Лидией Лаушкиной, которую к Тарасову мог направить кто угодно. Например, она получила вполне определенный заказ – сделать какое-то предложение Тарасову, а в случае его отказа прикрепить взрывное устройство к его пальто. О том, что Лидия не совсем чиста, говорит тот факт, что она исчезла. Спать с ним она тоже могла по чьему-то заданию.

– Давайте отбросим мотивы, – сказала Верка. – Каким образом она могла прикрепить это взрывное устройство? Чисто технически? Стас ездил к ней домой или они встречались только на «Неве-металл»? Выслушав твой рассказ, Лана, я склонна думать, что он у нее все-таки не бывал, в особенности в последние дни. Они, скорее всего, трахались на заводе.

– Но она уже знала, что беременна…

– Если была беременна, а не вешала лапшу на уши Алле Сергеевне, – усмехнулась Верка, помолчала и добавила, что мы не знаем, сколько времени Лидия готовила передачу и когда она появилась на заводе в первый раз. Этого нам сейчас в любом случае не уточнить, да и у кого? Секретарша мертва, Багловский исчез в неизвестном направлении. Верка опять предложила подумать, имела ли Лидия возможность прикрепить взрывное устройство в четверг?

Я кивнула и пояснила, что Стас и его посетители вешали пальто и шубы в шкаф-купе, стоящий в его кабинете. Рома тут же понял, какой шкаф я имею в виду. По всей вероятности, взрывное устройство было на липучке – или на чем-то подобном, к тому же оно было маленького размера, так что прикрепить его, когда Лидия забирала верхнюю одежду, сложности не представляло.

– Стас подал бы женщине пальто, – заметила Верка, выслушав меня.