– В этом особняке? – уточнила я на всякий случай.
– Да, обычно аукционы проходят здесь. Господин Доброчинский обеспечивает своим клиентам, участникам торгов, безопасность и комфортные условия размещения. Ведь приезжают господа из других городов и даже из других стран, правда, все наши люди. У братьев Доброчинских большие связи с нашими бывшими гражданами. Да и среди живущих в России нынче наблюдается большой интерес к предметам искусства, старины и драгоценностям. Они собираются выставлять приобретения в своих особняках и квартирах, дарить женам и любовницам, а происхождение раритетов их не очень волнует. А тем, кому нужно, Доброчинский организует легальный вывоз.
– Каким образом? – спросила я, напрягаясь.
– Вот чего не знаю, того не знаю, – развел руками управляющий банком.
– Бонни, тебя и подпольные аукционы интересуют? – встрял алмазный король. – Хочешь рассказать своим англичанам, как они проводятся в России? У вас-то все официально – «Кристи», «Сотби», а у нас Сигизмунд Доброчинский!
Я поняла, что Иванов уже пьян. Конечно, столько выпить, тем более на голодный желудок!
– Да, меня интересуют и аукционы, – заметила я нейтральным тоном. Но не стала сообщать, что меня интересует больше всего и ради чего, собственно говоря, я понеслась в Россию после звонка Савелия Аристарховича. Не нужно давать людям лишнюю информацию. Да и зачем она им?
– И меня тоже! – завопил пьяный алмазный король. – Я тоже хочу себе что-нибудь прикупить!
– Даже с грязной или по меньшей мере не очень чистой историей? – вкрадчиво спросил Вербинин. – По-моему, ты много выпил, Леша.
Леша Иванов задумался на какое-то время, потом решил уточнить у приятеля, кто же все-таки бывает на аукционах, – попросил назвать известные фамилии. Ведь Вербинин же проводил расследование? Так кто же не боится вешать в своих домах ворованные картины?
Вербинин пожал плечами и привел массу примеров. Ведь можно на таком аукционе купить подлинник, повесить у себя в кабинете, наслаждаться его лицезрением, а всем говорить, что это копия, и про себя похихикивать. Можно разместить покупку где-то в потайной комнатке загородного особняка. Игнату Семеновичу доводилось бывать в таких подпольных (порой в буквальном смысле) галереях. У одного его коллеги такая галерея расположена именно под домом, в бункере, подходящем для проживания во время атомной войны, с несколькими степенями защиты, и куда пускают только избранных и проверенных. Антикварную вазу сомнительного происхождения можно поставить в ряду других. А драгоценности? Да у жен и любовниц людей их круга шкатулки ломятся от подобного добра!
Вербинин считал, что проблем с размещением и хранением купленного на таких аукционах нет. А приобретенное – хорошее вложение денег. А если вдруг потом понадобится какую-то вещь продать, так в России всегда имелись специалисты, способные сварганить любой комплект документов – и для подтверждения, и для опровержения подлинности.
Я была с ним абсолютно согласна. Но меня также интересовало, как Вербинин собирался возвращать клад, который считал по праву принадлежащим ему.
– Пока точно не решил, – признался Игнат Семенович. – И ваше появление, Бонни, сбило меня с толку.
Люди Вербинина следили за особняком, под которым мы теперь сидели, за Доброчинским и Олегом. В Париж вслед за Васей и Артемом никто не поехал. Ни сам Вербинин, ни его начальник службы безопасности не видели в том необходимости.
Но Вася с Артемом вернулись из Парижа не с Ленкой, а со мной, известной английской журналисткой, специализирующейся по России. И я выглядела очень странно, а вела себя еще более странно.
О том, что в Россию прибыла Бонни Тейлор и поселилась у Артема, Вербинин (и его служба безопасности в первую очередь) узнали после моего звонка Аньке, как он уже говорил. Только когда он это говорил, я сделала неправильный вывод. Оказывается, подслушивающие микрофоны были установлены в квартире Артема. Мне, признаться, такое даже не пришло в голову после личного знакомства с Артемом, и я совершенно открыто разговаривала с Анькой.
И сам Игнат Семенович, и его начальник службы безопасности не знали, что и думать. А потом на горизонте появился еще и Николай Бодряну, маг, колдун, экстрасенс и кто там еще.
Для знакомства с нами Вербинин отрядил помощника Толю, который раньше трудился в КГБ и специализировался на иностранцах, то есть на вытягивании из них известных им секретов.
– И бывший разведчик решил воспользоваться газом? – с удивлением посмотрела я на банкира.
– Он решил, что это – оптимальный вариант при сложившихся обстоятельствах. Вы все время находились в большой компании, к вам было не подобраться. А так…
– Выходит, вы посчитали нас с Бодряну потенциальными покупателями клада у убийц или просто у лиц, не отягощенных высокими нравственными принципами. Вы и нас с Бодряну посчитали такими лицами, не правда ли? Поэтому решили, что против нас можно использовать суровые методы – газ, содержание в подвале… Мы, по вашему мнению, занимаемся нелегальщиной, поэтому иски к вам предъявлять не будем, не в том положении находимся… Просто отлично! – моему возмущению не было предела.
– Ты совершенно не разбираешься в людях, Игнат! – захохотал алмазный король.
– Я еще раз приношу свои извинения, Бонни, – пробурчал Вербинин.
– Кто устанавливал в зале микрофоны? Ваш Толя?
Вербинин кивнул и сообщил неожиданно: там оказались не только Толины микрофоны. Но Толя не стал их снимать, чтобы потом не сняли его собственные.
«Значит, частный детектив все-таки работал отдельно», – сделала вывод я. А может, и кто-то еще интересовался особняком, его хозяином и гостями.
– Сотрудники вашей службы безопасности видели всех, кто приезжал на мальчишник? – уточнила я.
– Наверное. Не знаю. Если захотите, поговорите с ними. Сам я не вникал в детали, но дам команду, чтобы на ваши вопросы отвечали.
– Спасибо, – кивнула я. Потом поинтересовалась, нет ли у господ банкира и алмазного короля знакомых владельцев газет, журналов или телеканалов. В особенности меня интересовали те, кто специализируется на светской хронике.
– Светская хроника? – удивленно переспросили оба мужчины.
– Бонни, вы решили сменить амплуа? – уточнил банкир.
– Больше не хочешь на войну? – усмехнулся алмазный король.
– Мне нужно посмотреть их архивы, – кратко ответила я. – Возможно, потом мне захочется поговорить с конкретными журналистами. Пока я не могу назвать фамилий.
– Ну, есть у меня один медиамагнат питерского разлива, – сообщил Иванов. – И телеканал у него, и журналы всякие, и газеты. Точно светская хроника есть. Познакомлю.
Оказалось, что того же медиамагната знает и Вербинин, а их общая с алмазным королем жена активно интересуется светской хроникой и участвует в светской жизни города. Вербинин сказал, что она тоже может меня проконсультировать. Правда, бывший супруг женщины не советовал обращаться к Наде за консультацией. Я была склонна согласиться с Ивановым – после личного знакомства с ней, хотя она меня, вероятно, и не узнает после того, как я смыла краску с волос.
Что ж, пожалуй, мне удалось вытянуть из двух своих сокамерников все, что меня интересовало на данный момент, и нам пора попробовать выбраться из подвала. Аукцион должен состояться завтра (если его не перенесли), и мы вполне можем на него прибыть без приглашения, но в сопровождении представителей служб безопасности банкира и алмазного короля. Да и нефтяник Павел Прокофьевич Криворогов вполне может подкинуть людей – по моей личной просьбе.
– Слушай, а твоей службе безопасности придет в голову поискать тебя под этим особняком? – спросил Иванов у банкира. – Тебя, кстати, где прихватили-то?
– На пути от дома в город. Ребята действовали профессионально.
«Да уж, Бодряну нанимает людей с самой высокой квалификацией», – подумала я про себя.
Вербинин вздохнул и заявил, что его люди, вероятно, не догадаются искать хозяина тут. Иванова взяли в собственном доме, и его охрана тоже не додумается проверить особняк Доброчинского – раньше у алмазного короля не было никаких контактов ни с одним из братьев.
