В общем, я кивнула, из-за стола выпрыгнула и к стенному шкафу, который у нас у входной двери, резвенько поскакала. Шкаф – самая удачная часть нашей квартиры, за все остальное проектировщиков надо бы за ноги вниз головой подвесить, в особенности если вспомнить еще сливную трубу (с крыши), которая проходит в квартире напротив, за их входной дверью. У них плесень над дверью постоянно, а осенью, пока отопление не дали, все двери открываются с большим трудом. В те периоды я радуюсь нашей «распашонке» – мы, слава богу, живем без трубы, хотя и без изолированных комнат. У нас, конечно, других «прелестей» предостаточно (чтоб проектировщикам десять раз икнулось), но все-таки, по-моему, лучше, чем с трубой.
Наливочку бабушка у нас тоже сама готовит, ягодки черноплодной рябины и вишневые листики считает (она у нас всегда строго рецепту следует), и, как и все остальное, наливочка у нее получается – пальчики оближешь.
Мы выпили за телевизор, потом его для Зойки специально включили, сами в очередной раз поохали, восторгаясь многочисленными цветами (наш-то старый в основном одним красным казал – поэтому и назывался цветным). Эти самые многочисленные цвета продемонстрировал нам в одном из своих незабвенных клипов известный Филипп Зайкин (он же – рыбкин глазик и банькин тазик), вслед за которым мы насладились зрелищем серебристых роботов в водолазных очках, один из которых срывал с груди белую манишку и пытался напялить на то место, где у Адама был фиговый листок, но она там почему-то не держалась. Поняв, что третий номер программы представляет собой адскую смесь аэробики с цыганочкой, а также убедившись в многообразии красок в «Панасонике» и патологических типов на Руси, мы телевизор выключили и вернулись в кухню.
Петьки дома еще не было, он опять где-то халтурил на пару с дружком. А может, и не только халтурил, дело-то оно молодое. Главное – только б на здоровье. Я за то, чтобы он гулял побольше, лучше пусть по улице шляется, а не по Интернету своему. Вредно, говорят, столько перед компьютером сидеть. Я это сыну постоянно повторяю, правда, особых результатов своего воспитания не вижу.
Но Зойку интересовали китайцы. Нам с бабушкой захотелось похвастать своими достижениями – ну мы и выдали соседке все события последних дней под наливочку, бутылку которой быстренько на троих приговорили. Да и что таким трем теткам, как мы, какие-то пол-литра сладенькой?
– А ты откуда про китайцев узнала? – спросила я у Зойки, закончив свой рассказ.
– Ленька видел, как они выгружались из машины внизу, он с ними в лифт не поместился, потом, когда поднялся, услышал, что они в вашей квартире шастают. Слышимость-то у нас сама знаешь какая. Чего тебе объяснять?
Я кивнула. Я часто радовалась, что у нас последний этаж. Лучше протечки, чем соседи-алкоголики сверху. Или соседи-плясуны. Или соседи с утками. С утками (вернее, индоутками) у нас на лестнице вообще хорошо. Первыми их завели на нашей площадке в двухкомнатной – там живут мама, папа и бабушка, ну и четыре утиные семьи (селезень плюс две утки – семья), три птицы постоянно сидят на яйцах, по квартире также шастают тридцать или сорок маленьких (в зависимости от того, сколько вывелось) и столько же подрощенных. На этих птичках наши производители купили дочери квартиру, а сыну – машину. Вначале соседи под ними все бегали ругаться, а мы с Зойкой удивлялись: неужели утки так громко топают? Потом подумали: если учитывать количество взрослых особей и утят… Да еще и то, что они купаются – у них там мини-бассейн оборудован… Но потом соседи снизу прониклись прибыльностью предприятия и тоже завели себе птичек, и теперь уже к ним стали бегать с седьмого этажа. Сейчас на седьмом уже живет одна утиная семья… А на шестом этаже имеет свою базу некое лицо кавказской национальности по кличке Ахмет, поставляющее в наш город фрукты со своего родного юга, так что он индоутиный бизнес воспринимает правильно и относится к нему положительно. Поэтому и говорю, что Задорнова надо приглашать – ну или в «Аншлаге» наш дом показывать.
– Зой, а тебя что, еще чем-то удивить можно? – вылупилась я на соседку. – Ты уже столько всего наслушалась. Были у нас китайцы. Ну и что? Может, я следующую кореянку подберу. Или японку. Или негритянку. Я же не знаю, кого у нас теперь из машин выкидывают. Может, снимет мужик по пьяни какую-то экзотическую телку, а потом очнется. Ты же знаешь, что наши за рулем всегда трезвеют? Коля-то, царствие ему небесное, всегда трезвел. Так, Анна Ивановна?
Бабушка кивнула и также в дополнение к сыну вспомнила и своего мужа, сказав, что усаживание в родные раздолбанные «Жигули» снимало у него приступ белой горячки гораздо лучше всех лекарств.
– Так, давай оставим твои следующие приключения, – с самым серьезным видом заявила Зойка. – У меня свое мнение насчет того, кого стоит, а кого не стоит на улице подбирать, но оно к делу не относится. Я о конкретной китаянке.
– Слушай, какое тебе до нее дело? – откровенно не понимала я. Что там Зойка надумала? Да, я принесла в дом девушку, потому что мне стало ее жаль, я сделала все от меня зависящее, чтобы ее спасти. Теперь ее забрал отец. Дальше что?
Но в этот момент я вспомнила, что видела испуг, промелькнувший в глазах Мей Лу… Чего она боялась? Но я об этом при всем желании не могла ее спросить – мы говорили на разных языках…
– Значит, так, – вздохнула Зойка и выдала нам с бабушкой информацию, от которой наши челюсти поползли вниз, долго на место не возвращались, а когда вернулись, бабушка заявила, что после такого обязательно надо принять водочки. Без крепкого напитка она на такие темы не то что говорить, а думать не может.
… В последнее время (где-то с полгода) к Зойке с Ленькой стали ходить клиентки с проблемами, не встречавшимися в ее практике раньше.
К ней обратилось пять человек, у которых куда-то исчезли дети от двенадцати до девятнадцати лет. Зойка за такие дела никогда не бралась, понимая всю нереальность поиска пропавших. Хотя, насколько ей было известно, одна «колдунья», оперирующая в Питере, имеет в своем штате (подпольном, естественно) бригаду мужиков из бывших и действующих ментов и военных, которые и занимаются поиском пропавших людей – то есть, в принципе, выполняют свои непосредственные обязанности и применяют на практике знания, полученные во время учебы в государственных учреждениях. Но раз народ перестал верить государственным службам и предпочитает искать пропавших людей через экстрасенсов – что ж, ментам приходится этим магам-колдунам отстегивать процент. Вернее, маг, получающий заказы, отстегивает процент действующим органам. Но все довольны, так как в результате на карман получается больше, чем на государственной службе.
А потом у Зойки в квартире появилась ее постоянная клиентка, которой соседка просто не могла отказать. Маргарита то мужа привораживала, то сама от повышенной любви к зеленому змию лечилась, затем влюбилась в Зойкиного сына (или вбила это себе в голову), к которому тоже зачастила, но он ее отвадил, переадресовав матери, объясняя это тем, что такими проблемами, с которыми пришла клиентка, сам лично не занимается, но его мама может помочь. Маргарита просила Зойку и собственного сына колдуньи приворожить, но моя соседка отказала, заявив, что второго мужчину (Леньку) по прошествии такого маленького промежутка времени после первого (мужа) привораживать нельзя. Однако клиентка продолжала бегать к ним в салон, повторяя каждый раз Леньке, что она его любит, и заявляя, что готова все для него сделать.
На этот раз у Маргариты возникли проблемы с дочерью, с которыми клиентка не могла разобраться сама.
– Ей самой, похоже, ни с чем не разобраться, – по ходу дела заметила Зойка. – А я как все по полочкам разложу, так ей все понятно.
Дочь Риты никуда не пропадала, но вдруг очень изменилась: если раньше постоянно рвалась на улицу и до хрипоты ругалась с родителями, ее не пускавшими, то теперь корпела над учебниками, и ее просто было не вытащить из-за стола. В отсутствие дочери Рита сунула нос к ней в письменный стол и обнаружила там большое количество литературы по Китаю – истории, традициям, культуре. Именно ее и изучала в последнее время дочь с большим энтузиазмом.
