На обратном пути попали еще в парк Вигеланда. О парке много писали — это собрание обнаженных скульптур, объединенных исследованием человеческой жизни: любви, потомства, старости. Физические типы одни, но красоты от этого не убавляется. Особенно хороши скульптуры в движении. Это все как-то просто и впечатляюще. Как и в случае с Мунком, художник (он был, видимо, богатым человеком) работал всю жизнь и подарил все городу. Какой, оказывается, гигантской по результату и времени может стать человеческая жизнь.
У Пола с собой сотовый телефон. Иногда его кто-то вызывает из Дании. Каждый раз я вздрагиваю, потому что думаю: не меня ли?
2 февраля, вторник.
Еще раз смог оценить настойчивость Пола в осуществлении планов. Это путешествие было посвящено не только нашему любопытству и любознательности, но и развитию Эспиона. Его голос все время звучал в машине, как колокольчик, и я потрясался вдумчивости этого малыша, умению играть самому с собой, фантазиям, которые отражались на его личике. Итак, в день отъезда из Осло Пол поднял всех рано и коли обещал нам показать Норвегию, то показал. Но пока, при всей насыщенности нашей предыдущей программы, он отвез нас в замок — в слот. Эспион был в восторге. Один раз я видел его расстроенным, когда у трамплина ему не дали покататься на санках: в его городе снег редкость.
Впечатления от настоящей средневековой крепости опять не формулируемы, потому что здесь требуются описания, а зачем что-либо описывать, как еще делали в XVIII и XIX веках, описывать, когда существуют кино и телевидение. Итак, крепость на утесе над городом, старые деревья, тропинки, тишина, вид на город; понимание его географии с этой высоты. Понимание новых мест в последнее время приходит все больше не самим их видом, а собственным настроением, душевным подъемом, ощущением бодрости в теле и свежести на лице.
Прелестен был плотненький и веселенький солдат-часовой, возле которого мы все дружно на память сфотографировались. На нем — черная с белым кантом форма и шляпа с петушиными, черными же, перьями.
По дороге мы заехали в еще один замок. Это высоко на горе, с прекрасным видом на город и фьорд. Опять в копилку незабываемого. Я только оживился, когда вдруг прочитал на указателе «К монументу Карла XII». И все тут же обрело свой смысл. Король, о котором норвежцы знают не больше, чем о каком-либо другом короле, для меня — персонаж русской литературы и русской истории. Оказывается, именно возле этой крепости Карл XII был убит. Пол с готовностью сообщил и апокриф: убит пулей в спину. Значит, стрелял кто-то из его солдат. Почему-то в этот момент появилось размышление о Горбачеве. Для всего мира он — политический деятель, а для нас — злодей нашей русской истории.
He писал о богатстве Норвегии. Это самая дорогая и нынче, наверное, самая богатая страна в Европе. Источником этого богатства стала нефть, которую открыли в Северном море. Здесь самые высокие цены, но и высокие зарплаты и низкие налоги. Писал ли я о том, что, переехав границу, уже в Норвегии, я выпил самый дорогой в своей жизни чай — за 3 доллара?
Последние впечатления от Швеции, уже в Гетеборге. Совершенно современное, похожее на заводоуправление какого-нибудь металлургического завода, здание гетеборгской оперы — через оконные витражи видны склады, декорации, нутро театра. И двадцать минут, проведенные в книжном магазине. Рассматривал альбомы с фотографиями и книги по живописи.
3 февраля, среда.
Ребятишки наши расклеились: модное здешнее хождение без шапок, вольный режим. Миша потратил все деньги, полагаю, ублажая Олю и Таню, и теперь выписывает какие-то деньги из Москвы. У Марины начался приступ астматического бронхита — не у одного, значит, меня. Все сопят, кашляют. Оля и Таня предпочитают видеть жизнь в более веселом цвете, нежели ту социально аранжированную, которую нам показывают. В «Центр» мы еще ходили вшестером, а уже на ферму, кроме меня и Л. А., великодушно поехали только Алеша и Светлана.
При всей своей внешней устроенности «Центр» — это все тот же дом для престарелых. А старость есть старость, и у нее только молодые воспоминания. Все это задумано прекрасно; 42 однокомнатных бокса, в чем-то похожих на комнаты для стариков в Матвеевском, но побольше, до 30 метров. Этажом выше — спортивные залы, кружки, комнаты для шитья, лепки, керамические мастерские. Старикам сохраняют пенсии, их собственные квартиры так и остаются квартирами собственными, они их могут продать или завещать; а муниципальные они должны сдать. Решает проблемы социального призрения домашний врач и муниципалитет. Политика такова: пока старик может обслуживать себя, он должен оставаться дома. На этот вид социальной услуги есть очередь, но подобных центров в городе около 40. Кроме постояльцев, в центр в неделю приезжают или приходят до 1000 стариков — можно по годовому абонементу заказывать такси, это много дешевле. Приезжают они, чтобы просто провести время, позаниматься в кружках, поесть в дешевом диетическом кафе. Нас тоже здесь накормили — вареная картошка и морковка, два ломтика отварного мяса. За еду старики платят. Иногда в своих кухнях они объединяются по интересам: скажем, трапеза для диабетиков. Директор центра — энергичная, но уже пожилая дама учит мужчин-стариков готовить: оставшись без женщин, мужчины выясняют, что готовить не умеют.
В центре есть служащие, которые занимаются похоронами.
Во второй половине дня были на ферме. Хозяина зовут Йорген. Тридцатипятилетний парень, четверо детей, здоровый, предприимчивый, любит эту жизнь и эту работу. Ферму купил в рассрочку на 30 лет, взяв ссуду в банке. Много модернизировал, сейчас у него 90 коров, было 25. Механическая дойка. Все: ох и ах, вот бы нам так. Я стал потихоньку расспрашивать — и оказалось: за 1 га зерна государство приплачивает фермеру 2 300 крон, за 1 га зеленого гороха — 3 200 крон. Создана и отлично работает вся сложная система, соединяющая саму ферму с внешним миром. Через день приезжают за молоком, и к этому времени весь удой за два дня должен быть охлажден.
Наибольшее впечатление произвел следующий эпизод. Во время дойки одной корове поставили переносной доильный аппарат. Корова оказалась больной, она мечена специальным бандажом на задней, обращенной к дояру ноге. Корова эта, по словам хозяина, получает бициллин. Самое неожиданное — что из этого индивидуального доильного аппарата молоко вылили просто на землю. Оно плохое.
Телята выпаиваются через специальный прибор, в котором все время разводится новая и новая порция теплого молока. Но молоко здесь специальное, фирменное, предназначенное для откорма телят, сухое. Трехнедельных телят фермер продает специализированной голландской фирме на доращивание. На ферме управляются только два человека, потому что дойка автоматизирована, потому что навоз откачивается в специальные бункера, потому что ферму можно не отапливать, и она не утеплена — климат; потому что климат позволяет растить траву и зерно без полива, с запасом вегетационного периода.
Готовы ли мы, на нашей родине, под водительством лидера партии фермерского крестьянства г-на Черниченко, к подобному? Нет, не готовы. Потому что нет дороги, потому что подвозить из Голландии сухое молоко дорого, потому что может возникнуть перебой в электричестве, потому что дояр не выплеснет на пол испорченное молоко и погубит всю партию, потому что фермер запьет, потому что нет телефона, потому что сегодня выходной у ветеринара, проводящего искусственное осеменение.
Но тем не менее все увиденное производит впечатление. Телята, уход за ними, миксеры, в которых смешивают корма, тракторы, установка для доения, сам фермер, свободно объясняющийся по-английски. На последнее хочу обратить внимание — это свидетельствует лишь о том, что парень хорошо и добросовестно учился в средней школе и один год в своем колледже. Ничего другого он не кончал. Он все имеет, но он весь в долгах. Ему бы только не сломаться. Мне все это было очень интересно.
