Появилось обращение деятелей культуры по поводу обыска у Лисовского. Список открывает Григорий Бакланов. Из всех шести фамилий, которые были названы, ни одного русского человека.

17 декабря, четверг.

Я удивительно точно сам себе строю диагнозы. Последние недели у меня болит какой-то коренной зуб. Пытаясь определить область боли, я нащупал какую-то крошечную косточку в самом углу челюсти. И мне показалось, что именно эта косточка и есть источник боли. Все так и оказалось, рентген определил, что эта крошечная, выпирающая косточка есть верхушка зуба мудрости, который почему-то растет не вертикально, а вдоль челюсти. Сразу было принято решение зуб этот выдрать. Целая поэма, как его драли. Маленькая хрупкая женщина-хирург так ловко и надежно это сделала, что я просто поразился. Несколько раз я слышал хруст кости на челюсти, и мне казалось, что у нее ничего не получается. И вот в тот момент, когда я с ужасом представил себе, что мне еще предстоит такая же процедура, а может быть и в стационаре, хрупкая хирургесса подала мне завернутый в марлевую салфетку мой неродившийся зуб. Большой, с хорошими корнями. Но я сразу же углядел на нем, на том бочку, которым зуб вылезал наружу, черное пятнышко. Это было дупло. Я даже понюхал его, ух… Отсюда и боль. Но меня поразило другое: еще не проклюнулось, еще совсем не родилось, а уже смердит.

Вчера ночью американцы опять стали бомбить Багдад. Обозреватели связывают эту решительную бомбежку с попыткой отсрочить уже почти вызревшее в конгрессе слушанье по делу об импичменте президента Клинтона. Слушанье действительно отменили. Дорого же многострадальному миру обходится честолюбие Клинтона и минет, который отстрочила ему Моника Левински. На этот раз нападение на Ирак не санкционировано ни Советом безопасности, ни какими-либо общими договоренностями. Если Клинтон человек религиозный, то неужели он не понимает, что взял на свою душу смертный грех? Каким-то силам очень хочется немедленно привести к власти Гора, который автоматически станет президентом после импичмента Клинтону. Этим силам уже мало г-жи Хиллари в Белом доме, им хочется большего. Это не моя обостренность этим вопросом, а, к сожалению, факты.

Но и об этих фактах думать не хочется, когда я попадаю в руки своего зубного врача Беллы Абрамовны. Какие прекрасные руки, какая сердечность, какой редкостный для нашего времени профессионализм! Я ведь действительно, утром и вечером чистя зубы, ловлю себя на одной и той же мысли, как прекрасно она меня прошлый раз починила.

20 декабря, воскресенье.

Начну по порядку. В пятницу прекрасно в институте отпраздновал свой день рождения. Было человек семьдесят-восемьдесят; я практически позвал к себе весь институт. Организовал я все довольно просто, дал 1000 рублей Наде Годенко на закуски, был даже торт, и 1000 рублей столовой на закупку водки. Столовая от себя прибавила салаты и вареную картошку, у меня в кабинете хранился ящик вина, оставшийся от какого-то праздника, и минеральная вода — остатки от летнего тестирования. Все получилось очень мило и сердечно. Я еще раз понял, как необходимо иногда народ собирать и заставлять между собою общаться.

Подводя внутренне итоги прожитого, я думаю, надо сказать, что я себя за волосы вытащил в категорию «хороших» людей, а главное, развил в себе до автоматизма, до инстинкта доброту и сострадание. Я не понимаю классовую или какую-нибудь еще доброту, понимаю только доброту, которая существует таковой даже во вред себе. Мне надарили кучу подарков, некоторые из них сделаны от чистого сердца, но тем не менее не дешевые.

Почему-то с особой сердечностью я встретил Наталью Александровну Бонк. К сожалению, ее дочь Ирина сейчас проходит химиотерапию. Дай Бог им обеим здоровье и спокойствие. Удивительная вещь: стоит только нацелиться на мирное начало, вырастить мир в собственном сердце, как сразу же все становятся миролюбивыми, и непроходимые преграды сразу готовы быть пройденными. Даже с Сережей Федякиным, который в свое время прислал мне заносчивое письмо, я сумел поговорить мирно. Мы вспомнили наших недавних дорогих покойников и решили, что жизнь так коротка, что не стоит отравлять ее враждою по пустякам.

Субботу и воскресенье был дома, у меня опять открылся кашель, и состояние паники подступает. Занимался писанием пятой главы, кое-что нашел, но сил уже остается все меньше. Роман о Ленине у меня должен был бы быть проходной и обычной вещью. Историческим романом в творчестве. Кстати, надо сменить подзаголовок при следующей публикации — исторический роман.

В пятницу конгресс проголосовал за пункты к импичменту, и, значит, дело передадут в сенат. Никакого сочувствия у меня к Клинтону нет, здесь уже не должностные преступления, а вранье с именем Бога на устах. Так же неестественно и двулично ведет себя Хиллари. Не очень я верю в ее всепрощение и любовь, но вот этот прагматизм, который играет в любовь, честность и христианскую терпимость, отвратителен. Безбожная нация, которая Бога превратила в хозяина биржи.

В воскресенье закончилось нападение на Багдад — будто бы все, цели достигнуты. Это разбойное нападение на страну подвело формальный итог под статусом России как великой державы. Не великая мы держава. Нашему президенту его друг Билл даже не позвонил. Война эта разрушила и всю систему противостояния в этом мире. Маленькое государство теперь стало заложником техники государства большого. Человека больше нет, он раздавлен, он смазка для ракет и снарядов. Война не народов, а война технических потенциалов, и в этой войне кто-то может быть совсем безнаказан.

21 декабря, понедельник.

Утром наш аудитор Алла Ивановна делала доклад по нашим финансам и бухгалтерии. Не все у нас ладно. И у Ольги Горшковой, и у всей бухгалтерии есть определенная инерция в работе и стремление идти легкими путями. Много ошибок идет просто от разгильдяйства. У Ольги есть еще стремление быть единовластной хозяйкой. В силу того, что она распоряжается деньгами, у нее есть и чувство, будто она их и зарабатывает. Мне уже надоело постоянное сравнивание труда конторщика с трудом профессора. И подобная аргументация: подумаешь, пришел два раза в неделю, что-нибудь прочел и убежал в другой институт. А ты попробуй!

Все мои огорчения немного скрасил спектакль нашего античного театра. На этот раз играли «Брюзгу» Менандра. Ребята выпустили чудесную программку, и столько живости и изящества было в том, что они делали, завернувшись в простыни, что я невольно залюбовался. Из моих семинаристов были особенно восхитительны Рустем Фесак в роли Пана и Володя Харченко, игравший повара Сикона. Дочь Клемона играла француженка Мари Лемер, которая учится у нас на платной основе. Как она чудесно с нежнейшим акцентом начала говорить по-русски. Елена Алимовна, собственно говоря, взрастившая этот театр, каждый раз «артистам» ставит без экзаменов оценки и зачеты.

22 декабря, вторник.

Сегодня у меня на семинаре был Владимир Николаевич Крупин. Каждому курсу я прививаю Крупина в обязательном порядке. Я не очень силен в нашем христианском учении, в истории религии, плохо знаком с христианской идеей в русской литературе. Другое дело, что в советское время я один из первых ввел в то, что я пишу, аргументацию к духу, душе и Богу, за что был увещеваем прессой. И вот для этой самой христианской пропаганды я и приглашаю Крупина. Как обычно, Володя был блестящ, информирован, рассказал мне много нового. Ах, если бы не писать и не работать ректором, а учиться. Такая у меня молодая и невежественная душа.

Обсуждали рассказы Володи Харченко. Рассказы у него еще очень несовершенные, но писать мальчик будет хорошо и свежо, как мне хочется взглянуть на него через пять лет.

23 декабря, среда.

Сегодня день ученого совета. То есть ученый совет должен был состояться в четверг, но в понедельник, когда я отвозил письмо в Союз писателей и переговорил с Ганичевым, мы договорились, что я приеду на секретариат СП в четверг. Но, кажется, Ганичев, по необязательности бывшего партработника, этот секретариат и не назначал. По крайней мере, когда я позвонил с работы вечером, то его знаменитая секретарша ответила, что ни о каком секретариате речи не шло.