В стране и в Москве идут выступления народа. Народ в открытую говорит о Ельцине как о камне на дороге.
7 октября, среда.
Вроде бы не хотел идти на работу, а заняться чтением и писанием пятой главы, но внезапно подумал: я не приеду, а все решат, что я со своим дружком Зюгановым где-нибудь на акции. Приехал на службу, копался с компьютером, подписывал кассовые книги. Я заметил, бухгалтерия почти специально дает мне подписывать кассовые ордера через два-три месяца после факта выплаты. Вся подозреваемая мною беда в наличке. Но наличка — это большая экономия средств, с нее почти всегда наш контрагент не платит налогов, а значит, мы даем ему денег на одну треть или в половину меньше. Выработал план: на каждого арендатора, на каждый вид деятельности заведу отдельный учет. В конечном счете, я хочу знать, сколько мы тратим на бензин и на машину. Пока наша кассир Светлана Михайловна, с которой мы разбирались с кассовыми документами, сказала, что шофер берет денег из кассы очень много и что наша бухгалтерша Ольга к нему благоволит.
Днем и вечером ТВ показывало — смотрел на работе — демонстрации. Они производят очень впечатляющий вид. Главный лозунг — «Ельцина в отставку». Народ, развращенный демократической демагогией, думает, что президента так же легко, как его выбрали, можно и отправить в отставку. Есть лозунги с требованием отдать Ельцина под суд. Отличительная черта этих выступлений — большое количество молодежи. И вторая особенность телевизионного показа: просто чувствуется, как телевидение хотело бы какого-нибудь инцидента, а еще лучше, как и в 93-м, какой-нибудь крови.
В конце телевизионного дня выступил старый ельцинский прихлебатель Олег Сысуев и сказал приблизительно такое: президент внимательно рассматривал текущие события и обратил внимание, что еще большое количество народа не вышло на манифестацию, а поэтому, дескать, он твердо решил ради этих не вышедших, а значит поддерживающих его граждан, оставаться на своем посту до 2000 года. Какая стыдоба!
Вечером остался и наконец-то посетил наш институтский театр «Теория неба». К моему удивлению, авангардная пьеса оказалась очень интересно поставленной. Впервые я воспринимал не пьесу слово за словом, а пьесу, скорее, как музыку, улавливал контуры, а уже потом доходил до смысла. Вся пьеса пронизана библейскими ассоциациями. Мне лично очень понравилось, а сидевший рядом со мной Алексей не понял в ней ничего. Ему только нравились герои с париками из цветной фольги. Ему бы скорее отвезти меня домой, погулять с собакой — и по своим девицам.
8 октября, четверг.
Открылась наша институтская конференция с пушкинскими словами в названии «Язык как материал словесности». Открывая, прочел полную цитату из нашего классика и, как всегда, поразился его прозорливости. В одной этой цитате и исторический путь языка, и путь его развития в будущем. В 1825 г. Пушкин опубликовал статью «О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И.А. Крылова», в которой писал: «Как материал словесности язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство пред всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива. В XI веке древний греческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи; словом, усыновил его, избавя таким образом от медленных усовершенствований времени. Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе заемлет он гибкость и правильность. Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного, но впоследствии они сблизились, и такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей».
Конференцию мы посвятили 75-летию со дня рождения Александра Ивановича Горшкова. Глядя на него, я думаю, что может быть, старость и не так страшна. Сколько светлого ума, сколько бодрости. В своем вступительном слове я остановился и на его жизненном пути.
Уровень конференции оказался чрезвычайно высок.
9 октября, пятница.
Утром пришел телерейтинг, который я написал для «Труда» в понедельник. То, что Анри Суренович Вартанов, который мне его заказывает и всегда редактирует, обрезал в моем фрагменте все, что связано с грязным участием НТВ в избирательной кампании президента, это понятно, он сам написал статью почти о том. Я могу понять и другую редактуру, но как они все оберегают доброе имя Швыдкого! Я чувствую, что, критикуя любое лицо еврейской национальности даже по самой, верхней принципиальнейшей планке, я невольно в их глазах становлюсь шовинистом. В этом рейтинге я хохотал над соображением Инина о долларе. Деятелю искусства в первую очередь надо защитить этот последний. Это его больше всего взволновало: куда денется мой долларишко.
Утро провел на конференции, которую, между прочим, я просидел всю от начала до конца. Я все время думал о небольшом приеме, которым должен был завершить все действие. К счастью, оказалась на месте пятилитровая бутылка «Смирновской водки», которую мне подарила Бобылева после своих госэкзаменов. Спасибо тебе, девочка, за твою бутылку, которую так лихо распили ведущие русисты страны. Был еще ящик сухого вина «Маркиз де Круи», который привез Илья Шапиро, и упаковка минералки, оставшаяся от тестирования. В этом отношении мой кабинет напоминает склад — телевизоры, магнитофоны, упаковки вина, стопки бумаги, компьютеры, принтеры и т. д. Я так боюсь, чтобы кто-нибудь это имущество не растащил. Еще несколько дней назад, глядя на зарешеченные окна кабинета проректора, я подумал: а не пора ли все эти решетки снимать? По нынешним меркам старые компьютеры и телевизоры уже не ценность. Но тут вчера с кафедры иностранных языков украли два магнитофона и срезали новый телефон. Это притом, что внизу у нас охранник.
10 октября, суббота.
С утра льет дождь, на дачу не поехал, хотя очень хотелось посетить Сопово, убрать, подышать воздухом на этой братниной фазенде. Все время вспоминаю своих родных. Во время утренней уборки позвонила Инна Макарова. С обычной своей детской прагматичной наивностью она вспомнила, что я познакомил на презентации ее книги в Доме кино с Владимиром Егоровым, и теперь спрашивает, как бы к министру подобраться. У Наташи Бондарчук есть какие-то проекты, связанные с Пушкиным, и какие-то проекты, связанные с ее дачным поселком в Одинцово. Для этого министр и нужен. Ну и шустрость. Я посоветовал пока к Егорову не обращаться, министр, дескать, только входит в должность, и ставить перед ним частные, свои личные вопросы просто нетактично. Приехавшая после диализа B.C. напомнила мне один свой телефонный разговор с Инной. Когда-то В. С., по настоянию Дубасова и Швыдкого, звонила ей с просьбой устроить кого-то из швыдковских родственников или его самого к Михаилу Перельману, ее мужу, на лечение. И вежливый откат, который за этим последовал. Швыдкой тогда еще не был заместителем министра. Отказ сопровождался сентенцией: «Конечно, деятелям культуры нужно помогать». Кстати, во всех публикациях, которыми сейчас полны наши газеты относительно Егорова, всех смущает, что Егоров был когда-то главным редактором журнала «Молодой коммунист». Журнал стоял на либеральных позициях. Все делают ударение на слове «коммунист». Никого не смущает, что Отто Лацис был редактором «Коммуниста». Выписываю одно из специфических высказываний. Это мнение Льва Разгона в «Коммерсанте». «Бьюсь об заклад, — пишет Разгон, — что это имя мало кому известно. От такого министра ничего хорошего в области культуры ждать не приходится. Министр культуры сам в первую очередь должен быть человеком высокой культуры, иметь обширные представления в области искусства. А Егоров в лучшем случае будет заниматься сельскими библиотеками. Впрочем, и на том спасибо. Но в состав кабинета Егоров вписывается идеально: когда я смотрю на министров правительства Примакова, мне кажется, что я помолодел на двадцать лет». Главный недостаток Егорова — что он из правительства Примакова, который в свою очередь назначил вице-премьером коммуниста Маслюкова.
