1 декабря, пятница. Занимался письмом министру о продлении срока моих полномочий — мне 65 лет. Продлить могут только по просьбе Ученого совета и по решению Министерства. Вроде бы не продлить не могут, я бы не сказал, что очень мне хочется, но надо доделать задуманное. Реконструкция, музеи Платонова и Мандельштама. Это последнее место моей работы. В Университете в одной из аудиторий видел бронзовую мемориальную доску одному из академиков. Доска холодная, жизни одна не стоит, но все же… Тем не менее врагов у меня много, место для неофитов лакомое, все может и развернуться и по другому сценарию. Буду продавать дачу, гараж, проживу.
Сегодня женятся Денис Савельев и Света Кузнецова. Я очень хотел попасть к ним в ЗАГС, но случился юбилей у В.И.Кузищина, и я поехал сначала в МГУ. Максим Амелин, который обещал написать мне для Кузищина оду, подвел, я отговорился какими-то общими словами, хотя Амелин был его учеником. Атмосфера кафедры, да и Университета произвела на меня огромное впечатление. Лица экстравертов, в отличие от наших студентов лишь в себя. Хорошие речи, атмосфера сердечности, но какая мельница — чествование еще не закончилось, а аудиторию надо было освобождать, начинался диссертационный совет.
Обидно было возвращаться почти от дома в институт, а потом в общежитие. Свадьба у Дениса была в общежитии, в комнате Светланы. Его мать, бабушка Светланы, которой я писал, жалуясь на внучку на первом курсе, трое ребят, товарищей Светланы и Дениса. Светло, чисто, комната оклеена классическими репродукциями живописи из старого «Огонька». «Непышность» напоминала нашу с Валей женитьбу. У Дениса почти не было спиртного, простая еда на столе, был морс, который сделали из клюквы, которую привезла мать. Я привез им три бутылки шампанского и коробку конфет. Накануне успел оказать ребятам материальную помощь — 3000 рублей. Вот ради этого я и собираю копейки.
Вечером состоялся «Глас народа», который ведет значительно лучше, чем Киселев, Светлана Сорокина. Передача была посвящена президентской неприкосновенности, народ-то против нее. Интересную оговорку допустил один из выступавших: «Жириновский — мой любимый актер…».
3 декабря, воскресенье. Все два дня сидел дома. Был Саша Крапивин, отремонтировал свет в коридоре. Там, оказывается, спаялись все провода: старые остатки пожара. Много занимался своими рукописями.
Для «Труда»:
«По каналу «Культура» в воскресенье показали удивительный фильм «Взятие власти Людовиком ХIV». Все очень похоже на то, как было, как есть и как будет. Олигархи, разоренная промышленность, непомерные налоги, выведенные из оборотов капиталы. Стычка с супер-интендантом Фуке, похожим то ли на Черномырдина, то ли на Гусинского с Березовским. Каждый ведь смотрит, руководясь собственной системой ассоциаций и своим опытом. Молодой Людовик в перьях, в диковинных костюмах и невероятных шляпах. Но выясняется, что шляпы и перья необходимы, чтобы поднять легкую промышленность, дворцы строятся не только ради престижа, но и чтобы дать работу. Не тогда ли в битве с олигархами и во время этого строительства возникает значение Франции, как мирового центра культуры, искусства и моды? Аналогия прозрачна и универсальна. Но нужен характер. Фильм о роли личности в истории, не отменяющей, кстати, ни марксизма, ни классов. А ведь хотел писать о «Жизели» на телевидении с неповторимым Николаем Цискаридзе и Светланой Лунькиной».
Из остального поразил Шойгу, организовавший у себя в партии двойную бухгалтерию: он, оказывается, «лидер партии», но не ее член, а следовательно может оставаться министром, сколько ему захочется. Этот эпизод нашей текущей жизни вполне по своей раскрепощенной игривости тоже мог бы быть вписан в замечательное время придворных интриг сына Людовика ХIII».
4 декабря, понедельник. Писал письма и редактировал бумаги, связанные с моим несчастным юбилеем. По закону, если министерство не даст специального разрешения, я должен буду оставить свой пост. Я к этому отношусь спокойно: разрешат, не разрешат, судьбе виднее. Вечером выяснилось, что у В.С. плохая гастроскопия. Я сразу же на работе напился и, уже крепко выпивши, приехал домой. У В.С. была изнурительная истерика Скорая помощь через полтора часа после ее вызова еще не пришла, и я по телефону скорую отменил. Может быть, это умышленное стремление к тому, чтобы быстрее извести всех старых и слабых.
5 декабря, вторник. Утром продолжал думать в том же направлении. Ходил к восьми часам в поликлинику, где выдавали талоны на рентген. Эти талоны десять или пятнадцать минут выдает врач-рентгенолог. В.С. талона не дали, — она не вернула рентгеновского снимка, который ей делали в апреле. Снимок этот в ее диализном центре. Старая и плохо одетая публика нашей поликлиники. Вот чего мы добились за десять лет наших преобразований. Власть не имеет прав ни на какие свои спецполиклиники и спецотдых, пока не наладит здравоохранение для всех. Волна ненависти поднялась у меня по отношению к Горбачеву, Ельцину и даже Путину.
В одиннадцать часов провел семинар. Обсуждали Ксению. Она сделала определенные успехи, будет писать прекрасные женские романы.
Паша Лукьянов побывал на съезде молодых писателей Литинститута. Как он сказал, на 85 % участники — это наши Литинститутские студенты, прошлые и нынешние. Была в частности Лена Нестерина и обсуждалась с повестью, которой она защищалась.
Вечером состоялась церемония объявления и награждения букеровского лауреата. Лауреатом стали Шишкин и его роман «Взятие Измаила». Через Букера, который нынче называется SMIRNOFF БУКЕР, я постепенно знакомлюсь с лучшими ресторанами города. Нынче это MOSCOW MARRIOT GRAND HOTEL. Нынче кормили: «Коктейль из тигровых креветок подается с рагу из авокадо и манго и свежей зеленью». «Равиоли, начиненные шпинатом и копченым лососем, подаются с сырным крем-соусом, приготовленным с добавлением водки «SMIRNOFF» и красной икрой». «Обжаренная телятина на косточке подается с рататуем, луком шалот и итальянской полентой» «Шоколадное безе под апельсиновым соусом, приготовленным с добавлением водки «SMIRNOFF». «Кофе или чай. Домашняя мини-выпечка».
Икры в чистом виде, как в прошлый раз в «Метрополе», не было.
Встретил Володю Маканина и тут почему-то вспомнил, что по конечной коллизии его рассказ «Кавказский пленный» чем-то напоминает рассказ Э.Форстера «На том корабле».
7 декабря, четверг. В здании МГУ начался шестой съезд ректоров. Пришел утром, все аккуратно выслушал. На банкет не остался. Садовничий произнес очень хорошую речь. Действительно, единственная отрасль, которая выдержала напор времени и не сдалась. Сейчас бизнесом овладела идея внедрения в эту область, где можно сорвать огромные деньги. Седые мужики отстояли свое дело. Были потрясающие цифры продолжительности жизни, числа зараженных СПИДом, студентов, которые физически плохо развиты. 40 % студентов должны обязательно заниматься лечебной физкультурой. Вывод для себя: необходимо обратить внимание на науку в институте. Всю нашу деятельность надо подкреплять основными направлениями развития нашей институтской науки, т. е. язык и литература.
8 декабря, пятница. Писать ничего не могу. Только обратил внимание, когда ехал в институт на трамвае, — у нас стало зимой, как в Европе, декабрь идет, а на газонах зеленеет травка. Сегодня Приемная комиссия праздновала новоселье: реставраторы заставили нас сделать новые окна на фасаде, и пришлось ремонтировать и обставлять приемку. Но в это время я занимался с Машей Ремизовой, которая приехала по поводу все той же платоновской комнаты. Я нахожусь в тисках интеллигентской демагогии. Я разве против? Я разве не понимаю, что это огромный писатель? А что делать со студентами? Кто будет ходить в этот музей? Разве в Париже есть музей Пруста? Не позволяют время и возможности. Я пытался достучаться до милой Маши, но ее позиция с ректором-ретроградом более выигрышна для публикации. Для журналиста большее значение имеет не истина, а удобность выразить ту или иную позицию. Мы разговаривали в Платоновской комнате. У Маши мнение уже было готово, хотя ей, кажется, было жаль моей горячности. Фотограф, которого она привезла, непрерывно снимал меня — старого, усталого, замученного этими дрязгами. Я представляю, как образ этого монстра украсит газетную полосу. Почти в инфарктном состоянии я сел в машину, чтобы ехать на юбилей театра Сиренко. Маша опоздала ко мне в институт, я опаздывал в театр. Все мы на этой земле взаимосвязаны. Садовое было забито, как никогда. Я приехал в театр, опоздав на сорок минут, в дверь глянул на переполненное фойе. Да тут еще выяснилось, что забыл приглашение. Не стал собачиться. Повернулся и поехал домой.
