Стелла помолчала, потом неожиданно запустила руку под простынь, прошлась острыми коготками от выпуклой груди Петра к животу. Прислушалась, словно ловила ответные сигналы мужского организма.

— Ты все ещё не восстановился, — сожалеюще причмокнула она.

— Как ты определила? — удивился Васин.

Женщина откинула голову и взволнованно рассмеялась. За отворотом халата маняще запрыгали шарики грудей.

— А я, между прочим, колдунья, шаманка и экстрасенс одновременно… Жаль, что не готов, — повторила она и вдруг жарко покраснела. — Вообще-то попробуем, авось, получится.

Простынь полетел в угол. Следом — две подушки. Стелла с жадностью набросилась на любовника. С такой яростью, что ему стало страшно. Острые коготки терзали его грудь и живот, добирались до главного мужского места.

Действительно, бешенная баба, подумал Пудель, ощущая нарастающее желание. Его правая рука обвила женскую талию, левой он больно сжал нагую грудь. Коленом раздвинул ноги лежащей на нем женщине.

— Так… так… — горячечно шептала она. — Поднимайся, милый, набирай силу…

В пароксизме самых откровенных ласк любовники не заметили, как очутились на потертом гостиничном ковре… Мысль о необходимости обязательно завербовать ментовку, жену начальника райотдела милиции растворилась в остром блаженстве…

Кавказец сидел в своем офисе, скучающе перебирая бумаги. Официально он числился генеральным директором торговой фирмы, об истинном роде занятий бизнесмена мало кто знал.

Посетителей Кавказец не ожидал, гостей — тем более. Поэтому появление Петьки Жмурика удивило его. Обычно киллер, полученный в наследство от почившего Пузана, появлялся в офисе только по вызову и только за очередным «заказом» либо для окончательного расчета за уже выполненный. Насколько Кавказец осведомлен, мент и его шлюха живы и здоровы, киллера он не вызывал.

Жмурик вошел в кабинет, больше обычного сутулясь и хмурясь. Остановился возле приставного столика и принялся очищать многочисленные карманы, выкладывая стопки долларов.

Кавказец недоуменно взирал на поведение киллера. Знал он его больше по хвастливым рассказам Пузана да по не менее уважительным отзывам своих приближенных. Поэтому сегодняшнее странное поведение Петьки было необьяснимым.

Петька аккуратно выровнял пачки, прижал их ладонью и придвинул к хозяину.

— Возвращаю авансик… Мочить Таньку не буду…

— Почему? Ты, дружан, часом не сбрендил?

Кавказец искренне удивился — впервые за всю его многолетнюю практику вора в законе деньги не брали или требовали — возвращали. Да ещё кто — киллер, наемный убийца, самой своей профессией нацеленный на выполнение такого рода заданий! Видите ли, не хочет мужик мочить какую-то шлюху вместе с её хахалеи!

Нет, Жмурик определенно свихнулся!

— Втрескался в шалашовку? — пожалуй, это единственное обьяснение странного поведения Петьки. Хоть и редко такое случается в среде преступников. — Так прямо и скажи… А почему пожалел поганого мента? Что он — твой родственник или кореш?

— Танька его любит… Замочу — переживать станет. Даже может повеситься с горя…

Свои мысли излагал Жмурик коротко и коряво, мучился от неумения складно говорить. Переступал с ноги на ногу, морщил и без того морщинистый лоб, сутулился.

— Твердо решил? — с плохо спрятанной угрозой спросил Кавказец. — Гляди, как бы не пришлось перерешать…

Жмурик оглядел хозяина презрительным взглядом. Будто окатил помоями. Дескать, всякого я навидался, с многими паскудами довелось дело иметь, но такое дерьмо, как ты, босс, впервые вижу.

Повернулся и зашагал к дверям.

Кавказец некоторое время сидел, глядя на возвращенные киллером деньги. Наманикюренные пальцы выбивали на подлокотнике кресла тревожную дробь, глаза недобро прищурены. С многими проблемами приходилось и приходится ему встречаться, немало синяков заработал он при этом, но такой необьяснимой ситуации, как со Жмуриком, еще не было.

Выход — единственный.

Через несколько минут возле приставного столика, на том месте, где только-что сутулился Петька, стоит широкоплечий парняга с глуповатым выражением лица и угодливой улыбочкой, приклеенной к толстым губам.

— Петьку Жмурика знаешь?

Голубые, младенческие глаза округлились, угодливая улыбка сменилась на недоверчивую.

— Кто ж его… это самое… не знает… свой кореш, не фрайер…

— Сегодня замочишь, — тоном, запрещающим любые формы возражения, приказал Кавказец. — Как сделаешь — твои дела. Главное — отправить его к Пузану, пусть там замаливает свои грехи. Возьми, — показал он на пачку денег, возвращенную Петькой. — Сделаешь — окончательный расчет.

Парень привел вытаращенные глаза в нормальное положение, кивнул и поторопился покинуть страшный кабинет…

А Жмурик медленно, раскачиваясь, шел по улице и облегченно улыбался прохожим. Нельзя сказать, что он окончательно избавился от грызущих душу сомнений, но их явно стало поменьше.

Прежде всего, Петька удивлялся странному своему поведению, искал и не находил причину необычной жалости по отношению к телке, которую раньше он так ненавидел.

Подумать только — пожалел! И кого пожалел? Проститутку, шлюху, шкуру продажную, подстилку пузановскую… Оскорбительные словечки сыпались в голову, не задевая сознания — автоматически.

Кого только не приходилось ему сплавлять на тот свет? Взрывал бизнесменов в их престижных машинах, посылал в грудь и в голову пули продажным писакам, точными ударами любимого своего оружия — острого ножа мочил конкурентов очередного босса.

Обычная работа, без оттенка жалости либо угрызения совести. Каждый зарабатывает на жизнь тем, что ему отпустила природа. Петьку она щедро наделила умением убивать. И вдруг — пожалел жалкое подобие человека, в котором сконцентрировались все самые мерзкие черты бытия…

Вечерело. Жмурик остановился, растерянно покрутил головой. Куда он идет? Где собирается укрыться от мстительного Кавказца? Новый хозяин, сменивший убитого Пузана, не проглотит нанесенной ему обиды, обязательно отомстит. Значит по горячему следу Петьки уже несутся, принюхиваясь и на ходу проверяя оружие, такие же, как он сам, убийцы.

В принципе, Жмурик не волновался — привык к постоянной угрозе смерти. Если не от руки очередного хозяина, то от его конкурентов или ментов. Жизнь научила его обходить настороженные капканы, распознавать отравленные приманки, уходить от самых ловких преследователей. Для особых волнений пока-что нет причин. И все же не мешает укрыться в одной из множества предусмотрительно созданных нор и берложек.

Петька с»ориентировался и принялся оценивать находящиеся поблизости убежища. Они почему-то казались ненадежными, приспособленными для укрытия от ментов, но не от своего брата — наемного убийцы.

Разве — у Колдуна затаиться, переждать грозу?

И все же почему он отказался замочить Таньку и её хахаля? Влюбился в красивую телку? Петька насмешливо фыркнул. Влюбился? Уже давно сентиментальные выдумки не тревожили его зачерствелую душу, еще со школьных лет понял: бабы созданы Господом только для одного — стать подстилкой для мужиков. Вздохи, серенады, дуэли — выдумки писак.

Понадобилось стравить избыток пара — найми проститутку, проведи с ней часик либо ночку и спокойно занимайся бизнесом. До следующего стравливания.

Танька внешностью удивительно походит на покойную девку, с которой он крутил любовь в восьмом классе — вот она, единственная причина непонятной жалости киллера.

Обрадованный найденной, наконец, причиной странного своего поведения, Петька перестал копаться в душевных тонкостях и окончательно решил пожить у Колдуна. Но прежде, чем отправиться на квартиру модного у московской элиты экстрасенса, Жмурик, по обыкновению, заглянул в ближайшую церковь. Так он поступал всегда после очередной акции либо принятия важного решения.

В храме — тихо и безлюдно. Купил у старушки две свечи и поставил их: одну — во здравие самому себе, вторую — за упокой невинно убиенных страдальцев, которых он вынужден был, ради хлеба насущного, отправить на тот свет. Поколебался и к двум свечкам присоединил третюю — Танькину.