— Неееет! Ийиии! Йииииграааа! — на разные голоса визжало слева, справа, сверху, сбоку. Львы и Лиза оказались в самой гуще каменного роя — маски голосили, кружились, свистели, жужжали, взмахивали крылышками, которые у некоторых из них росли прямо на висках. От этой жуткой какофонии голова у Лизы просто раскалывалась. Она старалась не думать, сколько килограммов камня и металла сейчас парит у неё над головой и что будет, если они все посыплются вниз.

— Пр-р-ропустите! Мы тор-р-ропимся! — львы попробовали вырваться из каменной тучи, но маски и слушать не желали — хоровод закружился быстрее.

Тогда Леандро скакнул вперед, оскалив пасть с внушительными зубами, потом привстал на задние лапы, а передними стал отмахиваться от стаи масок, как рассерженный кот.

— Тыиииии! Тыииии из ниииих! Из дышащииииих! — одна из крылатых масок зависла прямо над головой у Лизы и била крыльями. — Осмелилась выыйтиииии! А здесь мыиииии! Повелителииии! Мы правииииим!

Лиза съежилась на спине у льва и уткнулась лицом в гриву. И вдруг послышался разгневанный клекот и зашумели тяжёлые крылья, а откуда-то сбоку раздался не менее разгневанный рык.

— Пр-р-рочь!

Летучие маски с визгом и шипением шарахнулись в разные стороны, пропуская огромных золотых грифонов с Банковского мостика. А за спиной у Леонардо с Леандро возникли величественные золотые львы — в два раза выше их ростом.

— Он спр-р-рашивал, где вы пр-ропали! — прогремел один из них. — Потор-ропитесь! Мы их р-разгоним!

— Благодар-р-рим! — И Леонардо первым помчался в сторону Александровского сада. Лиза решила не оборачиваться. По счастью, каменный рой за ними не погнался. «Значит, они к тому же все перессорились, — мелькнуло у неё в голове. — Или они всегда враждовали? Или статуям вообще не полагается разгуливать, вот они и взбунтовались? Ой-ой-ой, как же мы со всем этим справимся? Ну ничего». Ей даже стало жаль Изморина: столько всего на одного человека. «Хотя почему на одного? — Лиза попыталась расправить плечи под промокшей насквозь курткой. — А я на что? Скорее бы до него добраться! А вдруг и Филин уже там? Может, они придумали, как быть… Хорошо бы».

Лужи становились все просторней и глубже, Лизу то и дело обдавало брызгами, Леонардо несколько раз поскальзывался. А когда лев в конце концов поплыл, недовольно пофыркивая, Лиза поняла, что тёмные улицы кругом похожи на реки в глухих ущельях. Вокруг высились дома, заросшие строительными лесами и укутанные в черный полиэтилен, как в кокон. Свирепый ветер рвал шуршащие полотнища, и Лизе казалось, что какие-то грозные великаны размахивают у неё над головой рукавами.

…Чем ближе львы с Лизой подбирались к площади, тем тише и пустыннее было вокруг. И ещё — почему-то резко похолодало: дождь кончился, будто его выключили, и кое-где неглубокие лужи затянуло льдом. Стаи говорящих крыс и каменных птиц, грифоны и львы, маски и кариатиды — все остались позади, как будто не решались ступить на площадь перед гостиницей и кружили по близлежащим улицам. Наверно, боятся этого Изморина, решила Лиза. Значит, он и вправду ого-го какой маг. Леонардо и Леандро, всегда такие разговорчивые, молча трусили вперед — в неподвижном морозном воздухе далеко разносился стук когтей по мостовой да плеск луж под тяжелыми львиными лапами.

Надо же, как тихо стало, удивилась Лиза. Будто мы под купол въехали — ни дождя со снегом, ни ветра, ни — она задрала голову — ни даже облаков. Тяжелые тучи разбежались, и в огромном пустом небе висел белый бугристый шар луны. Бр-р-р, зуб на зуб не попадает — это не купол, а холодильник какой-то! Куртка на плечах и на спине обледенела и похрустывала.

Сама площадь была пуста. Тускло поблескивала в лунном свете гранитная колоннада собора, резкая черная тень от покинутого памятником постамента ложилась на асфальт. А посреди площади неподвижно стояла огромная лужа, подернутая ледком, и в ней отражалась равнодушная луна.

В зашторенных окнах гостиницы не было видно ни огонька. Лизу зазнобило. Через площадь, высоко поднимая лапы, как брезгливый кот, прошествовал сфинкс с набережной у Академии Художеств, — только лед в луже затрещал. Лиза перевела дыхание — по счастью, сфинкс ни её, ни львов не заметил. Он глядел вверх, на луну, немигающими пустыми глазами.

Львы пересекли площадь и замерли у самых дверей гостиницы.

— Пр-рошу, — негромко проурчал Леонардо. — Двер-ри не запер-рты.

А Леандро даже попятился, скрежетнув когтями по камню. Было ясно, что дальше львы не двинутся.

Лиза спрыгнула наземь. Ей ужасно не хотелось входить одной в тёмный вестибюль. Но настоящим принцессам довольно часто приходится делать то, что ужасно не хочется. По спине у Лизы побежали мурашки — снизу вверх, так, что волосы чуть дыбом не встали. Лиза оглянулась на львов, глубоко вдохнула — и нырнула в тёмный вестибюль. Как в омут с обрыва.

Лиза стиснула зубы, чтобы не стучали, и на ощупь двинулась вперед, едва не налетела на какое-то дерево в кадке. Зашуршали жесткие листья — кажется, ненастоящие. Сначала идти было мягко, потом под ногами глухо отозвались мраморные плиты пола — значит, с ковра она уже свернула. Куда же теперь идти?

Лиза остановилась.

«Так, — вдруг отчетливо подумалось ей. — Это кому же я поверила? Это что же теперь будет?!»

Лиза повернулась и кинулась к дверям. Каждый шаг грохотал по плитам, как чугунная гиря, а двери не то что скрипели, не то что визжали — они выли, как волки! Лиза выскочила на улицу, перевела дух и…

И поняла, что никуда она не вышла, а по- прежнему стоит в темном вестибюле. И что ноги у неё онемели.

И тут в воздухе прямо перед Лизиным носом соткались ровные светящиеся буквы:

«Сюда, Лиллибет».

Лиза сделала шаг. Ещё шаг. Надпись медленно плыла перед ней. Вот и лестница, и даже лифт, только он, конечно, не работает. Лиза вцепилась в холодные мраморные перила, пытаясь остановиться, но не тут-то было. Пальцы пришлось разжать. Буквы заколебались, как будто их ветер пошевелил, и сложились в новую надпись.

«Смелее, вперед».

Первый этаж, второй, третий… В гулких пролетах взлетало эхо и шевелились сквозняки. Не горела ни одна лампочка. В темноте проступали какие-то драпировки, вазы, высокие позолоченные двери. На четвертом этаже Лиза очутилась в бескрайней гостиной. Посреди, как айсберг, белел концертный рояль. От него, кажется, и впрямь тянуло холодом. Или это где- то окно открыто? Лиза поежилась.

«Поднимайся на последний этаж. Я тебя жду», — поманили буквы. Лиза осторожно обогнула рояль и оказалась на ступенях другой лестницы, винтовой, но довольно широкой. Как же этот Изморин тут ходит, если он почти слепой?

Ноги шли, как заведенные, Лиза чуть не упала, с трудом удержав равновесие. А потом заболела голова. А потом все остальное — как будто мгновенно поднялась температура. Хотелось сесть прямо на ступеньки, уткнуть голову в коленки и заплакать. И никуда не ходить. Да что же это такое?

Вот и последний поворот лестницы. Буквы в воздухе сложились в слово «Входи». В их слабом свете Лиза увидела прямо перед собой неплотно прикрытую дверь. Из-за двери, сквозь стены, шел низкий, невыносимый гул. Лиза чувствовала его всем телом, до самых кончиков пальцев, но не слышала — вокруг по-прежнему царила мертвая тишина, и в этом-то и заключался главный ужас.

По спине у Лизы поползли мурашки. Это все уже было! Она точно помнит — это было совсем недавно.

И дверь тоже была, только серая, железная…

Черный Замок.

И облако клубящейся мглы, и фигура какого-то человека… Так вот оно что!

— Вот мы и встретились, Лиллибет.

Она с трудом открыла глаза.

Можно было и не открывать — в номере висела чернильная мгла.