Не оторваться от коротеньких статей — в каждой что-то такое, чего не видал, не слыхал. Всего полстранички занимают слова героев гражданской войны о борьбе с врагами Родины. Огненные слова! Стальные!
Вот Чапаева слова. Читаешь их и видишь, как скачет Василий Иванович на коне, папаха сбита на затылок, бурка черными крыльями распласталась, клинок сверкает, как раскаленный. И призывает Чапаев Максима Синева:
«Ни шагу назад!
Только вперед!
Если убьют,
и то головой вперед падай!»
Вот говорит Сергей Лазо, молодой, красивый, с небольшой бородкой, с черными пристальными глазами. Он горячо убеждает Максима:
«Будем смотреть открыто жизни в глаза, нам некого бояться… Кто поднял руку против нас — смерть беспощадная тому. Мы победим!»
Вот Котовский. Крупноголовый, с могучими плечами, с выпуклой грудью богатыря. «Умирая, убивай врага», — приказывает Котовский Максиму…
Рубит Максим краем ладони гладкую доску стола и повторяет:
— Ни шагу назад!
Только вперед!
Только вперед!
Только вперед!
И скачет Максим на вороном коне, и ветер бьет в глаза, и пули визжат вокруг, и вся сила вражеская против него, а он скачет вперед, только вперед! Скачет в одном ряду со своими друзьями-солдатами.
Он не слышал, как постучали в дверь. Краем глаза увидел, что тетя Катя пошла в коридор. Звякнула цепочка, донеслись голоса Иры и Лены.
Максим неохотно закрыл книжку, спрятал ее под газетой.
Девушки вошли в комнату, сели на диван.
— Видишь, как хорошо быть мужчиной, — заговорила Ира. — Тебя пригласили на день рождения Жоры Белея, а нас нет. Да и пригласили бы, кто пустил бы нас в часть?
«Ну и правильно, — гордо подумал Максим. — Туда не всех пускают».
— Ты выручишь нас? — спросила Ира. — Передашь Жорику наш подарок, поздравишь его от нашего имени.
«Жорику!» — возмутился Максим, но смолчал: что с них взять? Он как бы взвесил на руках подарок девушек — тяжелый пакет! Чего они туда напихали?
— Ладно, — с суровой краткостью промолвил Максим. — Передам и поздравлю.
Они сказали «спасибо» и ушли.
— Эх! Не грусти, любимая моя, — насмешливо пропел Максим. — Эх, не грусти, любимая моя!
— Посмотрю, как ты запоешь, когда в армию пойдешь, — усмехнулась тетя. — Убежденный холостяк!..
Максим вручил подарки Жоре у входа в казарму.
— Какой из них твой? — спросил Жора, держа перед собой пакеты и как бы взвешивая их.
— Этот, — Максим ткнул пальцем в меньший пакет.
Жора развернул и просиял:
— Ну и молодчина ты, Максим!
Именинник перелистывал календарь воина, друзья теснились со всех сторон, заглядывали в страницы. Потом подступили к Максиму: где купил? Есть ли там еще? Может ли для всех купить?
— Хоть завтра, хоть сто штук!
— Сто не надо, достаточно каждому из нас по одному, — сказал Костя. — Гоните, ребята, денежки…
— А может, прибережем их до той поры, когда разглядим подарок девушек? — предложил Прохор. — Вдруг тоже захочется приобрести…
Пока Костя собирал деньги, Жора вскрыл большой, тяжелый пакет. В нем оказались коробка конфет «Птичье молоко», огромный флакон одеколона «Гвардейский» и альбом воинских наград с давних дней до наших.
Что тут началось!..
Прохор далеко, как старик книгу, отнес от глаз коробку конфет:
— «Сладкой жизни вам, дорогой воин!» Подпись: «Девушки всей страны».
— Быть тебе в гвардии и пахнуть дорогим одеколоном! — нюхая пробку, предсказывал Костя. — А с таким количеством орденов-медалей на принцессе жениться можно!
— Нашли над чем шутить! — оборвал сержант. — Пора!
Из казармы вышли чинные. Имениннику и приглашенным на юбилей разрешили идти в столовую вне строя.
Жора радовался всему, что подарили ему, как ребенок, и забыл о своей обычной сдержанности. Показал Максиму длинную телеграмму из дому и вторую — от девушки Тони. Сказал, что родители прислали посылку с фруктами и сластями.
— Уже в столовой. Сейчас все распробуем… А вот что от ребят, — Жора вытащил из кармана набор разноцветных фломастеров.
— Рисовать будете? — поинтересовался Максим.
— Нет, письма писать. Сержант принес почтовый набор… Красным фломастером отцу буду писать, зеленым — сестренке, синим — девушке…
— А черным?
— А черный я тебе подарю…
— Что вы, не надо!
— Держи! — Жора отдал Максиму фломастер. — Будешь писать мне и другим ребятам. Из цеха еще что-то прислали — извещение на посылку пришло… Не забыли меня. Ждут!
Здорово, что в армии при такой строгости порядков, при такой серьезности службы командиры разрешают, почти как дома, отмечать дни рождения. Как в родной семье. Даже позволяют имениннику заранее заказывать еду на ужин по своему усмотрению. Жора пожелал угостить друзей шашлыком, и нынче будет шашлык — даже на его долю, на долю Максима, приготовят…
За столом именинника были: Жора Белей, Костя Журихин, Фитцжеральд Сусян, Прохор Бембин, Юрий Козырьков. Во главе стола — сержант Ромкин. Единогласно избрали его тамадой. Между Прохором и Юрой устроился Максим Синев.
Сели, уперлись ладонями в колени, как на общей фотографии. Было немного неловко — стол на возвышении, отсюда все видно, и тех, кто за столом, отовсюду видно. Вся рота поглядывает сюда: впервые в подразделении такой праздник.
Тамада взял стакан с соком, поднялся:
— Что ж, товарищи, начнем… Поздравим нашего товарища Белея Георгия с днем рождения. И пожелаем ему здоровья, счастья и удачи. Чтоб служилось до генеральских погон!
— Поздравляем, поздравляем!
— Спасибо, ребята, — растрогался Жора. — Только не надо меня в генералы. Я на свой завод вернусь. Это уж точно!..
За другими столами заканчивали ужин, а за именинным он был в разгаре.
Пришел командир роты капитан Малиновский.
Он поздравил Жору, пожал ему руку. И прибавил:
— Желаю всем вам на всю жизнь сдружиться, желаю, чтоб всегда за вашими столами было много друзей и чтоб вы их не теряли.
Капитан Малиновский ушел. С улицы доносились обычные команды — солдат строили. И тут в столовую вбежал лейтенант Чепелин:
— Ромкин, быстро всех в строй!
Лейтенант распорядился коротко и сдержанно, а ребята почувствовали: что-то случилось. Все бросились к выходу. Рота уже двигалась, и ребята на ходу заняли свои места в строю. Офицеры шли сбоку и слушали дежурного по части, который что-то рассказывал. Что же случилось?
О Максиме забыли, и он в одиночестве бежал за ротой.
Обогнули столовую и клуб, двинулись по дорожке, которая вела к железной калитке. Шли в ту сторону, где за оградой были новые жилые дома. Перед калиткой капитан Малиновский скомандовал:
— По два! — и сам пошел вперед.
Там, за оградой, приказал:
— Бегом — марш! — и побежал.
Миновали крайние дома нового микрорайона, по каменистой дороге поднялись к старым непонятным постройкам, вернее, к остаткам построек: громоздились проломанные стены, четырехгранные колонны, невысокие и толстые, гигантскими зубами торчали куски бетонных плит, причудливо изогнулись трубы и металлические прутья, чернели провалы.
Ниже по склону работали канавокопатели и бульдозер. В развалинах приглушенно грохотали отбойные молотки, жадно чавкали насосы.
Рота еще бежала по дороге, когда ее обогнала «Волга». У самых развалин машина остановилась, из нее вышел полковник Велих и скрылся в черном проломе.
Капитан Малиновский приказал остановиться. Из пролома показались полковник и молодой офицер в комбинезоне, измазанном грязью.
Командир роты выслушал комдива и лейтенанта, а потом сказал:
— Товарищи, наша задача сделать то, что не могут сделать машины: как можно быстрей разобрать часть развалин и добраться до подземных ходов. Задача сложная и опасная. Будьте осторожны! Ни в коем случае зря не рисковать! Сейчас вас расставят по местам.
Есть солдатский беспроволочный телеграф. Он древнее того, к которому мы все привыкли. И быстрее, и красноречивее.
