— Я все помню, Лев. Зачем ты мне об этом говоришь сейчас? — Дзержинский пронзительно посмотрел на меня. — Зачем?

— Я потому тебе говорю об этом, что сейчас ситуация намного хуже. Если Брестский мир был временной мерой и, хотя нам и не удалось разорвать этот договор после Мирбаха, то нам хотя бы помогли окончание войны и революция в Германии. Сейчас нам надеяться можно только на себя. Авторитет «Андрея» очень велик и если Иосиф прав в своих выводах, а я считаю, что он прав, то нас в скором времени ждет катастрофа и уничтожение. Надо срочно решать этот вопрос. Иначе мы постоянно будем натыкаться на последствия, например в виде восстаний тех же казаков. Ты же понимаешь, что это не идет на пользу Революции?

Дзержинский задумчиво смотрел на меня пару минут. Потом уважительно ответил.

— Согласен, Лев Давидович, с такими аргументами не поспоришь. Но почему именно казаки так тебя волнуют?

— Объясню. На данный момент все контрреволюционные элементы, во всяком случае, их подавляющее большинство, уже активно воюет против нас и в Оренбурге, и, особенно на Дону. Зачем нам уничтожать остальных? Это и люди, и хлеб. Смысла нет никакого.

А «Андрей» этот смысл видит. Вот и ответ на твой вопрос, Яцек.

Дзержинский раздумывал несколько минут, потом кивнул.

— Ты прав, Лев. Надо делать и быстро. Революция и партия только выиграют от этого.

— Феликс, у меня есть парочка хороших докторов. Они могли бы осмотреть больного и возможно оказать ему посильную помощь. Как ты считаешь, мне нужно их прислать к товарищу Андрею?

Железный Феликс невольно восхитился хваткой Предреввоенсовета. Такого прямого предложения он не ожидал. Немного подумал.

— Знаешь, Лев, твои «врачи» конечно хорошие, но после того как они «вылечили» того немца в июле, их не очень любят.

При этих словах я удивленно вскинул брови.

— Не может такого быть, Феликс Эдмундович. Как можно не любить и не ценить таких хороших специалистов?

— Объясню, Лев. Нечего было вылечивать немца. Мы тогда несколько перегнули. У нас немцев не любят, вот и врачей твоих за это и не любят. Я не говорил, что их не ценят. Но это будет явный перебор. Знаешь, Лев Давидович, у меня тоже есть несколько отличных докторов. Я думаю, что они справятся, поэтому нужды в присылке твоих специалистов нет. И потом эти твои «доктора» слишком прямо на нас укажут. Это лишнее.

— Тогда договорились, Феликс Эдмундович? — я встал и протянул руку Дзержинскому.

— Договорились, Лев Давидович, — в ответ, вставая, протянул мне руку Дзержинский.

— А что там про Вятку? Неужели начались какие-то волнения? — спросил я, когда мы сели.

— Не волнуйся, все там в порядке. Просто надо закрывать твои договора. Мало ли что может произойти, — усмехнулся в ответ Председатель ВЧК.

— Феликс, ты мне теперь Вятку будешь всю жизнь вспоминать?

Феликс Эдмундович рассмеялся, — Конечно. А как ты хотел?

Мы немного посмеялись, потом Дзержинский уже серьезно продолжил.

— Такое не всякий придумает. Сейчас положение в Перми выправилось и поэтому пора наводить порядок. Сигналы с мест говорят о большой контрреволюционной активности губернии.

— Спасибо, Яцек. Мне приятно, что и ты и Иосиф подумали об этом.

— Пожалуйста, Лев. Давай к делу. Что ты собираешься предпринять дальше?

— Сейчас думаю вот над чем. Ты помнишь, как мы в Казани потеряли золотой запас? — Дзержинский кивнул, и я продолжил. — Сейчас это золото из Уфы перевезли в Омск. Не могу тебе сказать, сколько его на данный момент. Колчак на него закупает оружие и снаряжение, но золота точно более пятисот тонн. Оно сейчас в омском отделении Госбанка. Этот вопрос надо решать. Мы и сами можем потратить это золото на пользу делу. Если мы просто разгромим Колчака в Перми и Екатеринбурге, то золотой запас просто перевезут во Владивосток, и мы его точно потеряем. Кроме того, они могут если не вывезти его, то просто поделить между собой, там и таких вооруженных авантюристов хватает. Могут и спрятать. Искать его в тайге можно хоть сто лет.

— Согласен с тобой, Лев Давидович. Но Омск далеко для войск, действующих на востоке. Даже в случае взятия Екатеринбурга Омское правительство будет иметь возможность вывезти золотой запас. Даже если они сразу передерутся, в том числе и за это золото. А нам до них очень далеко и мы просто не успеем. Посылать же малое количество людей — тоже не выход. Даже в случае, если мы сможем взять банк, то вывезти все не сможем, — Дзержинский задумался. — Надо с Кобой советоваться. Он у нас специалист по эксам.

— Ему я обязательно все сообщу. Уверен, что он посоветует что-то путное. К тебе, Феликс, у меня другие вопросы. По линии ЧК, хотя и связаны с Омском и золотом.

— Тогда слушаю тебя, Лев.

— Во-первых, я считаю, что до Омска мы сумеем добраться за приемлемое время — два-три дня, — при этих словах Дзержинский удивленно поднял брови, но промолчал. — Именно приемлемое. В случае если в городе начнется восстание, и мы поможем омским большевикам, выслав туда боевые группы для организации диверсий, то вероятность того, что золото не успеют вывезти, очень велика. А в течение двух-трех дней мы сумеем перебросить в Омск силы достаточные для экспроприации золота.

Лицо Феликса Эдмундовича после этих слов приняло выражение всемирного скепсиса.

— Я слушаю, Лев, продолжай, но ты меня не убедил.

— Хорошо, Феликс. На данный момент уже сделано следующее.

Во-первых, мне сообщили о готовящемся в Омске восстании. Я послал в Омский комитет партии сообщение, в котором просил не поднимать восстание преждевременно, так как в настоящее время в Омске пятнадцать-двадцать тысяч колчаковцев. С Омским комитетом установлена связь, и они смогут поднять восстание по сигналу.

Во-вторых. Части, которые сейчас формируются в городе, в случае успеха нашего замысла будут высланы Колчаку в помощь. В тот момент они уже поймут, что только так они смогут надеяться на приемлемое для них окончание кампании. Им будет настоятельно необходимо обеспечить доставку пополнений по ветке Курган — Екатеринбург. Мы же, по возможности, отправим из Челябинска по железной дороге в Омск десять-пятнадцать тысяч красноармейцев при нескольких бронепоездах. Таким образом, первая группа эшелонов, скажем, пять тысяч бойцов и пара бронепоездов через три дня ворвется в город, в котором будет организовано восстание. Несколько групп помогут в организации диверсий, как в городе, так и на железнодорожной ветке Омск — Новониколаевск. Сложностей много. Например, наши части могут встретиться на железной дороге с белогвардейцами. Кроме того, колчаковцы, поняв, что подкрепления Екатеринбургу не помогут, оставят эти части для обороны города. Но есть еще и такой момент. В Перми у нас есть Иосиф, который как раз и занимается тем, что выманивает на себя силы белогвардейцев. Если мы в какой-то момент сообщим, что город уже практически готов пасть и требуется только последний, но мощный удар, то вполне возможно, что Колчак вызовет эти войска из Омска раньше, чем мы нанесем главный удар. Вот тогда в Омске вполне возможно будет поднять восстание, а наши части теоретически смогут вовремя прибыть в город и золото еще не успеют вывезти.

Но в любом случае, мы, взяв Курган, запрем Колчака в Екатеринбурге и гарантированно добьем. Золото и Омск — это максимум, к которому надо стремиться. В настоящее время операция прорабатывается в деталях заместителем Главкома товарищем Самойло.

Как тебе план, Феликс?

— Вот это уже похоже на наметки реальности, — скептическое настроение покинуло Дзержинского, теперь он был задумчив. — Признаюсь, что когда ты начал про Омск и про золото я, про себя решил, что опять столкнулся с твоим прожектерством, что меня несколько огорчило. Однако сейчас я вижу, что план продуман. Хотя он и спорный и несет в себе множество проблем. Ты не можешь не понимать, что есть большая вероятность просто потерять все те силы, которые ты собираешься выделить на это мероприятие. Безвозвратно потерять.