– Откуда вы узнали его имя? – спросила следователь.

– Как-то мне не заплатили деньги за очередного клиента, – без долгих размышлений ответил Тимофеев. – Тогда я подошел к парню, который заказывал рейс, и сказал ему: „Братан, неувязочка получается. Ты забыл заплатить“. Парень хлопнул себя по лбу, извинился и сказал мне, что денежными вопросами у них занимается Роман. И указал мне на него.

Тимофеев подробно описал внешность Романа. На вид двадцать лет, худощав, среднего роста. Волосы светлые, короткие. Из-за ярко выраженных скул щеки кажутся впалыми. Носит темные очки, иногда поднимает их на лоб.

– Как вам удалось так хорошо запомнить этого человека? – спросила Тарасова.

– Как-то раз я подвозил его на улицу Ташкентскую.

– Вас опознала Сметанина. А вы ее узнали?

– Конечно. Я подвозил ее на Дмитровку вместе с неизвестным мне молодым человеком.

– Молодой человек, который ее сопровождал, зашел в подъезд вместе со Сметаниной?

– Нет, он остался со мной. Сметанина вернулась минут через десять. Я заметил в ее руках деньги. Она села в машину, и мы вернулись на рынок. Через часа два меня задержала милиция. И от милиционеров я узнал, что люди, на которых я работал, занимались мошенничеством.

– Скажите, а Абдуллаева тоже раздавала фотоальбомы прохожим?

– Нет, альбомов в ее руках я не видел.

На первом допросе Абдуллаева Юля Владимировна путалась в своих показаниях, часто вздыхала, поправляла себя и заискивающими глазами смотрела на следователя. Рассказ подозреваемой выглядел приблизительно так.

Юля часто приезжала в Москву проведать дочь, которая училась в медицинском училище. Привозила продукты и деньги. В прошлом году грянула беда: мать Абдуллаевой проиграла на „лохотроне“ пятьсот долларов США и две с половиной тысячи рублей. После этого пожилая женщина долго болела и едва не покончила жизнь самоубийством. (Понятное дело: случай из ряда вон выходящий. Очевидно, прежде старушка всегда выигрывала на „лохотроне“, а в этот раз – невероятно!!! – проиграла.) Помочь матушке финансово Юля не могла, потому как одна воспитывала троих детей. (Выходит, Юля разведена. Забавная картинка получается: женщина из кожи вон лезет, чтобы поднять на ноги троих детей, причем она оплачивает учебу старшей дочери, снимает квартиру в Реутове, да еще и регулярно летает из Баку в Москву и обратно, что в общей сложности стоит огромных денег. На счету каждая копейка! А бабушка в это время резвится на поприще азартных игр, запросто выставляя на кон 500 баксов. Похоже, здорово лукавила Абдуллаева!) Не стерпев обиду, Юля поклялась матушке, что обязательно отыщет жуликов и отомстит им, как и полагается поступать гордой кавказской женщине. И потому (внимание, логика!) Юля устроилась на работу к тем же мошенникам, дабы отработать у них утраченные деньги. Правда, работа ей вскоре надоела, но приходилось терпеть... Тут Абдуллаева выдала новый мотив своего безрассудного поступка: деньги, оказывается, ей были нужны на билет до Баку. И пожаловалась следователю, что билеты очень дорогие. (Еще бы! Семь раз в год туда и обратно! Не всякий бизнесмен позволит себе такую роскошь!) В конце концов Абдуллаева заявила, что деньги ей были нужны на операцию ног, потому как у нее варикозное расширение...

Когда она прочитала протокол, записанный с ее слов, то ужаснулась.

На следующем допросе она отказалась давать какие-либо показания, а после потребовала, чтобы ей заменили адвоката.

С новым адвокатом показания Абдуллаевой стали куда более логичными и последовательными. Следователю Е. Титову она неторопливо и спокойно выдала иную версию своего общения с мошенниками. И все же следствие сдвинулось с мертвой точки. Абдуллаева назвала фамилию человека, который, предположительно, мог быть организатором преступной группы.

– Я хотела найти работу на Савеловском рынке, – рассказывала она, – но сделать это было не так просто. Однажды я сидела за столиком кафе, и ко мне подошли трое молодых парней. Их звали Володя, Костя и Роман... Роман сел рядом и сказал, что слишком часто видит меня здесь. И спросил: какие у меня проблемы? Я каким-то чутьем поняла, что сейчас мне предложат работу. Тогда я призналась, что хотела бы устроиться на рынке продавщицей. Но Володя ответил, что продавщиц у них хватает, и предложил работать на „лохотроне“.

Абдуллаева, видимо, без труда представила себя в новой роли и просчитала возможные последствия. Сказав парням, что подумает, она ушла. Но думала она недолго и уже на следующий день вышла на „работу“. Позже она узнала, что фамилия Володи – Новиков.

– Кому передавались деньги, которые вы получали от граждан? – спросил следователь.

– Не знаю! – сказала Абдуллаева и прижала руки к груди, чтобы получилось убедительнее.

– Какую роль играл в вашей группе Новиков?

Абдуллаева на минуту задумалась. Покусывая губы, она нерешительно произнесла:

– Если я правильно поняла, он был старшим всех групп, которые работали на Савеловском рынке. Он улаживал конфликты с милицией, принимал в группу новых людей... В общем, контролировал всю работу.

Итак, в деле стала фигурировать фамилия Владимира Новикова. Через несколько дней, когда началась оперативная отработка полученных сведений, на стол одного из руководителей ЦРУБОП полковника милиции С. Рожкова лег рапорт опер-уполномоченного лейтенанта милиции Владимира Федотовских. В рапорте были такие строки: „Докладываю вам, что в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий на территории Савеловского рынка ко мне подошел мужчина, который представился Володей. Позже я узнал, что это Новиков Владимир Иванович, 1961 года рождения...“

Федотовских было поручено находиться на площади Савеловского вокзала и наблюдать за ситуацией, чтобы при необходимости дать команду своим коллегам на задержание мошенников. Он нарочито ленивой походкой прохаживался мимо открытого кафе, за одним из столиков которого сидела Абдуллаева в окружении нескольких женщин. Оперуполномоченный скользящим взглядом наблюдал за женщиной и не сразу заметил, что сам находится под пристальным наблюдением. Едва Федотовских отошел от кафе на несколько шагов, как перед ним выросла фигура незнакомого мужчины.

– Не по нашу ли душу? – спросил мужчина и лукаво улыбнулся.

Вопрос прозвучал весьма расплывчато, и милиционер ответил в том же духе:

– А что вы имеете в виду?

Мужчина вздохнул. В его глазах была заметна настороженность опытного психолога.

– Да мы здесь работаем, – неопределенно ответил он и кивнул на ларек с надписью „Шаурма“.

Федотовских кинул взгляд на кафе. Абдуллаева пристально смотрела на него.

– Ну и работайте на здоровье! – ответил милиционер. – Что вам от меня надо?

– Зачем горячиться! – заговорщицки произнес Володя и оглянулся. – Я вообще-то решаю другие вопросы. К примеру, с милицией.

– А при чем здесь я? – пожал плечами Федотовских. – С милицией и решайте свои вопросы.

Но Володя не поверил оперативнику. Видать, глаз у него был наметан.

– Послушайте, – прошептал он, – если вы имеете какое-либо отношение к милиции, то говорите прямо: или нам сматываться отсюда, или...

– Или что? – спросил Федотовских и пытливо взглянул в глаза Володе.

– Или давайте договариваться.

– И сколько денег вы готовы выложить, чтобы договориться со мной? – с усмешкой спросил Федотовских.

– А это зависит от вашего чина, – так же, усмехаясь, ответил Володя.

Тут на поясе оперативника некстати запиликал мобильник. Звонил руководитель оперативной группы. Федотовских должен был ответить на звонок.

– А-а, здорово! – громко сказал он в трубку, услышав голос своего начальника. – Да тут ко мне какой-то мужик клеится, думает, что я мент...

Новиков не сводил глаз с Федотовских.

– Володя, – сказал руководитель, – насколько я понимаю, ты сейчас не можешь говорить. Мне кажется, они тебя раскусили. Постарайся быстро и незаметно уйти с площади.