– Этого человека я никогда в жизни не видел! – решительно заявил он. – Но один раз говорил с ним по телефону. Он сам позвонил мне и сразу начал обвинять в том, что у меня с Титовой сговор против него! Дескать, мы присвоили его деньги, которые Кораблин дал Титовой на покупку квартир! Тогда я направил к этому Кораблину начальника службы безопасности банка Мантрова. Кораблин и ему начал угрожать. Он несколько раз повторил, что у него большие связи в правоохранительных органах.

– А что вы можете сказать об отношениях Титовой и Кораблина? – спросил следователь.

– Ничего! – категорически ответил Стуков. – Я ничего об этом не знаю, и знать не желаю! Титова мне не жена, не дочь, и за ее поступки я не отвечаю.

Позже были допрошены жильцы всех тех квартир, которые Титова сулила Кораблину, Стрельчуку и Сычевой. Почти все они в один голос говорили, что Титову не знают и никогда не встречались с ней. И вообще о продаже большинства квартир даже речи не было. Лишь только последняя жительница большой квартиры в Клементовском переулке припомнила, как один раз к ней приходила женщина, представившаяся Еленой Георгиевной Титовой.

„Конечно, милая, я хочу отсюда уехать, – ответила она в тот раз на предложение Титовой обменять комнату на отдельную квартиру. – Тоскливо одной тут жить. Из окон сквозит, трубы подтекают, воду то и дело отключают. Да только ты не первая. Много уже риелторов сюда приходило. А вся беда в том, что префект округа запретил проводить какие-либо операции с этим домом. Видно, придется мне доживать свой век здесь...“

Спасибо префекту, запретившему операции с этим домом. Иначе стараниями Титовой пополнился бы отряд бомжей еще одной несчастной старушкой.

Председатель садового товарищества, который тоже был вызван к следователю в качестве свидетеля, пояснил, что Титова не является членом садоводческого товарищества и участка с домом в „Ручейке“ у нее нет, так как права на него были уступлены Титовой на словах и юридически не подтверждены.

В дополнение к этому Кораблин предоставил следствию несколько расписок, которые дала ему Титова, и почерковедческая экспертиза пришла к выводу, что расписки в получении денег от Кораблина написаны рукой Титовой. Уголовное дело пополнили выписки из книги учетов взносов садоводческого товарищества „Ручеек“ и копии приходного кассового ордера, в которых не было ни одной росписи Титовой. Дабы в этом вопросе не осталось каких-либо неясностей, следователь сделал запрос в Подольское районное БТИ. Ответ был лаконичным и исчерпывающим: за Титовой не зарегистрированы какие-либо права на недвижимое имущество.

Елена Георгиевна не ожидала, что правовая петля на ее шее затянется так быстро и столь сильно. Она попыталась нанять именитых адвокатов, но те, вникнув в суть дела, не дали ей практически никаких шансов на благополучный исход дела. Они присоединились к вердикту обвинения: Титова совершила мошенничество. Мало того, следователь усмотрел в действиях Титовой еще одно преступление: незаконная предпринимательская деятельность. Для предъявления обвинения по этому пункту ему было достаточно справки из Московской лицензионной палаты, в которой указывалось, что лицензию на право заниматься риелторской деятельностью Титова никогда не получала.

Круг замкнулся. Тайное стало явным. Обманщица села на скамью подсудимых и получила приличный срок. Вполне достаточный для того, чтобы вспомнить, куда бесследно исчезли 385 000 (триста восемьдесят пять тысяч!) долларов, которые „золотая рыбка“ с необыкновенной легкостью выудила у доверчивых граждан. Ей обязательно надо вспомнить об этих деньгах, ибо на свободе Титову ждут обманутые ею люди.