Магнитогорск — идеальное место для тренера, потому что здесь немного баров, девочек и прочих вещей, отвлекающих хоккеистов от дела. Тренеру не приходится сидеть и беспокоится, чем же игроки занимаются по вечерам, потому что заниматься-то им особенно нечем. К тому же, это очень маленький город, и если кто-либо из парней появится в баре, я буду знать об этом на следующий же день. Мой помощник, Олег Куприянов, расскажет мне, что такой-то был прошлой ночью в баре, потому что кто-то уже позвонит ему и расскажет об этом. Так что, все здесь живут как под микроскопом, что хорошо для нас. В Москве — совершенно другая ситуация. Дэвид Линг и Тайлер Мосс, играющие в Спартаке, рассказывали мне, что многие хоккеисты команды живут активной светской жизнью и вне хоккея, и иногда это бывает во вред команде. У нас здесь такой проблемы нет.

25 ноября

От своего дома до арены я могу дойти пешком, и на это уходит около двух минут. Единственная проблема — мне приходится идти через перекресток, и хотя, теоретически, он регулируется светофором, некоторые автомобили умышленно проезжают на красный свет практически ежедневно. Я уже видел минимум 4–5 происшествий. Наверняка, этой зимой кто-то получит очень серьезные травмы, потому что водители ездят слишком быстро для имеющихся дорожных условий. Линда считает, что если с нами здесь что-либо и случится, то это произойдет в автомобильной аварии — и она, видимо, права. Все такси очень старые; интересно, как часто они меняют тормозные колодки? Невозможно встретить исправные ремни безопасности, поэтому, садясь на заднее сидение, ставишь руки так, чтобы упереться ими в случае чего. Линда не пользуется лифтом в нашем доме, если я не сопровождаю ее. Кабина маленькая и изношенная, очень часто лифт ломается. Линда не уверена, что ее мобильный телефон будет работать внутри кабины, а поскольку она не говорит по-русски, кому ей звонить о помощи? Даже когда я бываю с ней, мы часто поднимаемся пешком, все 133 ступеньки (не считая входа в подъезд) до своей квартиры на восьмом этаже. Во всяком случае, хоть форму поддерживаем.

28 ноября

Я остался дома один. Линда уехала на неделю в Мексику, навестить Энди и его семью. После тренировки Величкин сказал мне, что сегодня ХК МВД уволил своего тренера, так что на данный момент в четырех клубах (плюс Салават Юлаев, Витязь и Новокузнецк) — новые тренеры. Сегодня вечером мы выиграли еще один важный матч — у Ак Барса, Казань, со счетом 3–2. После игры Фредди Брэзуэйт и Рэй Жиру, два легионера-канадца, спросили, где можно поесть хорошей пиццы, и я повел их в Пицца-Хауз. Фредди сказал, что если он отравится и не сможет играть в следующем матче, это будет на моей совести. Я засмеялся. Он — отличный вратарь, а как человек — еще лучше.

30 ноября

Сегодня мы впервые в сезоне прилетели в Санкт-Петербург и обнаружили, что все три основные ледовые арены заняты под проведение чемпионата мира по гандболу. По этой причине мы проведем свой матч в маленьком, полуторатысячном дворце спорта СКА, где ледовая площадка сделана по североамериканским размерам.

В ходе предматчевой раскатки я заметил, что наши хоккеисты озабочены маленьким размером и плохим качеством льда, которые могут уравнять шансы в игре с более слабым соперником. После обеда мы с Игорем, моим переводчиком, поехали на метро в город, посмотреть достопримечательности, включая Эрмитаж с его шикарной художественной коллекцией.

Вечером мы выиграли 7–3 — наш самый крупный на сегодня счет в сезоне, при этом вполне нормально адаптировавшись на малой площадке. Не могу не отметить иронию судьбы: на предматчевой установке я сосредоточился на том, как приспособить нашу игру к малому льду, в то время как, приезжая сюда со сборной Канады, мы всегда говорили о том, как приспособиться к большому европейскому льду.

3 декабря

Во время ноябрьского перерыва череповецкая Северсталь пополнила свои ряды шестью новыми хоккеистами, поэтому сейчас это гораздо более сильная команда, чем та, с которой ранее мы сыграли вничью 2–2. Раздевалки в Череповце находятся ниже уровня льда, примерно как на старом Chicago Stadium, где фактически приходилось спускаться вниз на один лестничный пролет (в коньках), уходя со льда, и подниматься на такой же пролет, выходя на лед. Обычно где-то в середине предматчевой разогревающей тренировки я направляюсь в тренерскую комнату, по соседству с раздевалкой, чтобы подготовиться к последнему короткому собранию, проводимому непосредственно перед матчем.

В череповецком дворце я спустился вниз, прошел в тренерскую, а когда набросал заметки для выступления, заметил, что другие тренеры так и не появились. Я прошел в раздевалку, но никого не было и там. Я посмотрел на часы: разминка определенно закончилась, и через пятнадцать минут должна была начаться игра. Где все? Вдруг я услышал, что кто-то зовет меня. Это был Юрий, наш специалист по снаряжению, спешивший вниз по коридору. К моему неведению, гостевые команды пользуются маленькой раздевалкой на уровне ледовой площадки, чтобы им не приходилось идти по лестнице и длинному коридору. Я вбежал по коридору, вверх по лестнице, в раздевалку — там они все и сидели, хоккеисты и тренеры, недоумевая, куда я запропастился. К счастью, это не имело никаких последствий на результат. Мы победили 4–1, показав умную и целостную игру. Нам помогло то, что после трех пропущенных матчей вернулся в ворота и хорошо сыграл Трэвис Скотт.

4 декабря

По возвращении домой, в два часа ночи, с очередного успешного выезда мы решили устроить для хоккеистов редкий день отдыха. Линда вернулась из поездки в Мексику, в город Cabo San Lucas, и я был счастлив вновь увидеть ее. Проведя без нее в Магнитогорске шесть дней прошедшей недели, я почувствовал, как одиноко, должно быть, ей бывает во время моего отсутствия, в дни выездных матчей. Разница в том, что я ежедневно выхожу на каток, провожу тренировки, видеоразборы. У нее такого обязательного распределения времени нет. До приезда сюда мы решили, что она должна будет куда-нибудь ездить каждые полтора-два месяца, иначе для нее получится долгий и тяжелый год. Один момент про Линду: она хорошо адаптируется и привыкла проводить время по своему разумению. Здесь разница состоит в том, что у нее нет круга друзей, и она не может ходить на какие-нибудь занятия по рукоделию, что она делала в других местах. Она любит читать, связала свитер для нашей внучки Виктории и сейчас вяжет еще один — для внука Дэниела. Они привезла с собой какие-то материалы для шитья стёганых вещей, проводит много времени за компьютером, набирая тексты моих заметок для этой книги и поддерживая наши контакты с остальным миром. Еще мы составляем новостные бюллетени для своих друзей в Северной Америке и Европе. И просто удивительно, какие блюда она может сготовить на нашей маленькой кухне! Она часто вспоминает, как легко жить в Северной Америке, пользуясь большими холодильниками, плитами и всяческими мелкими кухонными приспособлениями. Здесь наша кухня оснащена самыми базовыми вещами: по четыре столовых прибора, плюс четыре обеденные тарелки, мелкие тарелки и салатницы. Можно было купить еще, но мы подумали, что, когда мыть всю посуду приходится вручную, можно обойтись минимумом. Мы купили хлебопечку, поскольку хлеб здесь часто бывает несвежим. Он лежит на полках магазинов, не упакованный в полиэтилен, поэтому мы просто предпочитаем выпекать свой собственный хлеб.

5 декабря

Сегодня, во время пробежки вдоль реки я увидел позади ледового дворца бродячую собаку с двумя шестимесячными щенками, ютившимися в картонной коробке из-под телевизора. Кто-то положил коробку на бок, настелил соломы — получилось некое подобие конуры. Эта картина просто тронула меня до слез. Мы с Линдой — большие любители собак, поэтому поспешили в магазин купить молока и корма. Затем пошли обратно к реке и моментально влюбились в этих щенят и их тощую, полуголодную мать. Сначала она полаяла на нас, но быстро поняла, что мы пришли помочь. К тому времени, когда мы собрались уходить, она уже позволяла нам брать щенят в руки. По их движениям было видно, что они не привыкли к людям. Все время, пока мы держали их на руках, они поскуливали. Они питались только молоком матери и не проявили интереса к собачьему корму, но их мать смела его, как пылесос. Мы принесли с собой полотенце и подушку, чтобы положить их внутрь коробки, потому что температура по ночам стала опускаться до 10–12 градусов мороза. Щенков мы назвали Seibu (шайба) и Klutchka (клюшка).