— Рад стараться, мой господин! — восторженно заорал бывший майор. — Служу великому Нунстрадамусу!

— Немедленно соберите сюда всех стражников, какие есть в казармах!

— Слушаюсь!

— И пусть захватят веревку покрепче!

— Слушаюсь!!! За мной, мушкетеры!!!

Новоиспеченный генерал, преисполненный служебного рвения, опрометью вылетел из зала. За ним, спотыкаясь и толкая друг друга, ринулись отважные мушкетеры.

— А этих фраеров тряпочных вывести за границу нашего славного королевства, дать хорошего пинка под зад и пускай катятся на все четыре стороны!

Нунстрадамус брезгливо ткнул ногой связанных королевских советников. Рты у них были плотно заткнуты кляпами, и советники могли ответить Нунстрадамусу только дружным мычанием.

Стражники подхватили советников за ноги и носом о паркет поволокли их к выходу.

Бывший майор, уже успевший нацепить генеральские эполеты, вытащил саблю и отправился сопровождать конвой.

— Да… — задержал его Нунстрадамус. — Если ваши солдаты захотят сказать им что-нибудь от себя лично — насчет неуплаченного жалования, или, к примеру, цен на дрова, — не надо их останавливать! — и взмахом руки отпустив генерал-майора, обернулся к совершенно ошалевшему от сменявшихся с калейдоскопической скоростью событий премьер-министру:

— Собирайте кабинет. Будем работать с людьми!

В течение часа Нунстрадамус переговорил с высшими армейскими и полицейскими чинами, заручился поддержкой государственного казначея, выдал Гильдии купцов именные грамоты на право свободной торговли и довел министра просвещения до счастливого обморока.

Нунстрадамус не жалел инвестиций. Он раздавал милости направо и налево. Узнав, что командующий кавалерией неравнодушен к наградам, Нунстрадамус пожаловал ему сразу три алмазных звезды и два золотых креста в придачу. Командиру гусарского эскадрона, большому знатоку и любителю лошадей, он вручил ключ от королевских конюшен. Начальник королевской полиции, вошедший к Нунстрадамусу простым безродным полковником, вышел от него фельдмаршалом и великим герцогом.

Неудивительно, что везде и всюду Нунстрадамуса принимали на ура. Единственная жалкая попытка сопротивления была с блеском им подавлена. Когда один из старых генералов попытался было усомниться в его легитимности, Нунстрадамус взял старика за лацканы так энергично, что генеральские медали дождем посыпались на пол.

— Зырь сюда, хобот! — процедил он, глядя в белые от ужаса глаза генерала. — Теперь в этом кодле я смотрящий! Будешь подо мной ходить! Догнал, фраер? Или в рыло хочешь?

Генерал не хотел в рыло. Он козырнул и опрометью ринулся из залы выполнять распоряжения Нунстрадамуса относительно немедленного захвата почты и флажкового телеграфа.

К вечеру в городе царил полный порядок.

Все лавки, харчевни и мастерские были открыты, а стекла и двери в них вставлены. Торговцам, и мастеровым было предписано в кратчайшие сроки обеспечить горожан всем необходимым, а горожанам указано неукоснительно покупать у них еду и товары. Для этого Нунстрадамус выплатил всем годовое жалованье за счет золота, конфискованного у королевских советников. В школах и университетах начались занятия, а в больницы завезли бинты и лекарства.

Митинги были разогнаны, а наиболее ретивые их участники уже тряслись в больших открытых повозках, связанные по рукам и ногам. В ближайшие десять лет им в соответствии с распоряжением Нунстрадамуса предстояло доказывать свой патриотизм ударным трудом в каменоломнях.

Нунстрадамус объявил об окончании гражданской войны и немедленном примирении всех населяющих королевство народов. Провокаторов, разжигающих рознь и сеющих смуту, ждала смертная казнь.

Граждане приняли новую власть с восторгом. Бессмысленные войны, нищета и произвол королевских советников надоели всем. Вот уже четыре часа стекла в королевском замке непрерывно дрожали от восторженных криков «Слава Нунстрадамусу!», летевших со всех концов города.

Нунстрадамус, занявший королевский кабинет, выслушал доклад начальника королевской полиции.

— Хорошо, — сказал он. — Я рад, что народ с пониманием отнесся к тем скромным мерам, которые я предпринял для нормализации обстановки в королевстве. А теперь ступайте в тронный зал. Через полчаса я выступлю там с программной речью.

Появление Нунстрадамуса в тронном зале сопровождалось громом аплодисментов.

Выждав, пока овация несколько стихнет, Нунстрадамус вскарабкался с ногами на трон и заговорил.

Многолетний опыт выступления с бочки на рыночной площади сослужил Нунстрадамусу отличную службу. Такого тронный зал не видел никогда.

Нунстрадамус разоблачал, срывал маски, вопрошал, указывал, вдалбливал, ставил вопросы и требовал ответов. Нунстрадамус орал, выл, ревел, шептал, трагически закатывал глаза и эффектно ломал руки. Через четверть часа все присутствующие в зале почувствовали непреодолимую потребность следовать за Нунстрадамусом на край света, выполнять все его указания и при первой необходимости отдать за него жизнь — как свою, так и чужую.

А Нунстрадамус тем временем набирал обороты. Он пространно разоблачил агентов чужеземных государств — так называемых бывших королевских советников и их приспешников из числа наиболее несознательных граждан Ковоса. Как первых, так и вторых Нунстрадамус потребовал вымести поганой метлой. Нунстрадамус указал на имевшиеся перекосы и перегибы. Нунстрадамус развенчал благодушие и мягкотелость. Нунстрадамус обличил безыдейность и космополитизм, и развенчал узколобый национализм и чуждую кастовость. Нунстрадамус требовал бдительности и обещал взамен скорое и устойчивое благоденствие.

В заключение Нунстрадамус посулил ненавистному королевству Акирема показать, где раки зимуют, куда Макар телят гонял и почем фунт лиха.

Зал неистовствовал. Нунстрадамуса вынесли из зала на руках.

Когда толпа была у самого выхода, к Нунстрадамусу протиснулся запыхавшийся стражник.

— Там, там… — задыхаясь проговорил он, указывая в сторону Восточных ворот.

— Что — там? — высокомерно осведомился Нунстрадамус.

— Там… Иборг! — выпалил стражник. Толпа угрожающе зашумела. Нунстрадамус поднял руку. Гул постепенно смолк.

— Ну и что же он? — иронически спросил Нунстрадамус.

— Просится в город.

— Просится в город? — повторил Нунстрадамус. — Просится в город… Хм… Просится в город! Ну, раз просится, я думаю, стоит его уважить!

И толпа, воинственно потрясая кулаками, отправилась к Восточным воротам.

Иборг, возвратившийся с трехдневной охоты и ничего не знавший о событиях в городе, второй час маялся под Восточными воротами. В город его не пускали, уйти обратно в лес не давали, и оттого варяг-реформатор пребывал в самом скверном расположении духа.

Он уже мысленно приговорил к смертной казни задержавших его стражников, начальника караула, начальника стражи, начальника городской полиции, командующего войсками и бургомистра, и в данный момент как раз размышлял, следует ли казнить всю городскую управу в полном составе, или можно ограничиться каждым вторым.

При виде разъяренной толпы варяг-реформатор пережил несколько крайне неприятных минут, следствием чего стала унизительная дрожь в коленях и позорная сырость в штанах.

Он попытался было воззвать к толпе:

— Опомнитесь! Я ваш король! Что за произвол!

Мрачный мясник, стоявший в первой шеренге, подбросил в руке тяжеленный тесак:

— А ну, иди сюда, реформатор хренов! Я тебе в момент мозги повышибаю!

Иборг испуганно попятился.

— Бывший король Ковоса, именуемый Иборгом-реформатором! — торжественно провозгласил Нунстрадамус. — Ваша деятельность на посту главы государства признана ошибочной, шпионской и вредительской. Вы низложены и должны немедленно покинуть пределы королевства. Вам предоставляется двадцать четыре часа, чтобы пересечь границу Ковоса. В случае, если по прошествии двадцати четырех часов, считая с сего часа вы будете обнаружены на территории королевства, вы будете немедленно схвачены и повешены. Вам ясно?