— Ишь, какой прыткий! — усмехнулся Егор.

Дед стоял рядом с тахтой, на котором было устроено импровизированное ложе Сорокина, и на голове его притулился старый видавший виды треух. Алексей посмотрел на него с суеверным страхом, потеряв грань между явью и сном.

— Как я здесь оказался? — спросил Сорокин.

— Ничего не помнишь? — сочувственно поинтересовался Егор. — Это медок балует с Пропащего леса. Непривычный ты к нему. Не передумал еще ехать? Или наш уговор тоже не помнишь?

Нет, это Сорокин помнил. Еще с вечера за ящик водки он уломал Егора ехать в Пропащий лес.

— Только, чур, дам сигнал, сразу поворачивай назад! — предупредил дед. — Чуть на минутку зазеваешься, останешься там навсегда. Не ты первый.

Дальнейшие события вечера скрывала пелена полного забвения. Похоже, как если бы дед укладывал его полностью выключенным. Но все дело в том, что Сорокин никогда не напивался. Во всяком случае, в жизни с ним такого не случалось ни разу. Он всегда себя контролировал. Вот и вчера все было под контролем. До определенного момента, после которого в воспоминаниях остались многочисленные неясные всполохи и один мощный пробел. Чтобы подлечиться, Егор налил себе стакан, Алексею — полстакана.

— Ты за рулем, — строго сказал он.

Они ехали по спящей деревне, залитой белым туманцем словно молоком, но впрочем, как оказалось, спали не все. На околице стоял человек в милицейской форме.

— Не останавливайся, — предупредил дед. — Это участковый наш Черепанов. Странный он. Поначалу грозился с Пропащим лесом разобраться, а потом как отрезало. Толстеть начал как боров. Раньше худой был как щепка.

Черепанов проводил их долгим взглядом, но не остановил. Фигура его застыла в полной неподвижности, и за все время, пока Сорокин смотрел на него, он даже не пошевелился. Но стоило Алексею на секунду оторвать взгляд, как Черепанов исчез словно призрак. Это показалось Сорокину дурной приметой.

Сорокин не сразу понял, что они заблудились. Нет, ямы от установленного когда-то шлагбаума они нашли влет. Егор не врал. Судя по всему, шлагбаум стоял сразу на съезде с трассы.

— Где же забор? — спросил Алексей.

— Не было отродясь никакого забора, — пожал плечами дед.

— Странная охрана получается. Калитка есть, а забора нет. Не похоже что-то на военную часть.

— Я же говорю, солдат стоял с автоматом.

— Может, он не военную часть охранял? Какой-то другой объект? — Сорокин сделал пометку в своем видавшем виды блокноте.

Сразу за ямами от шлагбаума начиналась грунтовая дорога. Причем, у Алексея не возникло чувства о ее полной заброшенности. Редко ездили-возможно. Лес выглядел вполне обыденно. Единственно, что очень много валежника. Дорога периодически разделялась, иногда на два рукава, иногда на три, но Егор все время уверено указывал путь. Эта уверенность их и сгубила. Прошло довольно внушительное время, пока Сорокин не понял, что они ездят по кругу. Он остановил машину и возмутился:

— Мы уже давно должны были весь лес насквозь проехать! Деньги с меня решил слупить? Ты ж лес ни черта не знаешь!

— Обижаешь. Проскочил я нужный поворот, с кем не бывает. Дорог много новых появилось.

— Откуда же им тут взяться, если ты уверял меня, что сюда никто не суется?

Не добившись вразумительного ответа, Алексей вышел. И сразу услышал голоса. В лесу звуки разносятся далеко, так что определить расстояние он затруднился.

— Там кто-то перекликается, — сказал он деду. — Пойду, дорогу спрошу.

— Не ходи, Христом богом прошу! — взмолился Егор. — В Пропащем лесу хороших людей не встретишь.

— Здесь встретишь только таких дураков как мы, — усмехнулся Сорокин. — Если боишься-сиди в машине. Один схожу.

Но дед, конечно же, увязался с ним. Идти было тяжело. Под слоем застаревшей павшей листвы была скрыта сплошная гниль, на которой словно на льду разъезжались ноги.

— Может быть, мы уже на зыбуны вышли по твоей милости, — пробормотал Сорокин.

— На зыби деревьев нет, — возразил Егор.

— Хрен редьки не слаще. Что зыбь, что Пропащий лес. Особенно, с таким горе проводником. И что это за запах такой мерзкий?

— Господи! Повязку скорее! — Егор повязал на нос и рот несвежий платок.

Сорокин последовал его примеру, а уже потом спросил.

— Ну и что это?

— Медовый запах, о котором я тебя предупреждал!

— Н-да? Больше похоже на метан. Откуда здесь он?

— Деревья плачут. У добрых деревьев и слеза добрая, легкая, но в Пропащем лесу таких нет. Тут вся природа сгубленная излучением. Поэтому даже запах ядовитый.

— Я хоть выживу? — в шутку спросил Алексей, но Егор посмотрел на него в полном серьезе.

Сорокин подумал, что ведь этого хоть и старого, но довольно кряжистого мужика он и не знает вовсе. К тому же тот якобы от страха заткнул за пояс топор. Может, он лесовик и есть. Алексей тронул цилиндр разрядника в кармане. При включении он давал кратковременный импульс в тысячу вольт. Лучше, чем ничего.

Машину-старый обшарпанный "москвич" — они нашли на поляне. Дверцы и багажник были распахнуты настежь, внутри и вокруг никого. Когда Сорокин хотел подойти, Егор схватил его за руку и горячо зашептал:

— Не подходи! Это брошенная машина! Тех, пропавших. Она уже тысячу лет здесь стоит. Проклятая она.

— Не похоже, что она тысячу лет здесь простояла, — возразил Сорокин, освобождая руку. — Двери открыты, а внутри мусора не видать. И стекла чистые.

Он подошел к машине и нажал на клаксон. Вскоре затрещали гнилые валежины, и на поляну вышло двое мужчин, одетые в плащи с капюшонами.

— Что балуешь? — спросил пожилой, правда, без особой враждебности. — Самое грибное место нашли, а ты нас отвлекаешь.

И именно в этот момент, ни секундой раньше, ни секундой позже Алексею стало плохо. Ноги сделались ватными, и лес вокруг поплыл. Сорокин без сил опустился на переднее сиденье автомобиля.

— Что с ним? — услышал он как сквозь пробки в ушах.

Грибники склонились над ним. Лица их плавали в мареве, все время деформируясь и касаясь Сорокина искаженными частями.

— Надышался, он не здешний, непривычный к нашему воздуху, — услышал он ответ Егора, на этот раз прозвучавший как из глубокого колодца. — А вы откуда сами будете?

— Мы из Саразани. Что с парнем то делать? Совсем с лица спал.

— Ничего не надо. Сам оклемается. Вы нам дорогу только укажите.

— Нет, такое дело нельзя пускать на самотек, — грибники переглянулись. — Его надо в больницу.

Егор еще что-то гундобил, но, не слушая возражений, их усадили в машину на заднее сидение. Рулил пожилой. Ехали довольно быстро. Машина немилосердно тряслась на ухабах. Сорокин прислонился виском к холодному стеклу, усердно отвлекая себя от мыслей, что неплохо было бы стошнить куда-нибудь. Его внимание активной жестикуляцией привлек Егор.

— Чего ты там руками машешь? — недовольно произнес Алексей едва ворочающимся языком.

Егор прошептал ему в самое ухо, при этом изрядно обогатив слюной ушную раковину:

— Грибники, а корзин у них нет.

Взгляд Сорокина уперся в лобовое стекло, вернее, висящий на нем знак техосмотра. Он был пятилетней давности.

— Остановите, мы выйдем, — попросили они с Егором в один голос.

— Мы еще не приехали, — возразил молодой "грибник", что сидел рядом с водителем.

— Мне уже лучше, — заявил Сорокин. — К тому же я не могу бросить свою машину.

— Никуда твоя машина не денется.

— Останови, тебе сказано! — завопил Егор и сделал попытку вцепиться в загривок водителя.

Тот злобно зыркнул на него и воткнул локоть деду в лицо. Тот только беззубым ртом чмокнул.

— Что вы делаете? — закричал Алексей, пытаясь остановить избиение.

— Заткнись, урод! Ты свое еще получишь! — молодой уронил спинку кресла ему на ноги, лишив возможности маневра, но Сорокин откинулся на заднее сиденье, и первыми ударами молодой его не достал.

В салоне вспыхнула драка. Молодой молотил Сорокина, пользуясь большей свободой действий. Да и помощнее он был Алексея, бил ловчее. У того уже нос был разбит и глаз заплыл. Сорокин вяло отмахивался, стараясь выволочь из кармана злосчастный разрядник. У прибора имелся специальный крюк для крепления на ремне. Этим крюком он и зацепился. Егор пытался оттащить пожилого от руля, но молодой успевал и тут. Бил наотмаш. Так что им обоим досталось.