— Вы все врете! Вы не звоните, потому что вас самих арестуют!

— Это тоже верно.

— Тогда я сама позвоню! Дайте мне телефон!

Телефон функционировал только у Сорокина, у остальных сели аккумуляторы, но он его не отдал.

— Хорошо, я попрошу у кого-нибудь! — решительно заявила Оксана, но из машины не вышла.

— Ну, и что же ты?

— Ага, я из машины выйду, а вы сразу уедете!

— Логично, — согласился Паша. — Кстати, это всех касается. Игрушки кончились. Дальше будет опасно. Кто хочет уйти, уходите сейчас.

Он оглянулся и столкнулся с тремя парами глаз.

Паша оглядел весь свой молчаливый табор, и слезы комком сжали горло.

— Ну, и что вы решили? — спросил он.

— Бросить нас хотел, — вякнул Айс. — А сам смыться.

И Паша был готов сам выкинуть из машины этого звереныша.

— Не слушайте этого долбохряща! — встряла Обанаева. — Он только о себе думает!

— Ну, хотя бы женщины могли остаться, — предпринял Паша последнюю попытку.

— Женщинам не страшно, — философски заметил Тафик. — Если абраги их найдут, то убивать не будут. Так, понасилуют немножко и отпустят.

Так как он пристроился ближе к Оксане, то лягнула его именно она. Но возмущение было на обоих женских лицах. Паша понял, что еще немного и все передерутся.

— Ладно, поехали, там разберемся, — сдался он.

"Может в Вывихино их удастся оставить", — решил он.

В это время санитары вернулись. Разочарованные или нет, видно не было из-за масок. "Скорая" стронулась с места, проехала мимо порта (и мимо Веничкиной "Волги") и резво набирая скорость, понеслась в сторону федеральной трассы М5.

— Ну, а я что говорил! — довольный воскликнул Сорокин.

— Трогай, чего стоишь! — поторопила Оксана.

Паша хотел возразить, что не извозчик, но не стал. У человека мать пропала. И он выехал со двора.

Едва это произошло, из-за угла показался прослезившийся Веничка. "Боже, как он писал!" — подумал он. — "Царствие ему небесное!"

Галка вытирала пол вперемежку со слезами. Процедура с полом происходила в пятый раз. Стоило Галке закончить, как заявлялась Инга и пинком отправляла ведро с водой обратно на пол. С самого приезда в диспансер в Пропащем лесу Инга переоделась в белый халат и не выпускала из рук гибкий хлыст. Теперь Галка с Донатом жили в самой диспансере, только в разных комнатах, словно чужие.

Хоть Донат пользовался гораздо большей свободой передвижения, ведь он по-прежнему занимал пост в мэрии, но ничего не предпринимал, чтобы облегчить ее участь. При встречах лишь прятал глаза. На лице угодливое выражение. В согбенной фигуре раболепие. Хоть он и числился кем-то в мэрии, это не помешало Инге при всех ударить его хлыстом по лицу, а он только утерся. Он выполнял все поручения этой стервы с подчеркнутым рвением. Однажды эта извращенная тварь заставила Доната заниматься с Галкой любовью при ней. Галке запомнилось сосредоточенное выражение на лице мужа и его усердие, напоминающее усердие пса, выполняющего команду хозяина. Инга смотрела на действо с видимым отвращением, все время приговаривая: "Какие вы все-таки грязные свиньи!" А потом ей все надоело, и она увела Доната, даже не дав ему закончить. Тот побежал за ней, путаясь в спущенных портках.

Место было нехорошее. Это была самая странная больница, в которой Галке когда-либо приходилось работать. Персонал носил никогда не снимаемые маски. Пациенты содержались в камерах, и всем им регулярно делали сильнодействующие и очень дорогие уколы. Так что все они все время находились под кайфом.

С момента, когда в больницу их привез Лазарь, Галка с Донатом сделались ее пленниками. Им запрещалось выходить даже на крыльцо, не говоря уже о прогулках в лесу. О побеге нечего было думать. Окна на решетках, круглосуточные посты санитаров не оставляли никаких шансов на удачный исход.

Горестные Галкины мысли прерывает появление возбужденной Инги.

— Срочно заканчивай! Чего расселась? — кричит она. — Сейчас хозяин приедет.

Она подталкивает Галку с ведром по коридору, а после того, как та запирает инвентарь в шкафу, гонит вниз по лестнице. На ходу Инга, будто оправляя на Галке короткий халат, запускает руку под него. Требовательный пальчик шныряет там и тут. На лице такое выражение, словно Галка должна умереть на месте от благодарности за доставленное удовольствие.

Донат уже внизу, но по обыкновению не смотрит на нее. Тут же два дюжих санитара в масках — эскорт "начальника". К крыльцу подкатывает красный "порш" в сопровождении реанимобиля. Из "порша" выходит Лазарь, из "скорой" санитары выводят женщину. Это Светлана Дивулина.

— Чего уставились? — рявкает Лазарь. — Всем работать! Больную в кабинет!

Инга торопливо выталкивает Галку и Доната на лестницу, закрывая за ними дверь. Потом ведет Светлану в личный кабинет Лазаря, расположенный в дальнем крыле.

— Где я? Помогите мне! Вы же женщина! — взмолилась пленница.

— Иди, иди! Женщина нашлась!

Дивулина видя, что ее никто не сопровождает из мужчин, пытается сопротивляться, но стоит ей замедлить ход, как Инга с силой толкает ее. Светлана запинается. Инга толкает еще, и женщина падает. Инга хватает ее за волосы, пригибает. Другой рукой, в который зажат стек, задирает ей платье, бьет наотмашь. Раз, другой, третий. Со рта капает слюна.

Появившийся Лазарь с трудом отпихивает ее. Потом тычками "помогает" ей встать и добраться до кабинета. В нем из мебели только стол и стул. Лазарь садится, дрожащая Светлана и Инга стоят.

— Ну что явится твой дружок тебе на выручку? Как ты считаешь? — издевательски интересуется он. — Люблю вас, людишек, за это. Дружба, дурацкое геройство-я вижу вас насквозь.

— А ты что себя за человека уже не считаешь? — спросил Сорокин.

Лазарь аж задохнулся от злобы.

— Да я здесь единственный человек! — кричит он. — Вы люди? Да вы жалкие попрошайки и трусы. Я делаю с вами все, что захочу. За гроши, а иногда и за бесплатно, за одно обещание грошей. Вы же скопище жадных уродов. Вас же всех лечить надо.

— Ничего, мы их вылечим, — зловеще обещает Инга.

— Этих уже нет, — успокоившись, произносит Лазарь, и от его слов Светлане делается плохо.

— Что вам от нас надо? — выкрикивает Светлана, она уже близка к истерике.

— От вас ничего, — удивляется Лазарь.

— А что вам тогда надо от Султанова?

— Мне надо, чтобы Султанов умер, — отвечает Лазарь. — Всего то и делов. Все было уже организовано: и хорошие деньги на его счета перевели, и женили, чтобы денежки не пропали в случае чего. Осталось только убить, а он дурачок возьми и исчезни. Порядочные люди так не поступают.

Разговор прервало появление санитара.

— Султанов приехал в деревню, — доложил он.

— Ну, вот и дождались, — довольно потер руки Лазарь.

Дом Егора Гвоздева, бывшего сорокинского проводника, указала первая же старушка, к которой обратился Султанов. Выглядела избенка непрезентабельно. Гнилой сруб, в соломенной крыше зияющие дыры. На стук никто не отозвался. "Сгинул старик", — решил Султанов. Однако, не вовремя. Велев попутчикам выгружаться, он зашел в сени, повернулся и обмер. Прижавшись к стене, с занесенным топором замер седой как лунь дед. Султанов не нашел ничего лучшего как спросить его имя.

— Гвоздев? — спросил он строго, дед признался, только просил не подходить, а то зарубит. — Что ж ты такой пугливый? Мы не сделаем тебе ничего плохого.

— Что вам надо?

— Проведешь нас в Пропащий лес?

— Я больше туда ни ногой, — помотал головой Егор.

— За ящик водки, — предложил Султанов.

— Даже за цистерну.

— Ну, в таком случае пойдешь под суд за убийство, — безапеляционно заявил Султанов. — Готовься к тому, что если ты представляешь интерес для извращенцев, то в тюрьме тебя отночуют в первые же двадцать четыре часа.