Не будем откладывать. А то вдруг помешают?..

Платон пошарил в карманах и вытащил небольшой перочинный ножик. Провел острием

по груди парня, нарисовал небольшую пентаграмму, вырезал магические символы.

Дождавшись, когда из надрезов выступит кровь, положил посередине фигуры

небольшой плоский камешек. Стал делать пассы руками, бормотать заклинания.

Голос, сначала тихий и невнятный, постепенно окреп, приобрел повелевающие нотки.

Возвысился и загремел подобно горному обвалу, взлетел вверх, к мертвому небу.

Глаза колдуна полыхнули багровым. Узловатые пальцы засветились, с ногтей

брызнули шипящие алые искры. Упали на кожу парня, превратились в маленьких

червей и вонзились в грудь.

Домовой вжался в крышу и задрожал от страха. Елистрат ощущал колдовство, видел,

что творил колдун. Мистик деловито и буднично проводил один из забытых

вампирских ритуалов. Цель понятна — поглотить силу парня, а результат… Сашка

умрет, если не оборвать колдовство. Но как? Маленький Дух не способен навредить

человеку, тем более чародею. Домовой заскрипел зубами от бессилия. Тихо отполз в

сторону, вновь юркнул в вентиляционную шахту. Надо найти помощь, призвать хоть

кого-нибудь!..

ГЛАВА 8

Теплый ветер ласково овевал лицо, прижимался к щеке нежной женской ладошкой и

перебирал волосы. В веки тыкались стебельки травы, щекотали и кололи кожу. Пахло

нагретым солнцем разнотравьем. Горьковато-сладкий густой дух входил в легкие,

наполнял грудь силой и радостью. Ветер доносил звуки: тихий шелест, веселое

щебетание птиц и басовитое жужжание шмелей.

Я открыл глаза и улыбнулся. Надо мной глубокое синее небо, огромные кучевые

облака. Плотные и объемные, будто срисованные с картинки из детской книжки. Они

неспешно плыли в неведомые дали, словно океанские лайнеры или огромные острова.

Лучи солнца сверкали в пушистых вершинах, играли тенями. Я присмотрелся

внимательнее и вновь улыбнулся. Среди белых, голубых и розовых взбитых сливок

мелькали темные точки, что-то блестело. Люди… крылатые люди… Одетые в

белоснежные тоги, с огромными крыльями за спиной и золотистыми обручами на

головах. Улыбчивые и беззаботные, счастливые. Меня заметили, окликнули и

поприветствовали. Я поднял руку и помахал в ответ.

Вставать не хотелось. Я бы и целую вечность пролежал вот так, греясь на солнышке

и слушая шелест травы. Но какое-то чувство… или нет, зыбкое ощущение

неправильности происходящего призывало подняться и уйти. Куда?.. Какая разница?

А вдруг выйду к какому-нибудь ручью или речке? Тогда можно посмотреть на игру

солнца в воде, помочить ноги и поиграть с маленькими рыбками…

Я сел и помотал головой, отряхнул с волос налипшие травинки. Не спеша поднялся,

с удовольствием потянулся, зевнул.

Предо мной расстилалась бесконечная зеленая равнина, усыпанная яркими желтыми

точками. «Одуванчики! — с удивлением и радостью осознал я. — Целое поле

одуванчиков!» Зелено-желтое полотно уходило далеко-далеко, тонуло и растворялось

в голубоватой дымке, соединялось с небом на горизонте. Жаркое солнце застыло в

зените, сверкало, заливало землю золотистыми лучами. Над пушистыми головками

цветов кружились толстые полосатые шмели, собирали пыльцу.

Я шел по идеально ровной земле, без устали продвигался вперед, к горизонту. И

никак не мог поймать ту грань, за которой что-то изменится. Да мне и не

хотелось. В душе парным молоком плескалось счастье, мышцы звенели от силы и

свежести.

«Так значит вот как выглядит Рай!» — думал я.

Время остановило свой бег. Здесь его никогда и не существовало. Время — нечто

земное, темное, безысходное. Оно несет с собой перемены, старость, смерть. А

здесь даже те травинки, что срывал, сразу же вырастали. Примятые ногами

одуванчики поднимали головки. А солнце… солнце вечно стояло в зените, не желая

отмеривать проходящие часы, дни и годы.

Я не помнил сколько бродил по равнине. Когда вокруг тебя ничего не меняется, то

зачем волноваться? В голове ни мыслишки, в душе — радость, радость, радость… И

какая разница какой сейчас год, месяц, день?

Но меня еще тревожило ощущение неправильности. Иногда затихало совсем, иногда

вспыхивало с новой силой. Порой я вспоминал о речке… Да, я хотел речку или

ручеек. Обязательно прозрачную и холодную, с высокими камышами у берегов и

серебристыми рыбками в глубине. Но вокруг поле одуванчиков и ничего более. Я

хотел спросить о реке у крылатых людей. Но жители облаков не желали спускаться,

смеялись и показывали на меня пальцами — вот чудак! А потом и вовсе перестали

замечать.

Образ реки занял помыслы. Я представлял ледяную прохладу, струи воды, омывающие

тело. В ушах эхом отдавалось журчание, ноздри дергались в надежде уловить запах

тины, воды… И тогда я искал. Через время забывал, отдавался покою и

умиротворению, растворялся в счастье. Но мысль не давала покоя. Раз за разом

возвращалась, тревожила сильнее.

Постепенно зародилось новое чувство, чуждое и непонятное в солнечной стране.

Раздражение… В такие моменты малой частью разума я понимал, что равнина с

одуванчиками — не настоящая. Что где-то там, за горизонтом, есть другие миры,

иные места, куда еще не ступала моя нога. Я страстно желал найти, посетить,

увидеть. Вслед за образом реки пришел другой, не менее интересный. В ушах

прошелестело: «Холмы… Что там за холмом? Быть может речка?» Я вспомнил, что

кроме равнины есть что-то иное. Перед глазами пронеслась череда цветных образов

и наполненных смыслом слов: горы, овраги, долины, холмы, реки, озера… моря!..

Остановившись, я оглянулся, по-новому посмотрел вокруг. Поле с одуванчиками,

глубокое синее небо с белоснежными облаками… Ну и что?.. Скучно, пресно,

одинаково… Яркий и радостный мир померк в глазах. Все стало сереньким,

бесцветным.

Полосатые толстые шмели кружились у лица, утешительно гудели. Призывали забыть и

отрешиться, вновь окунуться в счастье беззаботного бытия. Но я не мог… Я помнил

и знал!.. Родился первый недоуменный вопрос: Кто я?.. За ним пришел второй,

такой же гложущий: Где нахожусь?

Разум закоротило. Я застыл не в силах вдохнуть и пошевелится. Искал ответы и не

находил. Мысли блуждали по кругу, словно змеи, кусающие собственные хвосты. Я

огляделся вокруг, пошарил глазами. Быть может, ответ кроется где-то рядом?.. И

точно! Взгляд наткнулся на что-то блестящее в траве. Я вскрикнул от восторга,

упал на колени и схватил вещицу. Ладонь ожгло холодом, кожа сразу же занемела.

Ощущения смутно знакомые, удивительно близкие, словно испытывал их когда-то

давно, в прошлой жизни.

Затаив дыхание, я крепче сжал вещицу в кулаке — твердая и холодная, крепкая, –

раскрыл ладонь. Впился глазами в фигурку из прозрачного материала. Лед, стекло,

хрусталь… — всплыли полузабытые понятия. Промелькнули и стерлись под напором

других мыслей.

Фигурка изображала странного зверя: верхняя половина — туловище козла, голова

украшенная загнутыми рогами, вскинутые в боевом запале копыта; нижняя — плавные

извивы гибкого змеиного тела. Я попытался вспомнить. Нечто зыбкое бултыхалось на

грани сознания, виляло хвостиком, манило… Губы сами собой сложились в нужное

положение, дернулся непослушный язык, а горло исторгло звук. Медленно, по слогам

прозвучало слово:

— Ко-зе-рог!..

Мозг раздулся под потоком образов, звуков и запахов, слов, понятий. Вихрь эмоций

всколыхнул душу. С удивлением и страхом я посмотрел на фигурку. Взвился горячий

пар, зашипело. Вещица таяла прямо на глазах, растворялась и превращалась в воду.

Через секунду в ладони осталась лишь прозрачная лужица. Поверхность сверкала в