и дома менялись со временем. Деревянные избы и землянки уступили место добротным

каменным постройкам. А те в свою очередь многоэтажным скворечникам из стекла и

бетона. Иногда гремели войны, лилась кровь, умирали люди. Но домовой перестал

горевать и кручинится, заматерел. Лишь огорчался, когда сызнова приходилось

бродяжничать.

Жизнь стремительно менялась. Пропали привычные глазу витязи в тяжелых доспехах,

исчезли волхвы, скоморохи и знахари. На смену пришли попы в длинных рясах и с

крестами в руках, за ними солдаты с ружьями, врачи, ученые. Люди постепенно

забывали о Духах-помощниках, родных богах. Домовой не горевал, он просто привык.

Нет ничего вечного, нет незыблемого… Старик просто хотел прожить подольше.

Существование, какое бы ни было, хотелось продлить подольше. И в этом помогала

приобретенная осторожность.

Но жизнь в очередной раз изменилась. Домовой позволил себе полюбить этот

железобетонный скворечник. Елистрат устал прятаться от людей, хранить молчание.

Вадим, ученик волхва, оказался первым человеком на глаза которому Дух рискнул

показаться. Сашка — второй. И все ничего, но наладившаяся жизнь сызнова рухнула

в пропасть.

Домовой боялся. За себя и за несчастного глупца, коего пришлось выручать из

плена. Александр не осознавал и доли той опасности, что нависла над городищем.

Проклятие, навьи твари… Каждую минуту домовой ожидал смерти от когтей демона или

черного колдовства. Но Сашка оказался не лыком шит. Поразительно легко

разобрался с падальщиками, обошел другие опасности. В душе домового вспыхнула

слабенькая надежда — а вдруг обойдется?.. Не обошлось.

У входа в подъезд родного дома парень неожиданно вздрогнул и начал оседать на

землю. Глаза закатились, изо рта пошла желтоватая пена пополам с кровью.

Железные мячики, которыми так ловко управлял Сашка, посыпались на асфальт.

Домовой почувствовал колдовство. Зачаровали! — понял Елистрат. В последний

момент успел спрыгнуть с плеча и метнулся в сторону, чтобы тяжелое тело не

раздавило в лепешку.

Парень упал на спину, перекатился. Домовой подбежал, ударил коготками по щеке,

дернул за ухо. Но Сашка не реагировал, невидяще водил глазами, приглушенно

стонал.

— Ловушка! Вставай быстрее!.. — закричал Елистрат и нервно огляделся по сторонам

— неизвестный чаровник близко, сейчас придет забирать добычу.

Был бы домовой побольше и посильнее, то схватил парня и унес прочь. Елистрат

дернул в отчаянии бороду, принялся приводить Сашку в чувство. Щипал, дергал за

уши и нос, кричал и верещал. Но без толку, парень забылся беспробудным сном.

Послышались звуки шагов. Из тьмы подъезда показался худой черноглазый мужчина.

Остановился и настороженно огляделся. Одет в потертый костюм старого покроя, на

ногах — стоптанные разбитые туфли. Вполне интеллигентная внешность. Но

впечатление портила тонкая шея увешанная связками разнообразных амулетов.

Карманы пиджака надулись от колдовской мелочевки: пузырьков с настоями, веточек

и камней. В левой руке незнакомец держал грубую толстую трость, пальцы правой

изогнулись в замысловатой фигуре.

Платон Варламович Мельников ощупал взглядом каждую пядь двора. От суетливых глаз

не укрылась ни одна мелочь: трупы горожан, несколько низших демонов-падальщиков,

что трусливо спрятались за дальними деревьями, бесплотные теневые сущности на

крышах соседних зданий… А вот серый меховой комок колдун не заметил. Елистрат

вовремя юркнул в тень у стены дома, забрался в вентиляционное отверстие и

принялся наблюдать.

Взгляд мистика упал на Александра. Колдун широко ухмыльнулся, удовлетворенно

цокнул языком и неспешно подошел ближе.

— И от бабушки ушел, и от дедушки… — хихикнул Платон. Схватил парня за волосы и

всмотрелся в лицо. — А от меня не уйдешь!

Александр тихо застонал. Глаза невидяще вращались в орбитах, челюсть отвисла.

Изо рта капала слюна и кровь. Колдун отпустил волосы, брезгливо отер ладонь о

полу пиджака. А затем нагнулся и схватил парня за шиворот. Без видимых усилий

приподнял и потащил в темноту подъезда.

— Пойдемте, молодой человек! — ласково приговаривал мистик. — Хватит, набегался.

Я тебя полжизни ждал, силушку копил… Пойдем! Мне всего-то и надо — крови твоей

немного. Будет не больно — как комарик укусит, обещаю. А потом просто заснешь…

хе-хе… навсегда.

В темном окошке подвала гневно блеснули маленькие глаза. Домовой сжал кулачки и

скривился от отвращения. Колдун показался уродливым пауком, что поймал в сети

беззаботную муху. Спеленал крепкими нитями, теперь тащил в логово, чтобы

насытится. Мистик унес парня в темноту подъезда. Слышалось хриплое дыхание,

возня и мягкие удары — колдун поднимался по лестнице, волочил безвольное тело

Александра.

Елистрат заметался по подвалу. Что делать?.. Как поступить? Спасти парня не в

его силах… И страшно. Несмотря на неказистую внешность, колдун внушал ужас.

Домовой остановился, скрипнул зубами. В маленькой душе постепенно разгоралось

непривычное жаркое пламя. И впервые за многие сотни лет Дух подчинился глупому

чувству. Воинственно закинул длинную бороду на плечо, юркнул в маленькую дыру на

потолке подвала.

Эпоха средневековья с ее феодальными замками, тайными подземельями и катакомбами

давно канула в Лету. Но в каждом современном доме существуют целые лабиринты

ходов, пыльных туннелей и вентиляционных шахт — рай для домового. И Елистрат

знал их как свои пять пальцев. Маленькие волосатые лапки месили пыль, мимо

проносились ответвления, повороты, пластиковые и металлические решетки. Темнота

кромешная, но домовому и не нужно видеть. Он знал куда идти и где сворачивать.

На одной из развилок Дух остановился и прислушался. Где-то за толстой бетонной

стеной раздавался громкий кашель, невнятное бормотание. Кто-то из жильцов

метался в агонии, горячечном бреду. Нет, не то… Еще несколько длинных тоннелей,

шахт и поворотов. Чуткие уши домового различили гулкие шаги, ругань и мягкие

шлепки. Да, это колдун. Но куда же его несет нелегкая?.. Уже седьмой этаж!

И тут до Елистрата дошло — крыша! Мистик не мог запереться в одной из квартир –

слишком тесно. А вот на крыше достаточно места для ритуалов. Домовой решительно

скользнул в вертикальную шахту и побежал со всех ног. В лицо подуло прохладой,

бороду и нечесаные волосы взъерошил холодный сырой сквозняк. Дух выскочил из

трубы, молнией метнулся под прикрытие тени, что отбрасывал парапет крыши и

затаился.

Елистрат не знал, почему поступил так. В душе боролись две силы. Одна призывала

уйти на Тропу и перебраться в другое городище. Вторая хранила упрямое молчание и

просто вела за собой. Дух затих и постарался стать незаметным, слился с

темнотой. Тотчас услышал знакомые шаркающие шаги, надсадный хрип. Дернулась

железная крышка люка, с грохотом отворилась. Из дыры показалось худощавое лицо

колдуна, козлиная борода.

Мистик вылез на крышу, развернулся и запустил руку в темный проем. Слегка

поднатужился и выудил обмякшее тело Александра. Небрежно схватил за запястье и

оттащил немного в сторону.

Парень выглядел неважно. Домовой разглядел бледное лицо и черные круги под

глазами. Одежда в следах побелки, грязи. На ногах и руках мелкие царапины,

кровоподтеки. Колдун не церемонился, когда тащил по лестнице. И сейчас… Мистик с

удивительной для человека его сложения силой схватил Александра, встряхнул как

тряпичную куклу. Перевернул на спину и рванул рубашку. Ткань затрещала по швам,

разлезлась. Обнажилась бледная кожа, мускулистая грудь и выпирающие ребра.

— Ну что, молодой человек? — пробормотал Платон и потер ладони в предвкушении. –