— Ладно, ничего не попишешь, — вздохнул проводивший допрос капитан Горошко, приказал конвойным «убрать эту падаль» и заспешил с докладом к начальнику отдела…
Согласно показаниям Домкина, пленницы содержались в огромном подвальном помещении загородного казино «Джокер». Ввиду большого числа заложниц (свыше восьмидесяти человек) штурм подготовили самым тщательным образом. В нем участвовало подразделение «Омега» в полном составе и большое число опытнейших оперативников. Непосредственное руководство осуществлял лично полковник Рябов. В результате штурмующие без каких-либо потерь со своей стороны поголовно ликвидировали охрану, освободили девушек и, главное, взяли живым хозяина казино, некоего Марата Мурашева, так же, как и Домкин, бывшего одним из руководителей среднего звена. Сей господин не отличался твердостью духа. На первом же допросе в режиме «Б»…[22] (использовать психотропку врачи категорически запретили. Мурашев страдал каким-то редким заболеванием головного мозга и, по заверению наших эскулапов, скопытился бы на первой же минуте. — Д.К.)… он, едва завидев оборудование для развязывания языков, повалился в ноги Рябову и, по-бабьи причитая, начал взахлеб «колоться». От него стало известно — девушек намеревались использовать в качестве «шахидок» в заполненных верующими православных храмах.
Почему непременно «февральских пятнадцатилеток», Мурашов тоже не знал.
Ближайшие массовые теракты были намечены на 20 и 21 сентября (Рождество Пресвятой Богородицы), а также на 26 и 27 сентября (Праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня). С этой целью несчастных усиленно пичкали наркотиками, и большинство из них уже мало походило на людей. Кроме того, Мурашев подтвердил — во главе «Эпохи Гора» стоит кто-то из высшего руководства Конторы. Кто конкретно, он не знал, зато выдал посредника — Виктора Владимировича Головко (в прошлом офицера КГБ, а ныне — коммерсанта), через которого осуществлял связь со своим чиновным боссом. Рябов довольно потер руки, но… взять посредника не удалось. Спешно выехавшая по указанному адресу опергруппа обнаружила господина Головко повешенным над унитазом в роскошном туалете его загородной виллы. А самого Мурашева на следующее утро обнаружили мертвым, без признаков насилия, на полу камеры одиночки. В ту же ночь при странных обстоятельствах одновременно скончались все прочие арестованные нами руководители среднего звена. Стало ясно: «Большой Босс» спешно устраняет тех, кто способен дать хотя бы косвенный выход на него родимого.
Однако мерзавец просчитался.
Пока проводимая Рябовым шумная «зачистка» выполняла функцию своеобразной дымовой завесы, генерал Нелюбин тихо, незаметно «взял» своих перевербованных агентов и вычислил двух оборотней из подразделения «Ч». Их исчезновение надежно залегендировали, и «босс» не заподозрил подвоха. А тем временем предатели, будучи порознь и неоднократно допрошены лучшими специалистами в данной области, дали-таки необходимую ниточку, и Борис Иванович (уж не знаю, как! — Д.К.) вышел по ней прямиком к главному вражине…
— Вероятность девяносто девять процентов из ста. Можно в принципе брать, но… слишком влиятельная фигура, — со вздохом сказал он мне. — На одних косвенных здесь не прокатишь. Нужны прямые улики. Наипрямейшие!!! Проще говоря, зверюгу необходимо раздразнить, выманить из норы и мочить, когда он прыгнет! Вот то, особое задание для вас, о котором я упоминал еще неделю назад.
— А чем прикажете заниматься — дразнением, выманиванием или… — тут я многозначительно усмехнулся.
— ИЛИ, — без тени улыбки подтвердил генерал. — Вы у нас на редкость яркая, колоритная фигура. Без преувеличения, легенда [23] . Поэтому «зверь» поверит — именно вы сели ему на хвост и представляете наибольшую опасность в данный момент. Поверит, естественно, не сразу, а после того, как мы подбросим ему ряд фактиков, вещдоков и некоторую информацию. И тогда он прыгнет… на вас… Но мы будем рядом и постараемся обезвредить тварь до того, как она вас загрызет!
— Можете особо не спешить, — проворчал я, — загрызет… не загрызет… Это мы еще посмотрим, кто кого…
«Раздражение и выманивание» продолжалось двое суток. Как именно осуществлялся этот процесс, мне не докладывали. Но по предыдущим делам я знал: Нелюбин — непревзойденный мастер по самым что ни на есть хитроумным комбинациям, провокациям и манипуляциям людьми. А потому не сомневался — «зверь» стопроцентно доведен до кондиции. Одно непонятно — почему не прыгает? Или уже окочурился со страха?!
Я полез в карман за сигаретами и… вздрогнул от неожиданности. Рядом с машиной словно из-под земли выросли четверо крепких мужиков в штатском с пустыми рыбьими глазами. Под пиджаком у каждого выпирала кобура с пистолетом.
— Вылезай, руки на капот, ноги широко раздвинь, — тусклым голосом приказал ближайший из них с круглым, как бильярдный шар, бритым черепом.
«Оружие носят не слишком грамотно. На „профи“ не похожи. И морды незнакомые. В Конторе я их точно не встречал. А меня знают лишь по описанию внешности. Иначе бы встали по-другому и сразу взяли бы на прицел», — мысленно отметил я и громогласно возмутился:
— А в чем, собственно, дело?! По какому праву вы так себя ведете?! И вообще, вы меня с кем-то спутали!
Шароголовый сверился с фотографией… (Ага! Значит, по описанию! — Д.К.)… и процедил сквозь зубы:
— Не перепутали. Ты-то нам и нужен. Сам вылезешь или помочь?
— Помоги, салажонок, — вызывающе ухмыльнулся я. — Если пупок не развяжется!
— С-с-сука, — с ненавистью прошипел он, побагровел от злобы и благодаря ей допустил грубую, непростительную ошибку — сунул лапищу в приоткрытое окно и ухватил меня за горло. Именно этого я и добивался.
— К-р-рак! Ау-а-а-а-а-а!!! — треск сломанной кисти слился с диким болезненным воплем.
С силой толкнув покалеченного амбала на сзади стоящего товарища, я резко распахнул дверцу (одновременно сбив с ног третьего), боком вывалился на лиственный ковер, в падении достал четвертого ногой в кишечник (мужик с воем согнулся в дугу[24]) и со спины выпрыгнул в стойку. «Редкостные лохи. Нашли, блин, кого за мной прислать!» — с некоторой обидой подумал я, обрушивая кулак на челюсть «сзади стоящего», который успел подняться на ноги и судорожно лапал кобуру. «Сбитый дверью» попытался ухватить меня за щиколотки, но не сумел.
— Смирно, придурок! Руки по швам! — приказал я, наведя на него «ПСС». «Придурок» беспрекословно повиновался, получил носком ботинка в ухо и отрубился. Сжалившись над продолжавшими орать «шароголовым» и «четвертым», я отключил их двумя короткими ударами, поправил галстук, осмотрелся по сторонам, ничего подозрительного не обнаружил и недоуменно пожал плечами: «И это называется „Прыжок зверя“?! Ну, прямо курам на смех! Прислали каких-то четырех обормотов. Неужели Нелюбин?..»
— Браво, Корсаков, это действительно ты! — прервал мои мысли ржавый голос из кустов. — Проверка прошла успешно. А теперь шутки в сторону. Брось оружие на землю и раскорячься у капота, как тебе изначально сказали.
— Да пошел ты, — огрызнулся я. — Раскомандовались тут всякие…
Фьють, фьють — свистнули над макушкой две пули.
— Маленькое предупреждение, — пояснил тот же голос. — Следующая будет точно в башку. Не веришь?
— П-ф-ф… п-ф-ф… п-ф-ф… п-ф-ф, — ответил я из «ПСС», рыбкой нырнул в заранее облюбованный овражек, вынул из кармана ребристое яичко и навесом бросил в то место, где, судя по всему, затаился обладатель ржавого голоса.
— Бу-бу-ух! — хищно рвануло «эфэшка».[25] В воздух на мгновение поднялись комья земли, обломки кустов и кровавые ошметки человеческого тела.
«Прощай, разговорчивый ты наш!» — мысленно усмехнулся я, выскользнул из оврага и бросился наутек, качая на бегу «маятник».
