Во-вторых, по возвращении в казарму я экстренно собрал группу в спортзале и довел до ребят информацию:

1. О чрезвычайной опасности задания.

2. О поголовной гибели группы Ящера.

3. О необязательности участия в операции.

– Если кто чувствует себя… гхе… гм… неготовым… то пусть лучше сразу откажется. Иначе и сам пропадет, и товарищей подведет! – сказал я в завершение.

Группа дружно нахмурилась, засопела носами.

– Обижаешь, командир! – выразил общее мнение Воробей. – Мы тебе не чмыри какие-нибудь от задания отказываться! Опасное не опасное… какая разница? Мы же давно мертвы!

– Другого ответа не ожидал, – скупо улыбнулся я и, пожелав всем «Спокойной ночи!», отправился отдыхать в свой номер…

И, наконец, в-третьих – куратор (как обещал) провел усиленный мозговой штурм и по завершении оного вызвал меня к себе. На сей раз мы общались в кабинете номер четыре – просторном, светлом, уютно обставленном. С электрическим самоваром, баром, холодильником, мягкой мебелью и двумя телеокнами, демонстрирующими заснеженный горный лес. Дядя Миша устало сгорбился за столом перед включенным компьютером. На экране монитора застыло цветное изображение мужчины лет сорока: среднего роста, мощного, кряжистого, с округлым добродушным лицом, но с колючими, злыми глазами. На столе неподалеку от компьютера громоздились исписанные и изрисованные схемами листы бумаги. (Очевидно, черновики.) Чистовики аккуратной стопочкой лежали отдельно. К моему появлению как раз закипел самовар, и дядя Миша для начала угостил меня зеленым чаем. Себе он тоже налил полчашки, отхлебнул глоток и, поморщившись, указал на изображение:

– Вадим Кузнецов, собственной персоной. Фото сделано полтора месяца назад… Дмитрий… то есть Феникс… Большая личная просьба… Если получится – пристрелите этого… это… – тут он умолк, кусая пухлые губы.

– Обязательно пристрелю! – твердо пообещал я. – При первой же возможности!

– И обязательно издалека! – вдруг встрепенулся куратор. – Ближе пяти метров не подходите, иначе вам конец. Я ведь сам… – дядя Миша вновь осекся и машинально раздавил в ладони чашку с кипятком, но даже не поморщился. И, как ни странно, не порезался (!).

«Пять метров слишком близко, – подумал я. – Стрелять в таких надо не менее чем с сорока из «Вала», а лучше из гранатомета!»

– Теперь об обороне… – совладав эмоциями, дядя Миша пододвинул ко мне чистовики. – Здесь разные варианты: оборона загородной усадьбы, система охраны во время поездок в город, когда «Н» находится в Н-ске в рабочем кабинете… когда встречается с журналистами и так далее. Ознакомьтесь, пожалуйста.

– А где погибла группа Ящера? – не притронувшись к листам, спросил я.

– На подступах к загородной резиденции «Н».

– Значит, и мы туда пойдем. Прочие варианты изучать необязательно.

– ??!

– Дурацкое предложение, да? – криво усмехнулся я.

– Именно! – нахмурился куратор. – На редкость… кхе… кгм… непрофессиональное!

– Вот и Кузнецов считает точно так же! – искренне обрадовался я. – Он ведь… вроде как вы… со знаком минус… Значит, по его мнению, профессионалы больше в дом не сунутся. Учитывая печальную участь первой группы, они станут обмозговывать другие варианты нападения. На них-то он и сконцентрирует все свое внимание! А про загородный особняк не то чтобы забудет, но… будет считать его целью третьестепенной. Бдительность на том направлении ослабнет. Соответственно – наши шансы увеличатся!

Дядя Миша надолго задумался. Я же тем временем неспеша допил чай, вынул сигарету и вдоволь налюбовался на горный лес…

– Пожалуй, вы правы… – спустя минут десять выдал куратор. – Но учтите – бдительность хоть и ослабнет, но не намного. Кузнецов очень педантичен и даже третьестепенные объекты не оставляет без внимания. Поэтому ваши шансы по-прежнему невелики!

– Это если работать по классическим, суперпрофессиональным схемам, – не согласился я.

– А как же иначе? – удивился дядя Миша.

– По дурацкой, неожиданной, непредсказуемой, – мило улыбнулся я.

– Н-да уж… – покачал головой мой непосредственный начальник. – Час от часу не легче! И что же, позвольте узнать, вы предлагаете?

– Пока ничего, – развел руками я. – Нет исходного материала. Чтобы придумать такую схему, мне нужно досконально ознакомиться с системой обороны объекта. И, главное, с вашими предложениями по проникновению на него.

– А потом сделать все наоборот! – хмуро уточнил куратор.

– Точно! – подтвердил я. – Не забывайте, он – ваша копия (скурвившаяся, к сожалению). А следовательно…

– Понятно, – перебил дядя Миша. – План обороны особняка возьмите прямо сейчас, – он протянул мне один из листов. – Изучи́те вместе с группой. За предложениями зайдете через несколько часов. Я вызову вас по прибору. И… Бог вам в помощь!..

Моя работа по «выворачиванию наизнанку» предложений куратора затянулась надолго. Двое суток напролет я почти не спал, не выходил из своего номера, глотал лошадиные дозы кофе с настойкой лимонника, дымил как паровоз и безуспешно пытался изобрести «дурацкий, неожиданный, непредсказуемый», но вместе с тем эффективный план ликвидации мерзавца «Н» в его собственной усадьбе. Ничего путного у меня не выходило. Загородная резиденция «Н» на Гривенском шоссе больше напоминала небольшую неприступную крепость. Теперь, ознакомившись с системой ее обороны, я отчетливо понимал – у группы Ящера не было ни единого шанса уцелеть! Даже в том случае, если бы они имели на руках такой же план, как у меня сейчас. Саму систему описывать слишком долго, но вы уж поверьте мне на слово – она являлась верхом совершенства. Все досконально продумано, десять раз подстраховано, учтен любой вариант поведения нападающих… Ох, не в добрый час взялся дядя Миша обучать Кузнецова! Вырастил чудовище на наши головы!..

К исходу вторых суток лимонник практически перестал действовать, а ваш покорный слуга (осунувшийся, измученный, голодный) впал в глубокую депрессию. «Дегенерат! Придурок!!! Самонадеянный осел!!! – уставившись в псевдоокно воспаленными глазами, костерил я себя. – Распустил перья перед дядей Мишей, наобещал с три короба и… обсерился как последнее чмо!!! Как мне смотреть в глаза куратору после ТАКОГО?!! КАК выполнить задание?!. Вести людей на заведомую и (главное) бессмысленную смерть нельзя. Совесть не позволит, и Бог не простит!.. Отправиться туда одному (благовидный предлог можно отыскать) и собственной кровью смыть позор?!. Да, только это и остается, поскольку…»

Мои пессимистические размышления прервал деликатный стук в дверь.

– Открыто! – сипло каркнул я.

На пороге возник Воробей с большим подносом, заставленным разнообразной снедью. Дымящийся борщ со сметаной и с плавающими в нем кусками вареного мяса… Четыре шампура с шашлыками… Холодец, пирожки с начинкой и запотевший кувшин с апельсиновым соком на запивку… (На базе, по особому разрешению здешнего священника, мы не соблюдали постов. – Д.К.)

– Какого хрена?! Видишь, человек занят!!! – окрысился я.

– Поешь, командир, – невозмутимо предложил бывший мент. – В столовой сказали – ты сорок семь часов пробавляешься кофе да бутербродами. Так загнуться недолго. Поешь и поспи немного. Глядишь, голова лучше заработает…

Прежде чем я успел возразить, он поставил поднос на стол и безмолвно удалился.

– Некогда тут жрать, доброхот ты недоделанный! – сварливо проворчал я, собрался вернуться к мысленному самобичеванию, но… втянув ноздрями вкуснейшие ароматы, внезапно ощутил зверский голод и с урчанием набросился на еду. Потом, набив брюхо до отказа, вызвал по селектору официантку из столовой. Дождался, пока она унесет грязную посуду, прилег на диван. (Всего на минутку! Пищу слегка утрясти!) И… неожиданно отрубился.

Приснилась мне Чечня, а точнее Ханкала (в то время аэропорт и военная база одновременно) в первых числах августа две тысяча второго года. Пыль, жара, духота, вонь выхлопных газов, звуки отдаленной перестрелки и громоподобный рев командующего ОГВС[44], обращенный к понурым, синюшно-бледным начальникам военной контрразведки и местного УФСБ: