Из всей плеяды сорокалетних выдержали испытание нулевыми, пожалуй, трое: Александр Проханов, Владимир Маканин и Владимир Личутин. В конце концов, и "Андерграунд…" маканинский, лучшая его программная вещь, был написан уже в нулевые годы. И "Надпись" прохановская. Да и "Асан" – этот маканинский выстроенный миф о войне в отнюдь не мифической Чечне, не случайно наделал столько шума. Искренне жалею, что так и не прозвучала личутинская "Миледи Ротман". Личутина как-то осознанно упорно вываливают из литературного гнезда, что удивительно, как справа, так и слева. Такой одинокий тоскующий странник. И дело не во взглядах писателя. Больно уж не ко времени его яркое словесное живописание, переплетённое с глубиною исследуемых тем. Хорошо, что у него нрав веселый – не унывает. Иной бы на его месте из-за чувства недоданности давно бы писать перестал. Или по-русски запил...
За нулевые годы не стало в литературе ни левых, ни правых, ни почвенников, ни западников. По сути, исчезли все литературные группировки. Это признаёт даже Наталья Иванова: мол, пока мы воевали друг с другом, пришли коммерсанты от литературы и всех смели метлой в уходящее время. Издатели уже сами зорко присматривают, кто из писателей годится к успешной распродаже, а кто нет; при этом взгляды писателя, его направленность, как правило, издателей не интересуют. Что нацбол Эдуард Лимонов, что либерал Владимир Маканин, что "динозавр" Александр Проханов, что пулемётчик слова Дмитрий Быков – всё едино, лишь бы сметалось с прилавка. Печально, но не интересует издателей и талант писателя; если книга идёт, годится и Робски, и Минаев, и Багиров. Когда культурной политики у правительства нет, когда влияние культурной элиты на общество тоже почти нулевое, а все толстые журналы влачат нищенское существование, крупные коммерческие издатели сами определяют культурную политику страны. Куда же они приведут нас?
Когда-то Сталин навязывал в тридцатые годы для чтения детям Пушкина и Некрасова, Толстого и Чехова, и росли целые поколения, воспитанные на русской классике. Может, поэтому и войну выиграли? Сейчас дети читают Гарри Поттера и комиксы, так что в будущем не ждите от них подвигов. Они рассмеются вам в лицо.
Читают сегодня лишь те, кто не может жить без чтения. В конце концов, даже забыв о духовности и идеалах, это – высшая тренировка ума, аналитического и образного мышления. И что же читают наши нынешние рыцари книги?
Всё-таки отошли на второй и третий план скучнейшие постмодернисты, не интересные даже самим себе. Не случайно, наиболее одарённые из них (к примеру, в поэзии Тимур Кибиров, в чём-то и Сергей Гандлевский, а в прозе Владимир Сорокин и даже Виктор Ерофеев) покинули надоевшее им пространство постмодернизма, уйдя или в социальную сатиру, или в историзм, в новые формы неоклассицизма. По сути, все они возвращаются на поле традиционализма, русского реализма, обогащённые опытом своих удачных или неудачных экспериментов. К примеру, сорокинские "День опричника" и "Сахарный Кремль", или же ерофеевский "Хороший Сталин" находят себе совершенно новых читателей. Пусть и не всё у них приемлемо, но направленность развития писателя явно от зла поворачивается к добру. Мне жаль, что Виктор Пелевин не нашёл в себе силы для нового рывка и пошёл по пути самопародии, сжигая своего Рафаэля ("Во имя нашего завтра сожжём Рафаэля…") в топке разрушительной иронии. Его "Т" – это провал года, лучше бы и не печатал.
Итоги ушедшего 2009 года я нахожу вполне удачными, но именно в рамках целого критического отношения к нулевым. Назову несколько наиболее интересных книжек.
Будучи членом жюри премии "Большая книга" я поставил высший балл Александру Терехову за его роман "Каменный мост". Надеюсь, мои баллы помогли Терехову занять второе место. О его романе много спорили с поразительным для профессиональных критиков разноголосием. Для одних – это какая-то безвкусица и чуть ли не вариант соцреализма, для других – безусловный шедевр. О шедевре говорить не будем, но блистательное погружение в сталинское время, реальная, без нынешних гримас, атмосфера сороковых годов, безусловно, заслуживают внимания. Да и сюжет заманивает. Сын сталинского наркома прямо на Каменном мосту стреляет в свою безнадёжную любовь, в дочь видного сталинского дипломата, потом стреляет в себя... Реальная история, реальное прошлое. Романтизм и трагичность – всё вместе.
Пожалуй, после трифоновского "Дома на набережной" это второе художественное исследование жизни сталинской элиты, дотошное, внимательное и сочувствующее. Захар Прилепин признаётся: "К своему счастью, узнал, что есть такой писатель Александр Терехов. Прочёл всё, что выходило у него в книгах. Чудесный русский писатель, небывалый, восхитительный…" Хорошо, что новые русские писатели ещё не разучились радоваться успехам друг друга, не разучились читать друг друга.
О том же примерно военном и послевоенном времени рассказывает ещё один сорокалетний – Андрей Геласимов, в романе "Степные волки", получившем премию "Национальный бестселлер" 2009 года. Добротная реалистическая проза, блестящее знание жизни – и животных, и кочевых народов, и жителей забайкальских деревень.
Ещё один прорыв в том же сорокалетнем поколении: книга питерского литературоведа Андрея Аствацатурова "Люди в голом", вроде бы сумасбродная, вроде бы в чем-то неприличная, но добрая по отношению к своим голым персонажам. А добра у нас всегда не хватает.
Мой любимый поэт из этого же поколения Всеволод Емелин выпустил как бы своё избранное, книгу стихов "Челобитные". Вскоре она была названа лучшей поэтической книгой года по итогам интернет-голосования. Читателям надоели многозначительные интеллектуальные ребусы, надоела злобная иртеньевская ухмылка. Пусть будут и шутовство, и даже некая игра в юродивость, но читатель должен чувствовать душу своего героя, верить ему. Емелину верят всерьёз. Бунтарь под маской шута, который лукаво проведёт и либерала, и чиновника, а простой народ также простодушно призовёт к бунту, к протесту.
Вроде бы совсем не похож на шута и юродивого Александр Проханов, но его новый роман "Виртуоз", который побоялись печатать три журнала и пять издательств, который практически замолчали в прессе, это близкий к емелинским стихам призыв к бунту. Борьба двух президентов России, бывшего и нынешнего, гибель одного, предательство другого, и игра с ними лукавого царедворца, готового позже написать и свой собственный роман об этих дьявольских играх, – всё это на фоне тотального и окончательного крушения самого государства. Допускаю, что спешно выпущенный вскоре после "Виртуоза" таинственный роман Натана Дубовицкого "Околоноля" был реакцией самого виртуоза на прохановскую версию.
Политика возвращается и в прозу, и в поэзию во всех вариантах. Вот и роман "Журавли и карлики" Леонида Юзефовича кроме традиционных для автора восточных сюжетов, прежде всего показывает гибельность всей нашей перестройки, всех девяностых годов. Как уберечься в этом новом подлом и мерзком мире перестроечного криминального капитализма, как сохранить душу и, более того, сохранить Россию? Мечта почти несбыточная, но переполняющая все лучшие книги последнего времени. Не случайно же Леонид Юзефович получил в этом году премию "Большая книга". Это хороший признак, это знак того, что, может быть, в культурной политике тоже что-то начинает меняться.
Проявилась реальная жизнь и в недавно вышедшей книге стихов Тимура Кибирова "Греко- и римско-кафолические песенки и потешки". По крайней мере, от былого нигилизма и пофигизма этот русский осетин ушёл. Может, события в родной Осетии заставили изменить отношение талантливого поэта и к жизни, и к творчеству.
