Какие светлые, чистые, спокойные лица у родственников на старых, дореволюционных фотографиях. Листаешь домашний альбом и замечаешь, как с каждой страницей меняются следующие поколения.

Строгое, суровое лицо деда-фронтовика, полное надежды лицо моряка-отца, напряжённое — матери, растерянное — сестры, горделивое — мужа, грустное — дочки… Затем много-много фотографий, на которых мы с друзьями — как бы весёлые и непринуждённые, но с колючими, лукавыми глазами. И несколько последних, где лица у всех пусты… Домашний альбом — как история медленного умирания русского духа. И уже не хочется вклеивать туда последние фотографии, где среди мёртвых лиц — и моё — мёртвое. Что это? Усталость стареющей нации, утрата силы духа, обнищание веры или покорность беспросветной действительности, которая дана как будто только для зарабатывания денег? Перелистываю альбом снова и снова и нахожу, что печать тьмы легла на лица людей сразу же после революции.

За давностью лет сложно разобраться, что же произошло, но разбираться нужно.

Некогда веское, тяжёлое и сильное слово "патриот" подряхлело, стало беспородным, как бы бездомным, незаконно изгнанным из родной избы. Мощное слово "русский" превратилось в неуместное, стыдное междометие и ведёт себя, как неловкий слон в посудной лавке. Подряхлеть ему не судьба — велик костяк, а вот выйти из гор пустопорожних плошек без шума и разгрома — не получится.

Большая проблема и со словом "Россия". Оно стало неприятным даже для самих русских. Будто измазалось во что-то, обросло коростой, или само стало той ненужной коростой, что обволакивает тело набрякшего нефтью и раздутого газом нового государственного образования — Корпорации. Коросту потихоньку отшелушивают законами, чтобы нарядить больной пузырь в хрупкие зеркала и стёкла мертвенно-бледных храмов Газпрома и Росатома, украсить жертвенниками торговых центров и капищами мюзик-холлов. Всё готово для процесса перекачивания крови из слова "Россия" в слово "Корпорация" — пустотелого, как годами ждавший своего клоп. Незримый процесс перекачки из слова в слово будет проектироваться в видимом мире, что грозит государству-нации стать почвой для невиданного клопа — государства-корпорации.

Клоп уже впился в донора, и выбор состоялся. В видимом мире народ — нелюбимое стадо стаи волков — проголосовал за стаю, отчаявшись дождаться пастуха и надеясь, что хоть один волк из стаи с совестью будет охранять и беречь стадо. С одной стороны надеясь, с другой стороны понимая, что надежда напрасна, что сыграна всего лишь очередная сцена грязного спектакля. При этом актёры распустились до того, что не только не могут, но уже не хотят играть, несут отсебятину и обнаруживают истинную свою сатанинскую суть.

Понятно, что власть уже настолько дискредитировала себя, проводя в жизнь грабительские законы, прикрываясь обещаниями повысить пенсии и улучшить медицинское обслуживание, что каждый ощущает её обречённость. Чувствует это и сама власть, подготавливая почву перехода самой себя на новый виток — монархию. По этому поводу с горячей осторожностью в словах воюют с народом через экран познеры и михалковы, об этом — ни холодна ни горяча — оглушительно молчит церковь, это пытаются загнать в сознание читающего населения скромные и оттого безымянные авторы книги "Проект Россия".

Такой вот фундамент, который незримые и зримые каменщики действенно и бездейственно мастерят для укрепления дальнейших своих позиций в борьбе за дело умерщвления душ, может разрушить только сами души.

Книжица выдаёт себя лицом, на жёлтой обложке которого указано: "Издательство не оставляет попыток отыскать автора с целью выплаты солидного гонорара". Если речь о деньгах ведётся прямо на обложке, значит идея книги — деньги.

Безымянные писатели, коих, судя по стилю текста, не менее четырёх, не устают повторять, что книга рассчитана не на "мелкого", а на "масштабно мыслящего человека". Читателю подаётся хорошо приготовленное блюдо, в которое не грубо, а изощрённо, как крупинка в горошинку, добавлен яд. Пытаясь словесно разрушить, расчленить, рассечь живые ещё организмы — Россию и русский народ, таинственные патологоанатомы через каждые несколько страниц убеждают читателя, что смерть страны неизбежна, она вот-вот наступит, если уже не наступила. Читатель долго внутренне сопротивляется, а потом начинает сдаваться под бесконечным потоком "клубничных" фактов и под милую музыку талантливо избранного стиля изложения. Стиль этот — не для "масштабно мыслящего" а как раз для "мелкого" читателя. Вспоминается детская сказка про мышонка, который не хотел спать. Кто только не пел ему колыбельную песню, но голоса зверей не нравились мышонку, не убаюкивали его. И тогда побежала мышка-мать тетю кошку в гости звать. Эта тетя кошка и убаюкала мышонка ласковым голоском, да потом и съела. "Мяу-мяу! Спи мышонок!" — раздаётся между строк. Доступный стиль изложения выбран исключительно верно. И только каким-то не шестым, а уже даже седьмым чувством ощущаешь тревогу и опасность, исходящую от строк. Это заставляет перечитывать одно и то же предложение по нескольку раз и тогда обнаруживается механизм построения фразы. Так тщательно вглядываешься в тину болотной топи, пытаясь разглядеть дно, но видишь только чёрный цвет воды в обрамлении зелени. И думаешь — это даже красиво — чёрный беспросвет действительности на фоне жизненно-сильного цвета будущей монархии. Но седьмое чувство вопиет: это гнилое болото! И на дне его не может быть ничего кроме слизи, ила, грязи и различных отходов.

Предложение авторов избрать православного русского царя по принципу Земского Собора 1613 г. звучит заманчиво, обнадеживает читателя и реабилитирует авторов /стр.338/. Но как бы ни мяукала кошка, иногда её челюсти судорожно сжимаются и зубы нетерпеливо щёлкают, когда авторы утверждают о необходимости сохранения нынешнего руководства страны. "Власть всегда будет продолжать государственный курс" /стр.338/. "Мы хотим постараться за Россию, а не для тех, кто заранее определил себе право на царство" /стр.341/. Читай между строк: царь уже определён, он — из наших…

Авторы хорошо ориентируются в библейских текстах. Книга буквально напичкана цитатами, механически безошибочно подогнанными для укрепления посылов. Главные выводы авторов, ради чего и написана книга, таковы: страна разрушается очень быстрыми темпами. Остановить процесс уже невозможно, возможно только снизить скорость разрушения. На переправе коней менять нельзя, действующая власть должна остаться при власти, но все-таки необходимо изменить форму правления — нехорошую демократию на традиционную для России православную монархию. Для этого избрать из состава действующей власти царя по принципу Земского Собора. Он снизит скорость разрушения страны. Кроме Путина у русского народа национального лидера нет. Во власть пробрались "мелкие" люди. Царю нужна "масштабно мыслящая, передовая элита", а читатель — как раз тот самый яркий представитель элиты, раз он читает эту книгу. Хорошо, что верующий, поскольку православие станет основой будущей власти, которую теперь, написав книгу, авторы будут строить, используя для этого действующую власть демократов.

В глазах читателя Путин — человек, радеющий за церковь. Он восстанавливает храмы и монастыри, идёт рука об руку с патриархом Алексием II, следовательно, предлагаемый вариант для верующего читателя становится действительно приемлемым. Борясь с неугомонным седьмым чувством, читатель сдаётся, опускает руки и соглашается неподвижно наблюдать, как дальше будет разворачиваться большая игра церкви и власти. Но История — не игра. Смысл истории дан нам в откровениях. История священна. Её сущность — спасение рода человеческого от смерти и зла Богом.