на других растрачивал,

Не решаясь в твои заглянуть глаза.

Я учёный, я помню:

любовь – зависимость.

Ничего не хотел я в себе ломать.

Только сны о тебе,

словно меткие выстрелы,

Каждый раз настигали меня опять…

Вот я снова стою перед этой комнатой.

Будь что будет –

я должен туда войти.

Правда или обман –

мои сны невесомые,

Я сумею узнать это только внутри…

* * * А небо лишь с виду ясное.

А небо лишь с виду просторное.

Чем выше оно – тем опаснее.

Чем ближе – всё более тёмное.

А небо – оно беспощадное.

А небо – безумно скользкое.

Лишь первые метры сладкие.

А дальше – всё больше горькие…

ОТЧИЗНА Какое слово светлое – Отчизна.

Оно, как свет, струящийся по листьям.

Оно, как шёпот в травах родника.

Как белые, зимой в полях, снега.

Какое слово тёплое – Отчизна.

Оно, как дом, как печь,

как хлеб душистый.

Как детский сон под маминым крылом.

Как трель скворца – весною за окном.

Какое слово прочное – Отчизна.

Оно, как щит, как бастион,

как пристань.

И пусть порой наотмашь бьёт судьба,

Ты не один –

сломать трудней тебя.

Какое слово гордое – Отчизна.

Я в нём читаю деда с фронта письма,

Он не пришёл тогда назад с войны,

Его победе – слышишь, нет цены!

Какое слово мудрое – Отчизна.

Оно, как русло бесконечной жизни:

Живая в нём и мёртвая вода

Смешались в сплав единый навсегда.

* * * Кровоточат ветвистые жилы,

небывалая осень горит.

Все, что в сердце безвыходно жило,

поднялось, о любви говорит.

О любви к этой серой дорожке,

что петляет меж пестрых стволов,

о бессоннице в чёрной сторожке,

о буграх уходящих голов,

там, на стогнах, среди суматохи

городской и среди толчеи.

О любви к уходящей эпохе,

где все лучшие годы мои.

* * * Господи, научи меня

существовать на отшибе

громкой цивилизации,

дай мне знак.

И тогда я, пожалуй,

смогу постепенно привыкнуть

к духоте захолустного лета

вдали от большого города,

чтобы вдруг узнавать колоннаду

в сосновом бору

и лепнину дворцов в облаках и тучах.

Познакомь меня с кем-нибудь из твоих

друзей, умеющих это делать.

Только не бери с меня

подписку о невыезде

до вынесения смертного приговора.

МЕТЕОРОЛОГ В ОТПУСКЕ Ключи, питавшие моё

воображенье, пересохли.

Весна, скликая воронье,

блаженно распустила сопли

и перепачкала бельё.

И грянули кошачьи вопли.

Зима, которую взашей

толкали с помощью тальянки,

вновь улыбнулась до ушей.

Опять её – огонь в яранге.

Какое дело ей ни шей,

она порвёт его по пьянке.

Начавшись где-то в октябре,

когда потоки слёз иссякли,

сидит, как бестия в ребре,

торчит в окне клочками пакли

и нависает во дворе,

как пауза в дурном спектакле

безлюдных парков и прудов,

подёрнутых ледовой ряской,

огней в тумане городов

и железнодорожной тряской

бессонницы, болезни вдов.