Получал не от земной заботы,

И прекрасно этим насыщался.

Но однажды хлеб не появился,

И отшельник, ночь проголодавши,

Утром рано поспешил в долину,

Где стояла у реки деревня.

В первом доме попросил он хлеба,

И, тремя хлебами наделенный,

Радостно пошел обратно в горы.

Но за ним дворовая собака

Бросилась, схватить его готова.

И блаженный, чтоб ее задобрить,

Бросил ей один кусочек хлеба.

Проглотила этот хлеб собака,

И за ним опять, тогда он снова

Бросил ей кусочек, и собака,

Проглотив, опять была готова

В бедного отшельника вцепиться.

Бросил ей последний хлеб отшельник,

Поспешая в горную обитель,

Но едва управившись с добычей,

Вновь за ним собака устремилась.

И тогда заговорил блаженный:

"Где твой стыд? Я получил три хлеба,

Все тебе отдал. Чего ты хочешь?"

И тогда господь дал речь собаке,

Та сказала: "Кто из нас бесстыден?

Уж не ты ли? Я у врат хозяйских

Бодрствую бессменно, и порою

Целый день от голода страдаю,

Или два, и три, но я не смею

То, что мне доверено, оставить

И идти просить к чужим воротам.

Ты, же, только день лишенный хлеба,

Вниз бежишь от Божьего порога,

Всё забыв, чтоб плоть свою насытить,

Ты готов с собаками браниться".

Дай мне жить, о белый свет!

Не вручай любовным чарам,

Пусть пылает сердце жаром

Радостей своих и бед!

Я не знаю, чем томим,

Но грущу о небывалом;

Солнце плачущим кристаллом

Кажется глазам моим.

Я в печали сам не свой,

Гнет в душе преобладает,

И восторг во тьме блуждает,

Как огонь предгрозовой.

Дай мне волю, белый свет!

Не вручай, любовным чарам,

Пусть пылает сердце жаром

Радостей своих и бед!

Я увидал последнюю из роз,

Как кровь из раны брызнула она;

Во мне внезапно пробудив вопрос:

"В расцвете жизни смерть заключена?"

Ни ветерка, день догорал дотла,

Лишь волновался белый мотылек,

И от волненья легкого крыла

Затрепетал и облетел цветок.

Власти начнут расследование.

Так объявлено. В городских кварталах

Никто нынче не спит по ночам.

Никому не известно, ни кто лиходеи,

Ни в чем преступление.

Под подозрением все.

Если народ вынужден от своих дверей

Отметать подозрения,

То никто уже не заметит

Бесчисленных преступлений

Властей.

Смеркалось. В окно удобной машины

Мы заметили, проезжая,

На грязной обочине, в лохмотьях,

стоял человек,

Он махал нам рукой, умоляя,

чтобы мы его подвезли.

Над нами не капало,

хватало места в машине,

и было, очевидно, нам по пути.

Но услышали все мой неприязненный голос:

— Нет, мы не можем взять никого.

И когда мы проехали путь, равный

примерно дневному пешему переходу.

Я вдруг содрогнулся

от сказанных мною слов,

От моего поступка, от всего

Этого мира.

Я сижу на дорожной обочине.

Водитель меняет колесо.

Мне не по душе там, откуда я еду.

Мне не по душе там, куда я еду.

Почему же за сменой колеса

Я слежу с таким нетерпением?

Уберечь от беды каждого, и самого себя,

Наполнить каждого счастьем, и себя, это — Добро.