Годом раньше в том же журнале "На рубеже" была опубликована поэма Морозова "Мальчишки". Это прощание шестнадцатилетних с детством, юностью, с первой неудавшейся любовью — это приход зрелости Владимира Морозова, человека и поэта.

Мечта уходящего детства,

Мечта о возможной любви,

Две ямочки — признак кокетства…

……………………………………..

— Прощайте…—

Ушла. Улетела

За ветром в погоню она.

С небес беспристрастно глядела

Большая седая луна.

И скорбно морщинят ребята

Две пары потеющих лбов.

Так вот какова она плата —

За первую в жизни любовь.

Надо сказать, до 1957 года, то есть пока я не демобилизовался, наши пути с Морозовым шли по жизни почти одинаково, но параллельно, пересекаясь лишь заочно: он писал стихи, я с упоением читал их…

Писать стихи Володя Морозов начал рано. В 15 лет. В печати они впервые появились на страницах республиканской молодёжной газеты "Комсомолец" в 1948 году (я в этой газете опубликовал свой первый очерк "Дядя Лёня" в 24 года, а спустя три года стал и работать в ней).

После школы с маленьким ещё поэтическим багажом он успешно сдаёт экзамены и поступает в Литературный институт. Его учителями и наставниками становятся Михаил Светлов и Сергей Смирнов. Учится он вместе с Робертом Рождественским, земляком-петрозаводчанином. А друг-однокурсник, будущий лауреат Ленинской премии Егор Исаев признаётся Морозову:

Люблю тебя,

Кудрявый соловей,

За звонкий стих твой

Без кудрей.

Стихи Владимира Морозова с 1951 года уже постоянно печатаются в журнале "На рубеже". В 1953 году газета "Комсомольская правда" печатает одно из лучших его стихотворений "Одинокий".

Неправда, одинокий — это тот,

Кто только для себя живёт на свете…

Одно из лучших произведений поэта — лирическая поэма о женщине-труженице "Анастасия Фомина", напечатанная в 1954 году в журнале "На рубеже":

Поделен суточный паёк

Анастасией Фоминой:

Побольше — это мне кусок,

Поменьше — это ей самой.

Я выжил в благодарность ей…

В степи вставал рассвет седой.

И думал я о жизни той,

Что смертью честных рождена.

В 1955 году стихи Морозова публикуются в коллективном сборнике "Молодость", они наряду со стихами Роберта Рождественского становятся любимы всеми. В литературу пришёл молодой, 24-летний, но уже общепризнанный талантливый поэт.

В 1957 году выходят сразу два его сборника стихов: Карельское книжное издательство выпускает в свет "Стихи о настоящем", издательство "Молодая гвардия" — сборник "Стихи". В том же году Морозов пишет поэму "Венера и Бригитта".

1958 год становится годом ударных комсомольских строек в Карелии — строительство Западно-Карельской железной дороги, гигантов комбинатов целлюлозно-бумажной промышленности СССР в Кондопоге, Сегеже. Там, где стройки, где молодость,— там и Владимир Морозов. Мало сказать, что молодёжь любила его — молодёжь его обожала, он был её кумиром.

Это были наши годы, годы новостроек — его и мои. Годы нашего поколения, нашей эпохи. Была активная работа, бурная и интересная жизнь у большинства молодых людей. И хотя у каждого поколения есть своё хорошее, наше может с радостью и вправе заявить: "Очень вовремя мы родились!"

Так мы жили с песней и заботами своей страны, по возможности вкладывая свою лепту в общий котёл всеобщего коллективного труда. У нас у всех были дела важные и интересные, по-своему романтичные, по-своему героические и памятные.

Наша Западно-Карельская дорога, как мы себе и сейчас представляем, была эстафетной палочкой от узкоколейки Павки Корчагина и строительства в 30-е годы Комсомольска-на-Амуре к гиганту ХХ века, символу трудового мужества комсомольцев 70-х годов — Байкало-Амурской магистрали. У каждого из нас, комсомольцев разных поколений, была своя Каховка, своя Магнитка, своя Целина, свой БАМ и свой Космос!

Именно так, как мне кажется, видел нашу эпоху и Владимир Морозов, который свои впечатления от пребывания на строительстве железной дороги изложил в поэме "Про человека Ивана Головина". Владимир Морозов пишет о Головине: "таких людей, как он, война ковала",— о том, как в борьбе с трудностями, невзгодами, неустройством быта наиболее ярко проявлялись характеры военного и послевоенного поколения людей, как складывались отношения двух потянувшихся друг к другу сердец ("серьезнее, чем просто увлеченье, не дружба — и рассудочней любви").

"Родством недальним двух тревожных душ" назовёт эти отношения не по годам ставший мудрым поэт Морозов, а после ещё и поведёт Головина по путёвке комсомола в "леса, болота, холода" на Западно-Карельскую…

И невольно вспомнил я Всесоюзную ударную молодёжную стройку — Кондопожского целлюлозного комбината, где был комсоргом в конце 50-х— начале 60-х годов. О том, как начинало работать созданное мной литературное объединение на стройке. Как иногда из Москвы приезжал на стройку и в литобъединение Роберт Рождественский, к тому времени уехавший с родителями в Москву. Зато его лучшие друзья — поэты Марат Тарасов (ныне председатель Карельского отделения Союза писателей России) и Володя Морозов (эту троицу поэтов в Петрозаводске называли ещё "три курка", в смысле — три неразлучных друга) бывали на стройке постоянно. Марат, тот и вовсе наш местный, кондопожский, мой земляк. Самым младшим из них был Володя Морозов, студент Литинститута. Он каким-то образом умудрялся приезжать на литобъединение стройки почти каждое воскресенье. К сожалению, он рано ушёл из жизни и оставил после себя мало сборников стихов… Но каких! Это был бы новый Есенин. Я как сейчас вижу его живого…

В вельветовой курточке, с завитушками белокурых волос и улыбкой Есенина он сидит на деревянном ящике из-под гвоздей в палатке, освещаемой керосиновой лампой да лунным светом, пробивающимся сквозь макушки деревьев, и читает свои стихи, чаще всего по просьбе молодёжи. Очень популярные в то время стихи, которые многие знали наизусть: "Дочь лесника", "Собака", поэму "Анастасия Фомина", перевод стихов Мусы Джалиля, особенно "Сабля", которую даже переложили на мотив другой популярной в народе песни "Хасбулат удалой".