Оставаясь дома в одиночестве, его неотвязно преследовали мысли об Ириске. Когда занимался раньше делами, «зарабатыванием» денег на фильм и самими съемками, у него не оставалось времени думать о ней, и вспоминал о ней только перед тем, как уснуть. Теперь же, когда делать практически было нечего, эта болезнь, которую иногда называют «любовью», опять скрутила его. Когда они были вместе, это чувство, конечно, не казалось болезнью, но сейчас это было похоже на рак мозга. Он уже не видел, что показывает телевизор, хотя смотрел в экран, и даже, когда выезжал на дорогу, перестал смотреть по сторонам. Особенно тяжело переживался ее день рождения, который они когда-то проводили вместе. Воспоминания об этом заставляли сердце болеть и биться учащенно, и он думал, скорее бы этот день прошел. Иногда его отвлекали звонки друзей и всяческих корреспондентов, интересующихся показом фильма. То, что они как-то узнавали его приморский номер, с которого шла переадресация, его уже не удивляло. А в разговорах с корреспондентами и журналистами он понял, что когда он окунается в мир, связанный с кино, то забывается, и «болезнь» отступает. Правда, только на время.

«Надо срочно приступать к съемкам, — думал он, когда ворочался в постели и не мог уснуть до глубокой ночи. — Только так можно вылечиться. Скорее бы Саня позвонил».

Иногда Виталий, проезжая по Садовому кольцу мимо той аферной конторы, в которой заключал договор, вспоминал девушку, которая таким приятным деловым голосом обещала ему квартиру за 150 долларов. Хоть она и оказалась обычной аферисткой, но как была похожа на Ириску. На его настоящую Ириску, не ту, что сыграла ее в фильме, они были совсем разные. В фильме он взял сниматься любовницу своего погибшего перед съемками друга. Решил отвлечь ее от боли утраты, поскольку по себе уже знал, что это помогает.

А эта девушка, которая представилась Викой, и ему удалось случайно ее увидеть, в точности копировала ту, его любимую, которая занимала все его мысли и не давала спать. Через некоторое время Виталий стал замечать, что его путь все чаще проходит мимо Курского и он высматривает ее возле здания конторы или ищет ее машину на стоянке у торгового центра, где она в нее садилась. К исходу третьей недели после разговора с солнцевскими, когда Виталий уже почти не ждал звонка Тумака и начал продумывать другие варианты, он решил познакомиться с этой девушкой. Где-то в глубине души он надеялся, что если знакомство окажется удачным, ему легче будет пережить этот период бездействия, который, судя по всему, может затянуться надолго. Когда все получится со съемками, он весь включится в работу, это Виталий знал точно. А пока ему срочно нужна была «таблетка от той головной боли», которую причиняли ему принудительные мысли об Ириске. И он опять выехал на Садовое кольцо уже с определенной целью — познакомиться с этой самой «таблеткой».

Весь день до вечера Виталий прогуливался пешком от торгового центра возле Курского вокзала до здания, на последнем этаже которого находилось это, как они себя называли, агентство недвижимости.

Пользуясь тем, что она не знает его в лицо, он даже пошел в само агентство посмотреть, может, она не на машине приехала на работу. Пройти туда было не просто. Внизу охранник останавливал и спрашивал: «Куда?», и услышав ответ: «В агентство», спрашивал документы и звонил, докладывал наверх. Так было и в первый раз. Тогда в агентстве, после того, как охранник назвал его имя, там сразу сказали: «Пропустить». Видимо, туда пропускали только тех, кто уже созвонившись и попавшись на удочку шел заключать договор. А тех, кто шел качать права, после того, как выяснялось, что с дешевой квартирой его обманули, просто не пропускали.

— Вы же уже заключили договор, теперь созванивайтесь по телефону, — сказал охранник.

«Интересно, сколько приплачивает агентство к его зарплате за это?» — подумал Бандера и сунул ему пятисотрублевую бумажку со словами:

— Если что, скажешь, что я на второй этаж, отмечался.

Наверху было много дверей, и, не увидев ни за одной из них знакомую фигуру, он вышел на улицу и набрал ее номер. Когда она ответила, он отключил телефон и стал ждать дальше, прохаживаясь по уже надоевшему маршруту и все думая о своей любимой Ирине.

Продолжая анализировать свой разрыв с ней, Виталий, как и большинство мужчин, во всем винил ее. Это она, по его мнению, разбалованная деньгами родителей, не смогла отказаться от окружающей ее роскоши. Он же, хоть и производил впечатление обеспеченного человека, на самом деле жил напичканным смолоду воровскими понятиями и своего ничего не имел. Жил, как это называется, людским ходом и содержал большое количество людей в тюрьмах и лагерях. У него никогда не было своего бизнеса и никакой работы. Когда-то получив условный срок или освободившись из первого заключения «за хорошее поведение» с надзором, что было еще хуже, он числился на предприятиях кем-то, но на самом деле никогда не работал. Не было никогда и своего дома, а с родителями не жил еще с малолетнего возраста, считая себя самостоятельным. Не имел он никогда ни детей, ни семьи, и даже прописки в паспорте не было до сих пор вот уже несколько лет. Свою верную Ирину он хоть и называл женой, на самом деле расписан с ней не был. И умереть он тоже собирался, естественно, в тюрьме, которую считал своим вторым домом. Хотя при Советском Союзе этим вторым домом для уголовников колонии и тюрьмы считались официально. Банина и всех остальных, со сроками более двух лет, даже выписывали из занимаемых квартир «по приговору суда», было такое положение в жилищном кодексе.

А на тот, решающий в их отношениях с Ириской, момент он мог ей предложить только одну из своих машин, которые были в три раза дешевле любой ее машины, и, посчитав все свои деньги, сказал, что они могут купить двухкомнатную квартиру, хорошую, но в недорогом районе. Она же, подумав совсем немного, как и почти все современные девушки, отказалась от любви, не желая жить как все, и предпочитая оставить за собой все те жизненные блага, которые предоставляло положение дочери миллионера. Все это, конечно, давало Виталию повод во всем случившемся винить ее. Но иногда чувства к ней заставляли оправдывать Ириску, и ему приходила в голову и другая мысль — почему он, человек с большими способностями, которому со школы прочили большое будущее, не стал тем самым миллионером или, как говорят девушки, принцем на белом коне, о котором они все так мечтают? Тогда, безусловно, между родителями и им она выбрала бы его.

Виталий вспомнил, когда в его жизни наступил первый перелом, не давший ему стать каким-нибудь крупным бизнесменом или даже политиком. Ведь начиналось все довольно не плохо.

До восьмого класса учился на отлично, без «троек», да и «четверки» ставили довольно редко. Даже на математическую олимпиаду ездил единственный из всей школы. А в восьмом классе стал тусоваться с компанией взрослых парней, с которыми познакомился на футбольном поле. Они оказались настоящими уголовниками, и двое из них уже отсидели в колониях для малолетних преступников. Виталий и сам-то был не подарок родителям. Пользуясь тем, что в классе был самым сильным и всегда первым по всем видам спорта, по которым проводились соревнования, он часто бил кого-то и дрался со старшеклассниками. Естественно, по поведению всегда ставили «два» и вызывали родителей в школу, потому что вел себя вызывающе даже с учителями. А когда связался с этой компанией, которую вскоре посадили за какую-то кражу, стал постоянно прогуливать школу и начинал учиться жить самостоятельно. Вот только учителя оказались плохими во всех смыслах этого слова. Если раньше молодой ученик зарабатывал деньги на кино и мороженое только игрой в «трясучку», то потом стал со своими новыми друзьями отбирать их у других мальчишек в городе. Отбирали даже не только деньги, но и модные заграничные вещи, которые были редкостью. На этих-то шмотках его «мудрые» учителя и попались, став носить вещи с совершенной где-то без него кражи. А их молодой ученик продолжал, пользуясь своей силой, отбирать деньги теперь уже у сверстников, поскольку в одиночку идти на старших не решался. В школе за прогулы стали ставить «двойки», а когда перед Новым годом он получил первую «пару» в четверти, то не решился пойти домой и сбежал из дома. Жил сначала в кочегарке интерната, где у него были друзья по футбольной и хоккейной команде. А когда на каникулы освободилась койка в мальчишеской спальне, тайком перебрался туда, где его потом и поймали. Но после этого он стал уходить из дома часто и надолго. Учителя в школе, ставившие ему весь год «двойки» за прогулы, из сожаления выставили ему в аттестате все «тройки», кроме тех предметов, по которым были экзамены. На экзамены он все-таки явился, и все за восьмой класс сдал на отлично. Хотя теперь уже никто не пророчил ему светлое будущее. Не решившись поставить итоговые «тройки» по экзаменационным предметам, учителя все же не взяли его в девятый класс и отправили в жизнь с аттестатом, с которым был один путь — в ПТУ. Это и был тот самый переломный, как ему теперь казалось, момент. Оставь его учиться учителя дальше, так, глядишь был бы институт, а дальше… кто знает? Возможно, что без своих взрослых дружков он бы и остепенился. Атак… В ПТУ или, как их называли «фазанки», учились в основном хулиганы и двоечники. Из них-то вскоре, после того как его через год выгнали уже из второго училища, собрал самых отъявленных в одну команду и стал грабить и вымогать деньги не только у зарождающихся тогда кооператоров, но и у обеспеченных людей. Молодость и неопытность сделали свое дело, и как только исполнилось восемнадцать, его сразу и посадили. Видимо, оперативники уголовного розыска, тогда организованными бандами занимались они, специально ждали его совершеннолетия, зная, что малолеток сажают очень редко. Потом при задержании у него еще и конопля оказалась, которую они постоянно курили и наркотиками не считали. Через год с небольшим следствия ему отвесили по совокупности трешку и отправили отбывать срок на Урал. Это и был второй перелом в жизни. Не познакомься он в иркутской тюрьме с вором в законе, который зашел, чтобы спросить с него за устраиваемые в камере избиения и беспредел, может, и тут все было бы иначе. Многие из тех, кто начинали так же, как и он, по всей стране, сумев дожить до наших дней, стали богатыми людьми. Некоторые их них даже отсидели когда-то, что, собственно говоря, современных девушек нисколько не смущает, если у человека есть деньги. И в этом случае Ириска тоже бы выбрала его. Но тогда, в Иркутске, Бандит увидел в девятнадцатилетнем Бандере, который уже начинал лысеть и выглядел старше самого иркутского вора, свою молодую копию. Ему и самому тогда в 90-м году было не больше двадцати семи, но выглядел повидавшим виды человеком. Он-то и начал учить жизни молодого приморского пацана, на которого, видно, ставил в своей дальнейшей игре. Что именно хотел из него слепить Бандит, Виталий так и не узнал, его освобождение совпало с убийством вора. Но с тех пор он жил уже другой жизнью, со своими законами и понятиями, пока, спустя долгие годы, не споткнулся об любовь, которая переломила его жизнь в третий раз. И хоть ничего из этой любви не получилось, потому что рыба ищет, где глубже, а женщина — где лучше, он все равно был благодарен ей за этот перелом. Теперь от точно знал, что жизнь пойдет уже по-другому. Открыл в себе много новых способностей и был уверен в своем будущем. Только бы избавиться от этого болезненного чувства…